Увидев, как Элли стиснула зубы, Чандрэ почувствовала, как на глаза навернулись слёзы.

Они на мгновение ослепили её и покатились по пыльным щекам.

— Мне так жаль... — начала она, и её голос сделался сиплым.

Мысль об изгнании причинила ей боль в том месте, в котором, как ей казалось, она уже не может испытывать боль. Она схватила руку собеседницы, сжимая её обеими ладонями.

— ...Моя дражайшая подруга, я так сожалею. Я верила, что старуха и Вэш тебя уберегут. Тарси сказала мне, что она должна защитить тебя от книги. От того, что внутри. Она сказала, что это небезопасно. Она сказала, что ему небезопасно знать... что он узнает...

Она давилась словами, не в силах выговорить остальное.

Но в тех светло-зелёных радужках уже промелькнуло понимание.

— ...Мечу. Так ведь? Мечу небезопасно знать, где она, — Элли нахмурилась, и её лоб избороздили морщины. — Ты прятала её от Меча. Поэтому ты и мне не могла сказать, где она.

Чандрэ тихонько всхлипнула, затем кивнула.

От осознания, что собеседница понимает, её свет затопило облегчением.

Она не отпускала руку Элли, а Элли не отстранялась. Они просто стояли там, не глядя друг на друга, но и не создавая расстояния. Чандрэ осознала, что свет Моста вновь открыт для нее.

А также то, что Мост плакала.

Что-то в последнем тронуло Чандрэ так, как её трогало немногое, особенно в последнее время. Как и остальным, Чандрэ пришлось ожесточить своё сердце, покрыть сталью мягкие части своего света, чтобы пережить последние несколько лет.

Это также вызвало в её свете противостояние горя и привязанности, которое ошеломило её.

Мост полностью приготовилась вышвырнуть Чандрэ из своей команды, если придётся. В то же время теперь Чандрэ чувствовала, что мысль об этом ранила Мост, причиняла ей почти физическую боль. Чандрэ чувствовала в свете посредницы не только это — информация об её муже, которой Чандрэ сторонилась, информация об их ребенке... её страхи о шпионе в руководящей команде.

Её страхи из-за будущего.

Чандрэ не собиралась этого делать.

Что-то в этих эмоциях на мгновение взяло над ней верх.

Она действовала импульсивно, что для неё нетипично, даже в такой ситуации... но свет Моста был таким мягким, таким податливым и окутывающим, что Чандрэ поймала себя на том, что без единой мысли обнимает другую женщину. Она привлекла Мост к своему телу, запустила пальцы в её тёмные волосы, прижала к своей груди и плечу. Она баюкала её там почти как любовницу.

Как члена семьи.

Чандрэ осознала, что Мост и так являлась её семьей.

Она любила её сильнее, чем позволяла себе почувствовать, сильнее, чем признавалась самой себе. Она любила её и будет защищать до конца, что бы это ни сулило самой Чандрэ.

Думая об этом, она крепче обняла женщину, которая на её фоне казалась миниатюрнее.

Элли не противилась ей. Она подалась навстречу, сильнее открывая свой свет.

Через несколько секунд Элли вздохнула, уткнувшись лицом в броню, которая покрывала плечо Чандрэ. Подняв голову, она встретилась взглядом с Чандрэ. Чан потерялась в яркости этих зелёных глаз. Она чувствовала облегчение, сочившееся из света Элли.

Это тоже тронуло её.

— Мне понадобится, чтобы ты сопроводила Фиграна и Касс на выезде отсюда, — сказала Элли, тыльной стороной вытирая лицо и под глазами. Шмыгнув носом, она улыбнулась, не отстраняясь из объятий Чандрэ. — ...Прости за драму, — сказала она, выдыхая. — Фигран только что подтвердил, что у нас есть шпион. Достаточно высоко в нашей структуре. Бл*дь, я не могу выразить, как сильно я ненавидела мысль о том, что это можешь быть ты, Чан.

Боль выскользнула из света Моста, пока она произносила эти слова.

Чандрэ не ответила.

Она чувствовала, что с другой женщиной происходит не только это. Она знала, что дело не только в Чандрэ. Она знала, что Элли наверняка хотела поговорить об этом, хотя бы судя по тому, что она не отстранялась от объятия.

Чандрэ ждала, скажет ли она ещё что-нибудь.

Как раз когда Чандрэ уже решила, что она промолчит, Элли заговорила.

— Всё обстоит... не лучшим образом, — она прочистила горло, качая головой. — С Ревиком. После той ситуации в Дубае.

Она умолкла. Затем, словно осознав, что собиралась сказать, она покраснела.

Чандрэ подавила свой дискомфорт из-за этой информации.

Элли покачала головой, словно тоже это почувствовала.

— Прости, — сказала она. — Просто... всё как будто становится только тяжелее.

Почувствовав уязвимость, исходившую от света другой женщины, Чандрэ подавила реакцию своего света на эту открытость. К сожалению, теперь её aleimi реагировал сразу несколькими способами. Интенсивность этой вторичной реакции застала Чандрэ врасплох. Это также заставило её остро осознать, как долго у неё никого не было.

Чандрэ хотела поддержать Мост.

