Галоперидол

Раз в месяц мне колят галоперидол. И я становлюсь целиком комком нервов. Мре снятся ужасные сны. А днём я превращаюсь в мостра, которому самому больше страшно всё вокруг, нежели я кого-то пугаю своим внешним видом. Да, выгляжу я не на параде, но видок вполне человеческий. Мать это подтверждает, иначе бы мне добавили ещё больше уколов. Раз психический больной, единственный выход - антидепрессанты. Ничего, я терплю свою коварную ограниченность, раз в неделю выхожу из квартиры и гуляю в парке, у самого нашего дома. Там так уютно. Поют птицы, белки прыгают, смотря на меня пронизывающими меня глазами, парочки мамочек выгуливают своих дитять... Я никому глаза не мозолю, просто сижу на скамейке и слушаю "Куклы вуду":

Ты приди, я тебя заберу,

Больше жизни тебя я люблю,

Птицы бьются в окно в поздний час,

Ничего не спасёт уже нас.

Сегодня случится что-то особенное. Я ощущаю это всем своим семнадцатилетним нутром, в котором таблетки создали особый мир. А галоперидол вообще обосновался как брат. Я единственный у матери, но я не один: со мной есть галоперидол в таблетках и уколах. Сегодня как раз время укола. Я поднимаюсь и иду домой. Там меня ждёт содержимое шприца. Соседка - добрая душа, всегда исполнит мечты моей матери: сделать раз в месяц супрайз. От этого сюрприза я потом схожу с ума, я погружаюсь в мир боли и страха. Но никому до этого нет дела, соседка получает коробку конфет, а мать получает успокоение.

Будь спокоен, сынок,

Чуть малой на зубок,

В тебе счастье нашла,

Твоя мать хороша.

Разуваюсь в своей комнате и плюхаюсь на кровать. Осень, холодно, небольшой дождь. Зонтик я сразу забросил шкаф, включил вентилятор, разделся до нага, одел новую одежду, встал у окна. Развернулся и стал обозревать полку с книгами. Любимый Стивен Кинг радовал всё нутро. Интересно, чем он сейчас занимается? Наверное, сидит с ноутбуком и строчит новый роман. Он мастер строчить что-то новенькое. Помню, в школе я жил буквально фильмами о Терминаторе. Вот поистине холодеющие истории. Кинг книгами своими тоже немало леденит кровь. Но укол галоперидола не идёт ни в какое сравнение. Это ужас ужасов.

-Бенни, иди на укол, миссис Анелла уже пришла!

-Иду. Пять минут подождите. - бурчу я в ответ и насыпаю корм своему ящеру. Тоня не шевелиться, но потом длинный язык начинает поглощать витамины для жизни. Мне его как раз подарила соседка. Забавная женщина, пять раз была замужем и все неудачно. Я же сам не знаю когда женюсь. Всегда мешает обстоятельства. То уволюсь с работы, то вот эти галоперидолы. Хочется свой домашний уют. Я стараюсь, но мало что получается в ответ. Ладно, пополз я на укол.

-Бенни, что-то вид у тебя болезненный. Не выспался?

-Миссис Анелла, я в полном порядке.

-Может, подружка наговорила глупостей.

-Он ни с кем не общается, дорогая. Ты сама знаешь, не вытащишь его на улицу. Растёт дикарём, что с ним делать, ума не приложу.

Мама моя в дополнение своим словам тяжело вздыхает. Она знает, что я полный капец. Мне никто не нужен, кроме неё. Да, я хотел бы познакомиться с девушкой, но боюсь надолго меня не хватит. Так что поехали. Галоперидол заменит всё на свете и я опять начну медленно сходить с ума уже ближе к вечеру.

Ухожу в свою комнату и закрываюсь на замок. Мать кричит что раз я такой дикарь и не хочу попить чаю с доброй миссис Анеллой, я могу собирать вещи и ехать на Мадагаскар. Там для меня будет идеальный мир. Обезьяны, львы, туземцы в почти что нагом виде. Я раздеваюсь до трусов и запрыгиваю в постель. В руках наушники и телефон. В нём сотни всевозможных рок-композиций на любой вкус. Во рту слюна становится нестерпимо горькой. Это яд.

Засыпаю. Вижу во сне американские горки. На них вращаются голые люди. Кожа у них вся в порезах. Кровь струится из ран и капает мне на лоб. Они молча кричат, у них кем-то ловко выключен звук. Картина Мунка во всей своей триллеровости. Кровь сладкая на вкус. Плоть их желтеет, желтеет, а потом начинает лопаться, трещать по швам как переполненный туристический чемодан. Дать бы дара говорения, и да вколоть им Галоперидол. Вот было бы хорошо. А так они даже меня и не пугают. Зря они так высоко забрались, их куски мяса меня нисколько не достают.

Я просыпаюсь от стука в дверь. В трусах открываю. Стоит мать в фартуке, в руках держит поднос, а на нём - кофе, гренки, арахисовое масло. Я беру поднос и закрываюсь. Голос матери:

-Бенни, осторожно, не запачкай постель! В тот раз еле отстирала твои пятна.

-Постараюсь, мэм.

Кушаю с большим аппетитном. Опять проваливаюсь в сон.

Меня пилят на части ржавой сельской пилой. Страшное зрелище. Ржавчина перемешивается с кровью, становится оранжевой, стоит запах спелых манго. Я кричу истошно, горло разрывается внутри, слизь забивает лёгкие. Матерь Божия, как же мне плохо. Я задыхаюсь, хватаюсь за простыню и просыпаюсь. Я покусал губы и они кровоточат. Подхожу к зеркалу, рот измазан на подобие губной помадой, словно я целовался с какой-то девушкой. А что если бы девушке выпала такая доля испытаний? Вряд ли женщина способна такое вынести. Это только Христос не ел 40 дней и ночей. Любая женщина, худея, есть чуть меньше. Мужчина способен на многие волнения и испытания, а женщина только на волнения. Моя мать со мной испытала многое, но она ни капли не упилась слезами. Страдаю только я один.

Беру книгу, но читать не хочется. Стою и смотрю в окно. Скоро вечер, голуби совершают свои полёты. Вольные птахи, я даже им завидую. А то пилят на живую, пуль больше 130, это невозможно перенести без боли в сердце. Надо выпить обезболивающее. Впереди коронный номер - терзание меня двумя рысями. Это снится постоянно. Это непрерывающийся сериал ужасом. Галоперидол функционирует со всей мощью разрушающей сознание силой. Ради спокойной ночи матери я готов страдать хоть 200 лет ещё.

... Клыки со всей мощью сдирают кожу. Что читал о муках святого Варфоломея, тот меня поймёт. Но одно дело читать, другое дело самому переживать это. Я смотрю на все эти свои мучения как бы со стороны, с той стороны, где нет никаких мук. Да, я оказался в раю после всего что мне выпало. Мой рай - оазис здоровья и красоты. Здесь нет смерти и страха её. Здесь нет моей матери, ибо она ещё жива и готовиться только перешагнуть итоговую черту. Здесь я один, как и должно было быть. Мама, я жду тебя, а Галопердола, прости, уже не нужно.