И сразу сник, чуть ли не застонал от разочарования. Увидев, что с ключами на площадке возится лишь соседка. Махонькая старушка, возрастом — под стать самому дяде Мише.

Но она, по крайней мере, в пространстве ориентировалась. И дорогу до дому не забыла. А значит, могла оказаться небесполезной.

— З-здравствуйте, — обратился Алексей к старушке дрогнувшим от волнения голосом, — в этой квартире дедушка живет… не видели: давно он ушел?

— Ох, давно, — вздохнув, отвечала та, добивая остатки надежды, — с утра куда-то подался… как наскипидаренный. А ты хто… родственник что ли?

— Племянник. Спасибо, — на одном дыхании выпалил Крянев, выходя за порог и закрывая дверь квартиры.

Убедился, наконец, что нечего и думать дождаться дядю Мишу, ненадолго-де отошедшего по делам.

А вот времени терять не стоило.

— Так ты бы это… в милицию обратился, — предложила старушка, в которую не иначе вселился Капитан Очевидность.

«В полицию», — хотел было машинально поправить ее Алексей, но вовремя сдержался. Вспомнив (в силу своего педагогического опыта), что безболезненно убедить в собственной неправоте получается только детей. И то не всегда. А чем старше человек становится, тем враждебней относится к чьим-то попыткам опровергнуть себя, любимого и иным демонстрациям интеллектуального над ним превосходства. Даже в мелочах.

А в полицию Крянев действительно собирался обратиться. Причем как можно скорее. Не выжидая пресловутые сорок восемь часов с момента пропажи.

Знал прекрасно, что необходимость такого выжидания — миф, многим людям стоивший жизни. Ведь если для гибели человека достаточно считанных минут, а то и секунд, то о каких сорока восьми часах ожидания вообще может идти речь?

А вот матери об исчезновении дяди Миши Алексей решил пока не сообщать. И без того волнуется, так зачем усугублять недоброй вестью. Вот если сама позвонит и спросит — тогда действительно: врать не стоило, и Крянев собирался признаться, что дядю дома так не застал.

Но специально звонить — нет.

Заявление у Алексея приняли на удивление быстро, почти без проволочек. Способствовало этому, по всей видимости, время его визита. Среди дня, когда в отделении не толклись задержанные пьянчуги да всем недовольные кляузники, готовые изливать свое недовольство громогласно и по любому поводу. Приди Крянев сюда вечером, как предположил он сам, ждал бы его сущий ад.

Потом прошло чуть больше часа.

За это время Алексей успел вернуться в школу. Успел предстать пред ясны очи директрисы и повиниться. Ведь «окно» «окном», а в беготне сначала домой к дяде Мише, потом в полицию, он все равно пропустил как минимум один урок. Объяснил ситуацию, для которой расхожая фраза «семейные обстоятельства» звучала до неуместности сухо и бесчувственно. Как сметная документация в каком-нибудь Освенциме.

Обещал отработать, на днях взять дополнительные часы. Чтобы ни один ученик этой школы не закончил четверть и год с недобором биологических знаний, за которые, собственно, Крянев здесь и отвечал.

Директриса в ответ на последнее заявление лишь плечами пожала, буркнув «необязательно». Ибо не первый год в школе работала. Понимала: дети только рады были, что какой-то из уроков не состоялся. А появление в расписании дополнительного занятия вызовет у них прямо противоположные чувства.

Что до самой директрисы, то ей, что называется, лишь бы шито-крыто было. Отработано нужное количество часов… по документам — и ладно.

Еще Алексей успел за время, прошедшее после визита в полицию почти вернуться в рабочий ритм. И почти до конца провести урок для девятиклассников. По анатомии человека. И да: по теме «размножение», которую обыкновенно оставлял ближе к концу учебного года. Так сказать, на десерт.

Крянев заранее морально приготовился к пошлым комментариям и издевательским смешкам с места да перешептываниям озабоченных подростков. Как это случалось раньше — все годы, что Алексей преподавал.

Однако данный урок прошел на удивление спокойно. Школяры словно чувствовали, что с биологом что-то не в порядке. Да и сам Крянев, наверное, выглядел живой иллюстрацией к строчке из песни «Машины времени»: «Он на взводе — не подходи!» И потому в этот раз предпочли на нервы ему не капать.

А ближе к концу урока внезапно ожил телефон Алексея. Доложив о звонке, который срочно требовалось принять.

Пробурчав классу «извините» вполголоса, Крянев вышел в коридор, мобильник из кармана вытаскивая на ходу со смесью опаски и надежды.

Опасался он того, что звонила мать. А значит, таки придется рассказать ей, что дядя Миша пропал. Ушел из дома, не вернулся, мобильник забыв на кресле. И вероятно способен многое другое забыть.

Но в то же время звонить могли из полиции. Где столь быстро нашли заблудившегося в городе старика. Желательно живым… нет, обязательно! Благо, фотография из телефона, запечатлевшая дядю Мишу да переданная в органы, была и свежей, и точной.

