Глава 22

Люк

Я засунул зити в духовку и выставил таймер, а потом выпил адвил. Головная боль стала посещать меня чаще обычного — по мнению Джорджа, из-за того, что в последние пару недель я, как никогда, упахивался на работе. Что было правдой. Грайндр я удалил, потому что у меня портилось настроение от одного только вида иконки, а другой отдушины у меня не было.

В моей жизни больше не было никого.

Ни мужчин.

Ни женщин.

Только я сам, моя правая рука и воспоминания о Доминике, которыми был пропитан мой дом.

Я порадовался, что мне хватило ума приготовить зити заранее, так что теперь, когда я вернулся с работы домой, его оставалось только запечь. Решив перед душем выпить, я взял из холодильника пиво, после чего услышал за спиной тонкий писк. Я обернулся и увидел на кухне бледную Адриану. Ее светлые волосы были собраны в высокий пучок, а одета она была в широкую худи, которая явно принадлежала моему сыну. Она была босиком, и из-под растрепанных краев ее джинсов торчали пальцы с покрашенными черным ногтями.

— Здравствуйте, мистер Роулингс. Я не знала, что вы тоже дома.

Я не относился к родителям, которые испытывали потребность вести с друзьями своих детей задушевные разговоры. Но слова Доминика заставили меня переосмыслить то, как Адриана могла воспринимать мою холодность.

— Я только вернулся с работы. Учите с Микой уроки?

Она кивнула и, чуть отступив, закусила губу.

Я посмотрел на таймер духовки.

— Через сорок пять минут будет ужин. Скажи Мике, чтобы он накрыл стол и на тебя.

Она нахмурилась.

— Вы хотите, чтобы я осталась на ужин?

— Ну да.

Она прищурилась и склонила голову набок. И на мгновение стала очень похожа на Доминика. У него тоже становилось такое лицо, когда он считал, что я вру.

— Из-за моего брата? — спросила она.

Я отхлебнул пива, чтобы спрятать улыбку.

— Нет. Не из-за него. Я приглашаю тебя поужинать с нами, потому что ты — Микин друг.

Она явно не поверила мне, и я вздохнул.

— Послушай. Я стал отцом подростков впервые. И никакой инструкции к этому делу у меня нет. С моей стороны было неправильно относиться к твоей дружбе с Микой без уважения. Ты дорога ему, и я вижу, что он дорог тебе. Поэтому я предпринимаю усилие узнать тебя лучше и надеюсь, что ты воспримешь это, как предложение мира.

— Хорошо, — тихо проговорила она.

— Твой отец знает, что ты у нас?

Она покраснела и опустила лицо.

— Нет.

— А где ты сейчас по его мнению?

— В библиотеке с Микой.

— Не стоит ему врать.

— А вам не стоило бить его. — Как только у нее вылетели эти слова, она вытаращила глаза и зажала ладонями рот, словно озвучила свои мысли нечаянно.

Да, она была истинной представительнице семьи Костиганов.

Я поставил пиво на стойку и фыркнул.

— Не стоило. Ты совершенно права.

— Извините, — сказала она.

— Не извиняйся. Я не горжусь тем, что сделал. — Тот мой поступок стал последней каплей и стоил мне Доминика. — Поверь, я глубоко сожалею.

— Думаю, мой отец тоже.

Я не был святым и потому попытался выудить у нее информацию.

— Как продвигается реновация магазина?

— Вроде нормально. Расчищаем сейчас задний двор, чтобы поставить там столики для покупателей. Думаю, будет прикольно.

Это был умный ход. Интересно, кто предложил его. Доминик?

— Твой отец ладит с братом?

— Они постоянно ругаются, но сейчас хотя бы по делу. — Она наморщила нос. — Ну, вы понимаете.

— Да. — Я рискнул и задал тот вопрос, который интересовал меня больше всего: — Как Доминик?

— Знаете, вам никто не мешает позвонить ему, — отпарировала она.

— Да, — сказал я. — Да, знаю. Но я не уверен, что он этого хочет. Как он?

— Нормально. Все новогодние праздники просидел один…

Я был чудовищем. Потому что почувствовал облегчение из-за того, что он не провел их с другим.

— Он совсем никуда не выходит?

Адриана загадочно пожала плечами.

Она сообщила всего ничего, и я восхитился ее преданностью брату. Если я хотел узнать больше, у меня не было других вариантов, кроме как обратиться к нему самому. Не начал ли он с кем-то встречаться? Не передумал ли насчет курсов? И самое главное: был ли он счастлив?

И насколько я был негодяем, потому что желал, чтобы он был счастлив, но все же не до конца… ведь в его жизни отсутствовал я?

Сверху донесся стук.

— Ладно, иди занимайся. Я позову вас, когда ужин будет готов.

Адриана улыбнулась.

— Хорошо. Спасибо, мистер Роулингс. За то, что поговорили со мной.

— Было давно пора это сделать. А теперь кыш.

Она убежала из кухни, а я допил пиво и по-быстрому принял душ, после чего оделся и, сев на кровать, взял телефон. Открыв переписку с Домиником, я улыбнулся. Последнее его сообщение, отправленное вечером накануне дня катастрофы, было таким: собираюсь сегодня съесть пиццу с грибами.

