11

Однако желанию лейтенанта Теля не суждено было сбыться. Елену увидеть не удалось, да и Якоб не отказался от своего решения.

— Представь себе, отец, сколько я его ни уговаривал, все впустую! — объяснял Тель отцу, с которым ему удалось встретиться дома перед самым отъездом на учения.

Из-за серого лесного массива порывом ветра донесло гул моторов. Полковник, сидевший на плащ-палатке у небольшого костра, подкинул в огонь охапку хвороста. Ветки намокли от дождя: в костре послышалось шипенье и треск, потом кверху повалили густые белые клубы дыма. Некоторое время полковник ворошил палкой в костре, и Телю казалось, что отец не слышит его слов.

Но полковник вдруг спросил:

— Так, значит, не хочет он, этот твой унтер-офицер, оставаться у вас в роте?

— Да, — ответил Тель, — унтер-офицер Тесен настаивает на своем.

Гул моторов все нарастал. Полковник поднял голову.

— Водитель! — крикнул он высоким скрипучим голосом, не оборачиваясь.

В укрытии за соснами хлопнула автомобильная дверца. Ефрейтор, выскочив из кабины, подбежал к костру. Под мышкой он держал туго набитую папку, потрепанную, с оторванными ручками. Тель вспомнил, что когда-то подарил ее отцу в день двадцатилетия его воинской службы.

— Зачем она мне, — проворчал тогда отец и подозрительно покосился на подарок сына, — студент я, что ли?

Однако папку все же взял, и с тех пор она стала его постоянной спутницей на всех учениях. Она всегда была туго набита топографическими картами, таблицами, схемами, сигаретами…

— Что случилось? — спросил шофер, остановившись сбоку за спиной полковника и несколько наклонившись вперед.

Отец взглянул на сына, и в его прищуренных глазах вспыхнул задорный огонек.

— Нет, ты только послушай, сынок! И он еще называется моим водителем! А сам даже понятия не имеет, как нужно докладывать по уставу! — Полковник повернулся в сторону ефрейтора. — Надо докладывать: «Товарищ полковник, ефрейтор…» Э-э-э, как ваша фамилия?..

— Майер, — подсказал шофер, — ефрейтор Майер.

— Вот так и докладывайте: «Товарищ полковник, ефрейтор Майер по вашему приказанию явился!» Вот как это делается, ясно?

— Да, — ответил шофер и кивнул головой. — А что вам угодно?

— Угодно?! — Голос полковника стал еще более скрипучим. — Угодно?! Сосисок с горчицей, да побольше! Черт побери, когда вы наконец поймете, что вы не в своей пивной, а в воинской части! — И, повернувшись к сыну, добавил: — До армии он работал официантом в лейпцигской «Астории». Хотел бы я знать, как ему удалось стать шофером!

Ефрейтор начал было что-то говорить об обществе «Спорт и техника», однако полковник нетерпеливым жестом оборвал его.

— Вы что-нибудь слышите? — спросил он, подняв кверху свой указательный палец.

— Это, наверное, танки!

— У вас прекрасный слух, почтеннейший, это действительно танки. А скажи-ка мне, сколько их?

— Не знаю, — ответил ефрейтор, пожимая плечами, и при этом скорчил скорбную мину, словно произнес дежурную фразу всех официантов: «Очень жаль, но печенка сегодня уже кончилась».

— А что вы вообще знаете? Ничего вы не знаете! — сердито бросил полковник.

Тут в разговор вмешался Тель:

— Судя по гулу, их три. Три танка, значит, один взвод.

Бросив на сына одобрительный взгляд, полковник недовольным тоном продолжал:

— А тебя я не спрашивал, товарищ лейтенант. И вообще, разве в твоем полку принято перебивать старших по званию?

Сын улыбнулся.

— Так, — проговорил полковник, обращаясь снова к ефрейтору, — сейчас давай что есть силы дуй через лес туда. Посмотришь, как подходят танки. При этом следи как следует за маршевым порядком, я хочу знать это. А когда подойдет весь батальон, вернешься ко мне и доложишь!

— Слушаюсь!

— Только смотри, чтобы тебя никто не заметил, — добавил полковник, — они ведь не знают, что мы здесь!

Ефрейтор со всех ног бросился выполнять приказ. Полковник посмотрел ему вслед и, немного помолчав, пробормотал себе под нос:

— Хоть он и всего неделю у меня, этот Майер, но водитель он классный. Хотел бы я знать: как его угораздило стать официантом?

Полковник вытащил из костра горящий сучок, а из кармана брюк — смятую пачку папирос и закурил. Прикуривать было нелегко: сучок дымил, и дым ел глаза.

Вдруг полковник заговорил снова:

— История с унтер-офицером, кажется, задела тебя за живое, если ты ради нее пожертвовал частью своего отпуска и приехал посоветоваться со мной.

Лейтенант подумал: «С отпуском это не так уж важно. Елена все равно улетела, причем совершенно неожиданно. А может, и нет, кто знает?

«Очень жаль, — писала она в записке, — что у нас и на этот раз ничего не вышло. Неожиданно посылают в Прагу на сессию социологов и экономистов. Если все будет хорошо, вернусь через два дня».

Итак, по крайней мере половина с таким трудом полученного отпуска оказалась у Теля потерянной. Но тут он вспомнил об отце и решил заехать к нему. Хорошо еще, что удалось застать отца дома. «Не повезло тебе, сынок, — вспомнил Тель слова отца, — к сожалению, нет ни одной свободной минуты. Сейчас уезжаю на танковые стрельбы, если хочешь, поедем вместе, завтра к утру вернемся…»

— Он тебе очень нужен, этот унтер-офицер? — услышал Тель вопрос отца.

— Он мне просто необходим, отец. Так же необходим, как тебе любой из твоих командиров, когда вы отправляетесь на большие учения. Ты ведь, наверное, слышал о предстоящих крупных маневрах?

— Лейтенант просвещает командира дивизии, — шутливо заметил полковник. — Да, случайно я слышал о них и еще кое о чем.

«Его обычные шутки, — подумал Тель, — а я вечно на них попадаюсь».

— Одно могу сказать тебе уже сейчас, — полковник швырнул окурок папиросы в костер. — Мы опять будем соперниками: ты — с «голубыми», я — с «красными». — Его глаза хитро блеснули.

— Спасибо за информацию, — сказал Тель. — Старое соперничество между отцом и сыном. На этот раз, так сказать, на высшем уровне.

— Болтун ты, — улыбнулся полковник и подтолкнул сына в бок, — молоденький болтунишка!

И оба рассмеялись.