Она задрожала от отвращения.

Когда Вэл вышла из ванной, завернутая только в полотенце, обнаружила, что Гэвин воспользовался возможностью избавиться от ее одежды, не оставив ей выбора. Вынуждая надеть то, что он принес для нее. Казалось, он молча смеялся над ней, когда шел в ванную, чтобы побриться, оставив ее одну, чтобы она могла одеться, быстро.

«Надеюсь, он перережет себе горло, — подумала она, натягивая джинсы. — Я надеюсь, что он перережет одну из вен. Что кровь забрызжет зеркало, стены и все остальное. Я надеюсь, что он умрет».

Белая майка была облегающей, обтягивающей и с глубоким вырезом. Он купил к ней темно-зеленый кардиган, который на ощупь был похож на кашемир и, вероятно, таковым и был. Наряд смотрелся хорошо —конечно, так оно и было, у него был наметан глаз на цвет, — а зеленый свитер идеально подходил к ее глазам.

— Это настоящая шерсть.

Он появился в зеркале позади нее, теперь обнаженный по пояс. Гэвин предпочитал бриться раздетым, чтобы не капать пеной на рубашку. Его щетина была укрощена до модной тени вокруг подбородка и рта. От него пахло сандаловым мылом, и оно было еще более свежим.

— Волк в овечьей шкуре, — пробормотала она.

— Ты — многое, моя дорогая, но не волк. — Она немного вздрогнула, когда он скользнул руками под ее руки, обхватывая живот, когда обнял ее сзади, как любовник. Кем, как она с тошнотой осознала, он и был. — И не ягненок тоже, — рассеянно проговорил он.

— Тогда кто?

— Хм?

— Кто я?

— Возможно, лиса. Да. Они хищники, на которых охотятся как человек, так и волк. И они тоже черные, — он заправил ей волосы за ухо, поглаживая кожу под ними подушечкой большого пальца, — и белые, — он наклонился, так что последнее слово было едва слышным мурлыканьем, — и рыжие.

Она покраснела, и его смех прокатился по ее спине. Гэвин выглядел нормальным, когда смеялся. Почти. Да, смех смягчил его лицо и согрел глаза. Но это лишь иллюзия, как и многое другое.

— А как насчет моей подсказки?

— Спаситель.

Это все? Это подсказка, которую она должна использовать, чтобы решить головоломку, которая спасла бы жизнь?

Ради этого она трудилась?

Она почувствовала, как он улыбнулся ей в шею.

— Увидимся через три дня, моя лисичка.