Она хотела быть хорошим другом, приободрить, но теперь ловила себя на мысли, что надо её отпустить. То есть, в физическом плане.

И всё же она почему-то этого не сделала.

Когда Элли подняла взгляд в следующий раз, более осторожно всматриваясь в глаза Чандрэ, от этой уязвимости у Чандрэ перехватило дыхание. Это также вызвало столь интенсивный завиток боли, что она отвела глаза. Она вновь посмотрела на неё лишь тогда, когда Мост заговорила с ней.

— Прости, — сказала Элли.

В этот раз Чандрэ тоже не думала.

Что, если оглянуться назад, было не очень мудрым.

Она просто опустила голову... и поцеловала её.

Она просто поцеловала её.

Она не помедлила, чтобы задаться вопросом, зачем она это сделала... или почему это может быть плохой идеей. Ни одно намерение вообще не проносилось в её мозгу в те несколько секунд. Она сделала это не для того, чтобы соблазнить её.

Ну, она не думала, что сделала это с такой целью.

Чандрэ не знала, зачем она это сделала.

Привязанность, утешение и дружба фигурировали в этом порыве, а также, возможно, менее честные и более примитивные мотивы. Что бы там ни было, жажда секса или добрые намерения, извратившиеся в нечто менее пристойное... что бы там ни было, это так сильно притягивало свет Чандрэ, что она накрыла губами рот Элли прежде, чем осознала намерения своего тела.

Когда Мост смягчилась, вероятно, застанная врасплох, свет Чандрэ резко вышел из-под контроля.

Когда это случилось, поцелуй изменился.

Она прижала Мост к каменной стене пешеходной дорожки, отодвинув её от края стены. Она забыла, зачем её сюда послали. Она забыла, что она делала для тайцев с Джорагом, Декланом, Оли и Анале.

Всё это полностью ускользнуло из её разума.

Её ладони сжимали разные части тела Моста, хватая и изучая её в тех местах, в которых этого делать не стоило, и она знала это даже тогда. Используя свой язык и свет в следующем поцелуе, она позволила своей ладони забраться под армейский бронежилет элерианки. Другой ладонью она стиснула её попку, массируя сильными пальцами, и в горле Моста зародился удивлённый звук.

Боль заструилась по свету Чандрэ вместе с каким-то отрешённым неверием.

Она хотела трахнуть её.

Эта незваная мысль накатила с мощью.

Чандрэ никогда прежде не осознавала, что она хочет Моста.

Конечно, мельком бывало. Просто взгляды и импульсы боли, когда она была особенно голодна, или когда свет Моста был открыт сильнее обычного... или она носила одежду, которая подчёркивала перемены, произошедшие в её теле с момента их первой с Чан встречи.

Чандрэ видела Барьерные отпечатки и воспоминания, которые также влияли на неё.

В особенности некоторые чужие воспоминания о времени в Нью-Йорке, где Мост фигурировала в ряде ярких сексуальных фантазий.

Чандрэ вообще не присутствовала лично при большинстве тех моментов.

И всё же сочетание кардинальных изменений в теле Моста, её вкус в одежде после отъезда из Пекина, а также дополнительные структуры в свете Элли после её работы наложницей Лао Ху... похоже, в тот или иной момент это влияло на всех них в Нью-Йорке.

Чандрэ также не обладала иммунитетом к этим переменам.

Несколько видящих (в особенности Джораг), похоже, до сих пор периодически использовали те отпечатки как материал для мастурбации. Чан также мельком видела воспоминания о том, как выглядела Мост, когда её спасли из Запретного Города.

И не только Чандрэ реагировала на такие вещи.

Практически все видящие в их команде жаждали её в тот день. Они также сознательно держали эти импульсы как можно дальше от Меча и его света.

Но Чандрэ не воспринимала всерьёз эти шепотки интереса и голода.

Теперь боль едва не затмила её разум.

Мост тоже была голодна, и от этого становилось хуже.

Намного хуже.

Она была так голодна, что Чандрэ осознала, как этот голод делает её агрессивной.

Она сильнее прижала Мост к стене. Углубляя поцелуй, она осознала, что вновь прикасается к ней, на сей раз более умышленно, едва прося разрешения своими руками и светом. Когда та не воспротивилась, Чандрэ схватила рукой её длинные тёмные волосы, сжимая пальцы в кулак и заставляя Элли застыть неподвижно, пока она прильнула к ней всем телом. Чан издала тихий хрип, почти превратившийся в стон, когда почувствовала, что боль Элли усилилась.

В её сознании вновь замелькали образы.

До неё доходили слухи, шепотки об отношениях Моста с Мечом — что им обоим нравилась боль во время секса, возможно, даже сильнее, чем большинству видящих. Чандрэ помнила, как вошла в резервуар в тот день, когда Меч оставил жену прикованной к стене, голой, если не считать тонкой золотистой простыни. И та ничего не скрывала.

На самом деле, это было даже хуже полной наготы.

Воспоминание вызвало резкий прилив боли.

В этот раз Чандрэ издала низкий стон, ожесточённо впечатывая Мост в стену. Она крепче поцеловала её. Её ладонь скользнула по её заднице, пробираясь между ног...

Элли резко вздрогнула.

Покорность, которая опустилась на свет Моста, разрушилась.