Но ни одно из этих предположений не оправдалось. Номер, с которого звонили, оказался незнакомым. Крянев понял лишь, что он мобильный — судя по цифрам.

Звонки с незнакомых номеров Алексей обычно не брал. Не видел смысла. Потому что не обольщался на свой счет. Не слишком высоко оценивал шансы на то, что объявится старый закадычный друг, школьная или студенческая любовь. Или заокеанский миллиардер отметит его, Крянева, в своем завещании.

В лучшем случае — знал Алексей — с подобного номера могли назойливо предлагать купить какую-нибудь дребедень, сто лет ему не нужную; навязывать некую услугу, поучаствовать в дурацком опросе на тему тех же бесполезных услуг и товаров. В худшем же случае какие-нибудь мутные личности представились бы сотрудниками службы безопасности Сбера или какого другого банка. Да принялись заливать о подозрительных операциях с его, Крянева, банковской картой.

Так что если бы не пропажа дяди Миши, Алексей бы просто сбросил вызов. Но поскольку случай был особый, решил дать неведомому звонящему шанс. Мало ли, вдруг мир не без добрых людей. И кто-то… ну, скажем, встретил дядю Мишу и дал ему свой мобильник. Чтобы тот мог связаться хотя бы с племянником. Коль свой телефон остался дома.

Допуская подобную возможность, Крянев нажал на кнопку принятия вызова.

— Здравствуйте! — донеслось из телефона. — Алексей Павлович?

Голос, услышанный Алексеем, никак не мог принадлежать дяде Мише. Будучи женским; деловитым, но в целом приятным, и совсем не старым.

— Я инфорг по вашему поиску, — представилась женщина, когда Крянев ответил «это я» на ее вопрос, — можете звать меня Инна.

— Инфорг? — недоуменно переспросил Алексей. Еле удержался от глупейшей потуги на остроумие. От того, чтобы предположить, будто «Инна» — производное от «инфорг».

Но даже устоявший перед сим искушением, Крянев все равно был озадачен, услышав незнакомое слово. Не то чтобы он хорошо разбирался в структуре правоохранительных органов, в принятой там системе званий и должностей. Но знал хотя бы, что звания в полиции — примерно такие же, как у военных. И ни о каких инфоргах отродясь не слышал.

— Информационный координатор, — расшифровала этот неологизм Инна.

После чего поспешила внести ясность:

— Должно быть, вы раньше не сталкивались… в общем, я представляю не полицию. А волонтерский поисково-спасательный отряд «Тревога». Не слышали о таком?

— Волонтеры? — тупо переспросил Алексей, не придумав ничего лучше.

О так называемых волонтерских организациях он, разумеется, слышал, но мельком. Привык считать их чем-то вроде современной реинкарнации тимуровцев, помогающих старушкам и инвалидам. Но чтобы эти волонтеры (читай — любители) спасали людей?.. Наравне с профессионалами из экстренных служб… или даже вместо них? Такое в голове Крянева не укладывалось. Сразу захотелось басню процитировать. Ту, где говорилось про сапожника и пирожника.

— То есть… я правильно понял, — начал он, не скрывая недовольства в голосе, — я обратился в полицию. А они это дело на вас перекинули. Так?

— Не совсем, — ответила Инна вежливо, терпеливо, но твердо, как может только абсолютно уверенный в своей правоте человек, — то, что вы обратились в полицию, правильно сделали. Для нас это обязательное условие, чтобы приступить к поиску. Вряд ли ведь какой-нибудь человек… здравомыслящий станет обращаться в органы, заявление подавать просто шутки ради. Так что уж если подал — значит, дело действительно серьезное. Это с одной стороны; а с другой, именно от полиции мы нередко узнаем о пропаже людей.

— Но… — начал было Алексей, но собеседница ненавязчиво так, аккуратно его перебила.

— Я уже не говорю о том, — были ее слова, — что искать одинокого старика посреди большого города не легче, чем иголку в стоге сена. Полиции банально не хватит личного состава — весь город перерыть… уж простите, но из-за одного человека. Притом, что и другие правонарушения… несчастья тоже никто не отменял.

Потом еще добавила:

— Тогда как мы, фигурально выражаясь, бросив клич, можем привлечь к поиску многих. Неравнодушных людей на самом деле гораздо больше, чем кажется. И хотя бы внимание обратить, что очередной прохожий похож на кого-то пропавшего, да сообщить, что видел его и где, под силу каждому. И убедительно прошу не представлять наших волонтеров кем-то вроде команды Скуби Ду из мультиков, способной только без толку бегать по улицам и создавать больше проблем, чем решать. Отряд «Тревога» существует больше десяти лет, и за его плечами тысячи поисков пропавших людей. Можете зайти на наш сайт, если не верите.

— Загляну, — пообещал Крянев.

— Но я звоню вам не для пиара, — продолжала Инна, — но для того, чтобы держать вас в курсе поисков вашего… хм, родственника.