Потому что... Рейнер Култи.

Король.

Лучший игрок, который приехал из Европы в…

Ладно. Так не годится, совсем не годится, даже немного. Разумом я понимала, что мечтать о нем было глупо. Я была слишком взрослой для этого. Я преодолела свою влюбленность в него десять лет назад. Тогда я сказала «пошел ты» человеку, который женился на другой, а затем почти закончил карьеру моего брата, едва она успела начаться. Култи был всего лишь человеком. Я закрыла глаза и подумала о первой вещи, которая могла бы вывести меня из моего «охренеть-это-Култи-стоит-прямо-там» состояния.

Какашки.

Он какает.

Он какает.

Точно. Это было все, что мне нужно, чтобы вырваться из этого состояния. Я представила, как он сидит на фарфоровом троне, напоминая себе, что он обычный человек с такими же потребностями, как и у всех. Я знала это. Я знала это, и меня не переубедить. Он был обычным человеком, и его родители тоже какали, писали и спали, как и все мы. Какашки, какашки, какашки, какашки, какашки.

Правильно.

Я отлично справилась. Я действительно была в порядке.

До тех пор, пока Дженни неожиданно не толкнула меня локтем под ребро. Ее лицо появилось перед моим, и она делала эти огромные глупые глаза, слегка наклонив голову в сторону Култи. Это был универсальный знак, чтобы указать на парня, который тебе нравится. Ты его видишь?

Вот зараза. Я широко раскрыла свои глаза и одними губами сказала ей:

— Прекрати это. — Двигая губами как можно меньше.

Как и любой хороший друг, она не сделала того, о чем ее просили. Она все время толкала меня локтем и бросала на меня этот безумный, глупый взгляд, напряженно наклоняя голову, стараясь быть незаметной и терпя неудачу. Я не смотрела в его сторону очень долго, впервые взглянула только с расстояния более пятнадцати метров, а затем бросила еще один быстрый взгляд сразу после этого.

Какает. Помни. Какашки. Правильно.

Тишина на поле красноречиво говорила о том, что все думали, но не могли сказать вслух.

Но глупая Дженни постучала ногой по моей, пока мы наносили солнцезащитный крем, и ухмыльнулась, поймав мой взгляд, когда я намеренно старалась ее игнорировать, потому что она заставляла меня смеяться. Я нутром чуяла, что это никогда не закончится. Никогда. Я преодолела свою страстную влюбленность — одержимость, когда мне было семнадцать. Тогда я, наконец, приняла тот факт, что у меня не было ни единого шанса когда-либо играть против него. И очевидно не было ни единого долбаного шанса, что он когда-либо заинтересуется мной. Аргентинско-мексиканско-американской девчонкой-сорванцом на тринадцать лет моложе его. В моем будущем не будет ни брака, ни супердетей, играющих в футбол.

Это был худший разрыв среди всех воображаемых отношений с мужчиной, который даже не знал о моем существовании.

Мое бедное, невинное сердце не смогло справиться с единственной любовью, которую я когда-либо испытывала. Женившись на другой, Рейнер Култи не знал, что однажды он должен был по уши влюбиться в меня.

Но, как и все, я справилась с этим — просто первая безответная любовь. Жизнь шла своим чередом. А потом то происшествие, что случилось с Эриком вскоре после этого. Так что плакаты Култи на стене в моей комнате превратились в еще большее предательство по отношению к брату. Парню, который всегда позволял мне сопровождать его на импровизированные футбольные матчи со своими друзьями.

— Продолжай в том же духе, засранка, — прошептала я Дженни, пока она втирала солнцезащитный крем в те части моей спины, до которых я не могла дотянуться.

Она фыркнула и толкнула меня бедром, когда мы шли к назначенному месту для растяжки. Там уже ждала небольшая группа, их голоса все еще были намного ниже, чем обычно. Конечно же, Култи стоял рядом с тренером Гарднером и Грейс, капитаном нашей команды, она играла профессионально с тех пор, как я еще училась в средней школе. В начале сезона будет четыре года, как она стала играть за «Пайперс», я присоединилась к ним в тоже время.

— Он выше, чем я думала, — пробормотала Джен достаточно громко, чтобы я услышала.

Я краем глаза посмотрела туда, где стояли тренеры и Грейс, стараясь сделать это незаметно. Расстояние между нами было около шести метров, и мы оказались ближе, чем я ожидала. Я кивнула, потому что она была права. Он был впечатляюще высок по сравнению со многими игроками-нападающими, которых некоторые также называли бомбардирами. Или как моя сестра описывала эту позицию: люди, которые болтались у ворот другой команды и пытались забить.

Лучшие нападающие, как правило, были намного ниже, а не сто восемьдесят пять или сто восемьдесят восемь сантиметров, в зависимости от того, какого аналитика или всезнайку вы спросите. Учитывая, насколько бесподобной была работа его ног, это было потрясающе.

Стоп. Прекрати, Сал.

Точно.

Какашки.

