Глава 5

Люк

Всю неделю я то порывался отменить нашу встречу совсем, то хотел согласиться встретиться раньше — исключительно ради того, чтобы поскорей со всем этим покончить.

Но Доминик то и дело писал мне всякие глупости, и по вечерам я стал замечать, что жду его сообщений.

Я открыл приложение и перечитал наш утренний разговор.

Штаб_Сержант: Мне что-нибудь принести? Пиццу? Пиво? Кляп в рот?

Люк: Себя принеси. В одежде, которую я смогу легко снять.

Штаб_Сержант: … Это был флирт? Ты сейчас правда со мной флиртовал?

Люк: Просто вечером приведи сюда свою задницу. Все. У меня куча дел.

Штаб_Сержант: Слушаюсь, сэр.

Я улыбнулся. Остряк. Мне стало вдруг интересно, где он живет и чем занимается, но я отогнал эти мысли. Смысла в них не было. И не будет. Он придет сюда еще один раз, чтобы я вытрахал из него дурь, а потом наконец-то оставит в покое.

Да, именно так я и сказал себе. Я просто решил уступить Доминику. А мое собственное желание увидеть его было здесь не при чем.

На кухню зашла Шелли — с рюкзаком книг через плечо. Мне было слышно, как Мика, пока не приехала мать, играет в гостиной в видеоигры. Сегодня Надя забирала их на выходные.

— Мама ведет нас на мюзикл «Гамильтон»! — сообщила Шелли, кружась.

— Серьезно?

Дочь просияла и, вметнув в воздух кулак, запела песню из саундтрека этого треклятого мюзикла, который весь месяц мозолил мне слух. Первые пару раз мне даже понравилось, но сейчас я был готов пристрелить этого «Гамильтона». Я достал деньги и, отсчитав несколько купюр, протянул ей.

— Вот, купи своей маме в знак благодарности что-нибудь милое — цветы или что-то еще. Тем, что останется, поделишься с Микой.

Шелли убрала деньги в карман.

— Спасибо, пап.

На улице бибикнул гудок, и я, проверив, что дети ничего не забыли, проводил их до двери. Пока они спускались по ступенькам крыльца, я помахал Наде. Она опустила окно.

— Желаю хорошо провести время. Если что-нибудь будет нужно — звони.

Надя подмигнула мне.

— Чтобы прервать твои выходные? Ну нет.

Я нахмурился.

Прощаясь, она подвигала пальцами, и они уехали. Раньше дети махали мне, прижавшись своими маленькими личиками к стеклу, словно уезжали от меня навсегда. Теперь они сидели, уткнувшись в свои телефоны.

Я посмотрел на часы. Доминик должен был прийти через полчаса. Вернувшись в дом, я проверил, закрыты ли двери в детские комнаты и не лежат ли в гостиной их вещи.

К моменту, когда раздался стук в дверь, я, не в силах сдерживать предвкушение, уже ходил из угла в угол. Открыв, я увидел, что Доминик стоит на крыльце в трениках, худи на молнии и кроссовках с развязанными шнурками.

Волосы у него снова были влажными после душа, голубые глаза ярко сияли, а на губах играла дерзкая усмешка. И, черт побери, у него была ямочка на щеке.

— Привет.

После двух недель чистой агонии одного этого слова — и его вида — оказалось достаточно, чтобы во мне с быстротой молнии вспыхнула страсть. Схватив его за затылок, я затащил его внутрь и прижал к двери.

Когда я прильнул к его рту, он не противился, а немедленно вжался в меня своим пахом и запустил в мои волосы пальцы. Взявшись за его бедра, я проник под край его худи и нащупал голую кожу. Нахмурившись, я отстранился. Расстегнул худи и увидел под ней голый торс.

Пыхтя, он скинул кроссовки, дернул плечами, и худи упала на пол.

— Ты сказал прийти в том, что легко снять.