Надя устроила мне настоящий допрос на тему того, что случилось, и рассердилась, когда на большинство вопросов я ответил «не знаю». Но то была правда. Между нами возникло что-то прочное, осязаемое, а потом оно ускользнуло. Я любил его так, как и не думал, что способен любить. Я скучал по близости с ним. По разговорам в постели. По легкости общения, по доверию, которое подталкивало делиться такими вещами, которыми я не делился никогда и ни с кем. Я скучал не только по любовнику, но и по другу.

Еще мне не хватало его шуток и смеха. И ощущения, что я ему нужен. Я знал, что хочу вернуть его, но у меня не было четкого плана, ведь результат зависел не только от меня. Я вспомнил, как он поник, когда я согласился с тем, что мы не подходим друг другу.

Хотел ли он, чтобы я боролся за нас? И если да, то как, черт побери, мне это сделать?

Я знал только одно: что с его помощью я осознал, что у одиночества есть лучшая альтернатива. Доминик стоил того, чтобы ради него изменить свою жизнь. Она уже изменилась. Может быть, потому-то его исчезновение и ощущалось как открытая рана на сердце.

Звякнул таймер духовки, и я, со вздохом поднявшись с кровати, позвал детей ужинать.

Зимой мой бизнес всегда притормаживал. В основном, я занимался тем, что устранял последствия снежных бурь, а мои подчиненные ухаживали за растениями в офисах наших клиентов. Еще я разгребал документы и разрабатывал рекламу на весну.

Зимой у меня было самое спокойное время, но в этом году было не так.

Вот почему в одно морозное февральское утро я вышел на улицу и зашагал в «Горячие бублики». А по пути, подняв ворот куртки, позвонил Джорджу. Я знал, что он сидит дома. Возможно, поглощая печенье.

— Да, — ответил он после трех гудков.

— Ты бы согласился поработать этой зимой над одним проектом за небольшую плату или бесплатно? — Тишина. Я улыбнулся. Он не повесил трубку, и это было уже хорошо. — Знаешь такой магазин — «Горячие бублики»?

Пауза.

— У них вкусная колбаса.

— Да, и я прямо сейчас иду туда пообщаться с хозяином. Они собираются переоборудовать магазин, и я хочу им помочь. Передать бесплатно растения, помочь с переделкой. В теории нам бы пригодился твой опыт каменщика.

Опять тишина.

— Ты же знаешь, как это бывает, — тихо произнес я. — Вести бизнес, как раньше, становится с каждым годом все тяжелей. Но они здесь уже много лет. Их магазин — важная часть нашей округи, и я не хочу, чтобы они разорились.

— Откуда ты узнал, что у них есть проблемы?

— От сына хозяина. Он… — Кем был для меня Доминик? — Он мой.

Что-то скрипнуло — наверное, Джордж опустил подножку своего кресла. Он кашлянул и прочистил горло.

— Ты должен будешь как-то умаслить Синтию. Подарить ей саженцы или типа того.

— Хорошо.

— Тогда я сделаю все, что захочешь.

— Спасибо, Джордж.

Он уже отключился.

Мне удалось выяснить у Адрианы, что Доминика сегодня в магазине не будет. Но куда он ушел, осталось загадкой. Она не выдавала семейные тайны.

Я лишь надеялся, что он не успел ни к кому переехать. Прошел всего месяц, но мы ведь тоже сошлись очень быстро.

Зайдя в «Горячие бублики», я увидел, что они кое-что переделали. Расфасованной еды стало меньше, и в меню появилось больше свежих позиций. Из глубины магазина долетело громкое «бам», и парень, который стоял у витрины и протирал внутри полки, поднял глаза.

— Даффи здесь? — спросил я.

Парень начал нервно крутить в руках полотенце.

— Ну…

Раздалось еще одно «бам», и кто-то громко ругнулся. Я указал большим пальцем в сторону, откуда шли звуки.

— Я схожу туда.

Парень кивнул и вернулся к работе.

Мне, наверное, следовало предварительно позвонить, но наша последняя встреча прошла не особенно гладко, и я опасался, что Даффи не разрешит мне прийти.

Следуя на звуки проклятий, я дошел до задней двери. Выглянув за нее, я увидел там дворик, который явно использовали для того, чтобы хранить всякий хлам. Даффи был в дальнем углу и возился с каким-то громоздким, покрытым десятилетним слоем грязи агрегатом.

Я вышел во дворик и отпустил дверь. Когда она громко захлопнулась, Даффи поднял лицо и, увидев меня, замер на месте. А потом медленно выпрямился в полный рост — довольно-таки впечатляющий — и засунул руки в карманы.

Я распланировал весь разговор наперед, но оказавшись лицом к лицу с явной неприязнью со стороны Даффи, засомневался, что он пройдет без зацепок.

— Что ты здесь делаешь?

Я пришел из-за Доминика. Но мне было тяжело вот так сходу выплеснуть свои чувства наружу. Я огляделся, гадая, с чего безопасно начать разговор, и сделал шаг вперед.

— Помощь нужна?

Даффи аж отклонился назад.

— Что?

Я указал на агрегат, который при более пристальном рассмотрении оказался старой плитой.

— Скажи, куда ты хочешь ее переставить, и я тебе помогу.

На его лице отобразилась внутренняя борьба. Принять мою помощь или послать меня и продолжить корячиться в одиночку? Наконец его плечи обмякли.

— Мне надо погрузить хлам в пикап, чтобы вывезти на свалку. Друг обещал прийти и помочь, но подвел.

Я оглянулся. В переулке на холостом ходу бурчала его машина. Рядом стояла тележка. Как он собирался провернуть это в одиночку? Я подошел к плите.