Я могла смотреть на него без фанатизма, могла быть беспристрастной. Поэтому я изо всех сил старалась сделать именно это. Он выглядел еще более мощным, чем пару лет назад, когда вышел из-под света софитов. Как и большинство игроков, он был мускулистым, но очень худым и длинным от бесконечного бега. Теперь он выглядел немного тяжелее, его лицо было более полным, шея выглядела немного толще, а руки…

Какает. Пукает. Писает в писсуар. Правильно.

Держись.

Култи был более мускулистым. Край татуировки выглядывал из-под рукава футболки, и оттенок его кожи, между кремово-белым и идеальным легким загаром, был по-прежнему безупречен.

Его волосы были такими же идеально каштановыми, как и всегда, и если бы не легкая седина на висках, он выглядел очень знакомым. В общем, было очевидно, что он постарел, и уже не так много занимается спортом, как большую часть своей жизни. Его телосложение стало больше походить на завсегдатая тренажерного зала, чем на пловца, и в этом не было ничего плохого.

Но когда я посмотрела ему в лицо, мне показалось, что что-то... не так. Он всегда был хорош собой, по-настоящему хорош, в своей нетрадиционной манере. У Култи не было симметричных черт лица с высокими скулами, которыми обычно обладали спортсмены, имеющие свои марки спортивной одежды. Его лицо было более грубым, ум и уверенность сияли в глазах яркого цвета. Он был выдающимся спортсменом, и за всю его карьеру никогда не имело значения то, что он не обладал идеальным римским профилем. Его уверенность была ослепительной. На этот раз он был чисто выбрит, острые скулы и челюсть, делавшие его профиль таким мужественным, были выставлены на всеобщее обозрение. В уголках его орехово-зеленых глаз появилось еще больше морщинок, чем раньше.

Я и забыла, что в этом году ему исполняется сорок.

Все кусочки головоломки были на месте, но казалось, что они неправильно сложены. Я знала, что внешне он ничем не отличается. Пытаясь скрытно его разглядеть, я не могла понять, что это было, и это беспокоило меня. Я интуитивно чувствовала изменения в нем, но не могла найти их взглядом. Что не так?

— Кто-нибудь передаст мне ленту? — спросила девушка неподалеку, вытаскивая меня из «человека-головоломки», в которую я играла.

Поняв, что я ближе всех к мини-лентам, которые мы использовали для растяжки, я схватила одну и передала своему товарищу по команде.

— Все повернитесь! — Гарднер позвал нас, как пастух зовет своих овец.

Не думаю, что кому-то из нас это понравилось, но ладно. Словно зомби, группа молча и нерешительно повернулась к нему. Мы совсем как букашки, которых позвал маняще сверкающий дезинсектор, и, вероятно, мог нас убить. Гарднер и Култи стояли вместе с тренером по фитнесу и несколькими другими сотрудниками, пожимая руки и приветствуя друг друга.

Я боролась с желанием нервно сглотнуть, потому что знала, что одна из идиоток рядом со мной может это увидеть. И я не хотела давать Дженни еще больше поводов потешаться над моей бывшей одержимостью Култи.

— Дамы, я рад представить нашего нового помощника тренера на этот сезон, Рейнера Култи. Давайте быстро сломаем лед, прежде чем начнем. Если бы вы могли подойти, представиться и сказать ему, в какой позиции играете... — Гарднер замолчал, приподняв бровь, что заставило нас всех почувствовать себя так же как глупо, как и в начальной школе. Я ненавидела это тогда и не была рада сейчас.

Не теряя ни секунды, одна из девушек, стоявших ближе всех к Гарднеру, начала представляться.

Я наблюдала за Култи, за его лицом и реакцией. Он моргнул, и каждый раз, когда игрок заканчивал говорить, он кивал головой. Одна за другой, половина группы прошла, и я поняла, что нахожусь практически в середине полукруга, когда Дженни пискнула.

— Я Дженни Милтон. — Она улыбнулась той улыбкой, на которую я всегда улыбалась в ответ, в каком бы настроении ни была. — Вратарь. Приятно познакомиться.

Я не пропустила, как его губа приподнялась на миллиметр в ответ на ее приветствие. Надо быть долбаным Гринчем, чтобы не оценить Дженни. Она была из тех людей, которые просыпаются в отличном настроении и засыпают с улыбкой на лице. Но когда она злилась, я не смогла бы удержать ее от убийства.

Потом настала моя очередь, и когда эти светлые глаза выжидающе остановились на моем лице, я подумала: какашки. Много какашек. Так много, что их количеством можно засорить унитаз.

Как профессионал, я поразила себя тем, что не пискнула и не заикнулась. Эти зелено-карие глаза, которые, как говорили, были зеркалом души человека, смотрели прямо на меня.

— Привет, Сал Касильяс. Я нападающий. — Скорее крайний нападающий, но какой смысл говорить конкретно?

— Сал давала последнюю пресс-конференцию, — прокомментировала Сиена, сотрудница отдела по связям с общественностью.

Я съежилась внутри и не пропустила едва заметное фырканье, вырвавшееся у Дженни. Я проигнорировала ее. Засранка.