— С каких пор ты следуешь указаниям? — спросил я, взяв его за подбородок.

Он озорно усмехнулся.

— С тех пор, как это стало пропуском в твою постель.

Я снова поцеловал его и начал подталкивать к лестнице, наслаждаясь звуками, которые он издавал, пока его язык жадно сплетался с моим, и тем, как он цеплялся за мои плечи, словно я мог в нем раствориться. Пока мы, спотыкаясь, поднимались наверх и шли по коридору, я сдернул футболку и начал расстегивать джинсы. В спальне Доминик снял штаны, и я увидел, что белья на нем нет.

— Ты шел по улице в таком виде?

— А что? Член же не проступал. — Он ухмыльнулся. — Ну… почти.

Боже, я бы многое отдал, чтобы снова стать… сколько там ему было лет? Хотя… у меня встал еще до того, как он пришел, так что, наверное, мне передалась его юность.

Скинув джинсы, я толкнул его на кровать. Он подскочил на матрасе, а в следующую секунду я уже вобрал в рот его член — глубоко, до самого горла.

Доминик чертыхнулся, его бедра дернулись вверх, и я расправил ладонь и придавил этот его твердокаменный пресс, чтобы он не мешал мне работать.

Он заерзал, когда я закружил языком по головке. Почувствовав проступившую смазку, я понял, что надо остановиться, иначе он кончит, но мне не хотелось. Я давно не делал минет, поскольку ради экономии времени предпочитал быстрый секс без прелюдий, но Доминик был таким волшебным на вкус. И мне нравились его стоны.

Когда я вытащил его изо рта, он схватил подушку и прижал ее к своему лицу. Услышав сдавленный вопль, я усмехнулся.

— Ты сам дьявол. — Он отбросил подушку. — Черт побери, я хочу кончить.

Я шлепнул его по бедру.

— Перевернись, и я заставлю тебя кончить так мощно, что ты забудешь, как тебя звать.

— Да, — выдохнул он, становясь на четвереньки. — Вот это другой разговор. — Он покрутил бедрами и, оглянувшись через плечо, бросил на меня пронзительный взгляд. — Без рук, не забыл?

Я раскатал на члене презерватив и смазал себя.

— Не забыл.

Поиграв с его задницей и послушав, как он стонет и умоляет, я сделал глубокий вдох и вторгся внутрь. У меня затуманилось зрение. Боже, он был таким тесным.

По его телу пронеслась дрожь, и он зарычал — от наслаждения или от боли. Вращая бедрами, я стал поглаживать его по спине, и через минуту он наконец-то расслабился и начал толкаться задом ко мне.

— Да, — прошептал он. — Вот об этом я мечтал две недели. Трахни меня.

Я впился пальцами в его бедра и начал вонзаться сильнее, слушая его крики и следя за языком его тела, чтобы понять, как ему нравится больше всего.

— Господи, да. Именно так!

Коммуницировать этот парень умел.

По моей груди лился пот. Я согнул ногу и поставил ее на кровать, чтобы трахать его под нужным углом. И когда моя плоть начала задевать ту самую точку, которая обещала ему лучший в жизни оргазм, Доминик обезумел.

Опершись кулаком о матрас, я склонился над ним и захватил его волосы в горсть. И, когда он издал сдавленный вскрик, прошептал:

— Чувствуешь меня?

— Боже, да. — Его глаза были полузакрыты. Припухшие губы раздвинулись, пальцы комкали простыню, а тело двигалось в одном ритме со мной.

На мгновение все в мире исчезло. Остались лишь наши тела, которые двигались в идеальной гармонии, словно мы были рождены для этого секса. Остались лишь мы. Нескончаемое наслаждение, резкие вдохи и покрытая испариной кожа.

Его хриплые стоны становились все громче, и в итоге он выдохнул:

— Охереть, я кончаю. — Словно не веря, что это могло случиться без рук.

Следом за ним взорвался и я. Мои бедра забились, я вонзился в него до упора, и с моих губ сам собой слетел долгий стон.

Затем мои конечности разом ослабли, и я рухнул на распростертого подо мной Доминика.

Когда я на него приземлился, он коротко охнул, но в остальном, вроде, не возражал против того, чтобы на нем лежали мои девяносто семь килограммов.

Скатившись с него, я сунул под затылок подушку и скосил глаза вбок. Он смотрел на меня, его голубые глаза были такими красивыми на контрасте с моим белым постельным бельем. Потом улыбнулся — мягкой улыбкой, которой я от него точно не ожидал, — и у меня в груди что-то сжалось.

— Вау. А ты не пасуешь перед сложными вызовами.

Я рассмеялся и смахнул с его глаз прядку волос.

— Стараюсь.

Он вздохнул.

— Слушай, я знаю, тебе уже не терпится выставить меня вон, но придется чуток подождать, когда у меня заработают ноги. Если, конечно, ты не предложишь отнести меня домой на руках.

Но я, как ни странно, не хотел, чтобы он уходил. Неуютное чувство, которое всегда охватывало меня после одноразовых встреч, не появилось. Вместо него я ощущал… удовлетворение и покой? Я, понятно, не собирался признаваться Доминику в любви или хотя бы рассказывать, какой предпочитаю кофе, но я бы соврал, если б сказал, что не хочу отыметь его еще раз. И под «еще раз» я не имел в виду следующий раунд сегодня.

Я сжал его ягодицу.

— Скоро вернусь.

Он что-то пробормотал, но его глаза уже закрывались. Я скатился с кровати, выбросил презерватив и надел плавки. Затем бросил на Доминика, который посапывал, завернувшись в мою простыню, еще один взгляд и вышел из спальни.

***

Доминик

Мое тело было тяжелым, будто свинцом налилось, но еще приятно звенело. Если б я знал, что меня могут так основательно и так сладко оттрахать, то давным-давно отдал бы свою задницу на растерзание. Я даже не помнил, почему сопротивлялся этой идее на базе. Наверное, из-за мужланской гордости и навязанных стереотипов о том, что настоящий мужик раздвигать булки не должен. Теперь эти предубеждения вылетели в трубу.

Я пришел сюда, чтобы меня отымели. Неоднократно. Желательно членом Люка.

Со скрипом поднявшись, я огляделся, ища чем бы вытереться. На тумбочке лежали салфетки, и воспользовавшись ими, я пошел в ванную, чтобы умыться. В зеркале меня ожидало то еще зрелище.

Торчащие во все стороны волосы, припухшие губы, огромные, как у наркомана, зрачки… Я выглядел, как настоящая шлюшка. Картину дополняли красноватые отметины от укусов и поцелуев. Усмехнувшись, я подмигнул своему отражению и вернулся в постель.

Я, наверное, еще никогда не лежал на такой огромной кровати. Интересно, каково это было — иметь свое собственное жилье? После всего, через что я прошел, было странно осознавать, что я, в общем-то, никогда не жил сам по себе. Странно и немного печально. Еще одно напоминание о том, что мне было под тридцать, а я до сих пор зависел от других людей.

На тумбочку со стуком опустилась тарелка, и я вздрогнул. Куда подевались мои боевые инстинкты? Пришел Люк, а я его не заметил. И не просто пришел, а принес дары: сэндвич с арахисовой пастой. Он даже добавил джем. Я поднял глаза — он смотрел на меня этим своим безмолвным ледяным взглядом. После моего прошлого фиаско на кухне это точно был знак. Знак я-согласен-тебя-потерпеть или скоро-я-еще-раз-тебя-трахну. Меня устраивал любой вариант. Но… он сказал, что повторные встречи — не для него, так что да, это был просто сэндвич, но с подтекстом ради-тебя-я-нарушаю-правила.