И вот почему я знаю, что должна прислушаться к совету той старушки. Если бы это только было так просто.

— Что, если один из людей Черепа увидит тебя?

Джай отвечает Тэду пожатием сильных широких плеч, это безразличие пробегает по мускулистому телу и передается всем остальным. Это сексуально, и мысли о том, как именно мы проведем нашу последнюю ночь, проносятся в моей голове. Странное тепло расцветает у меня в груди и устремляется на юг. Мне пофиг, насколько холодно, я все еще готова купаться голышом… при условии, что это бассейн с подогревом.

— Судя по исходу расчетов Хасса, которые он так любезно сделал для нас, мы в любом случае мертвы. Можете наслаждаться нашей последней ночью.

— Я в деле, — объявляет Тэд, возбужденно хлопнув в ладоши и сжав кулаки. — Сколько времени прошло с тех пор, как мы куражились в городе?

Джай ухмыляется.

— Давненько это было.

Тэд смеется, не в силах унять дрожь от счастья.

— Я весь в предвкушении!

Пытаясь подавить стон, Хасс заставляет себя подняться на ноги, его тело источает возбуждение. Я втягиваю воздух сквозь сжатые зубы. Буду ли я той, кто скажет, что он не может пить из-за болеутоляющих и антибиотиков, которые принимает? Да пошло оно. Бедный парень, вероятно, все равно завтра умрет.

Тэд оценивает Хасса широко раскрытыми золотистыми глазами, пока тот устраивается рядом с ним.

— Ты не пойдешь в этой розовой футболке.

— Она лососевая!

— Она розовее, чем…

— …соски альбиноса, — говорю я, прикрывая глаза от солнца. — Ты это уже говорил.

— Точно?

Я киваю.

— Вчера утром, и это побудило Хасса спросить какого цвета…

— …ты думаешь эта футболка, — вмешивается он, паника мелькает на его красивом, но мальчишеском лице. — Я спросил тебя, какого цвета, ты думаешь, эта футболка?

Я наклоняю голову, не в силах сдержать широкую улыбку, расплывающуюся на губах. Он не признается в том, что сказал, потому что здесь Джай? И кто теперь боится?

— О, правда? Помнится, ты не об этом спрашивал. — Я обращаюсь к Тэду. — Как там было?

— Если я правильно помню, ты спросил, какого цвета ее сос… эй! Куда ты собрался?

Хасс через плечо показывает Тэду средний палец, хромая направляясь в дом. Я закатываю глаза. Джордан Хасстел может выглядеть настоящим мужчиной, но ведет себя, как мальчик. Я не много знаю об отношениях и противоположном поле, но уверена, что мужчины, которые выглядят как мужчины, но ведут себя как мальчишки, хуже всего. Мужчина берет на себя всю ответственность и защищает то, что ему принадлежит. Мальчишка паникует, ведет себя иррационально и бросается наутек при первом же намеке на ответственность.

Хасс — мальчишка.

А Джай — мужчина.

Джай сводит брови в хмуром выражении, которое мне так нравится.

— Я что-то пропустил?

Тэд хмыкает, быстро потирая затылок рукой.

— Пойду, подогрею остатки завтрака, а затем вздремну.

Он хлопает Джая по плечу и исчезает за его широкой спиной, оставляя нас наедине. Я с трудом сглатываю, пока Джай вынимает руки из карманов и неспешно подходит ко мне. Тут никак не проигнорировать стук в моей груди, который становится громче с каждым шагом Джая.

Ту-дум.

Ту-дум.

Ту-дум.

Каждый раз смотреть на него при дневном свете поразительно. Не думаю, что когда-нибудь устану от этого. В темных тоннелях он был таинственным и сексуальным, его грубый, покалывающий кожу голос, дополнял его опасную личность, но здесь, на свету, в нем есть мягкость. Здесь тени не скрывают его лицо.

Здесь я вижу его более мягкую сторону.

Под землей Джай был опасным. На короткое время он убедил меня в том, что там он такой же, как и все остальные — бездушный человек, отчаянно пытающийся завоевать уважение психопата-убийцы. Я реально верила, что Джай жесток и эгоистичен, равнодушный к тем, кому он причинил боль на пути к спасению своего коррумпированного брата.

Брата, ради которого он так легко убил.

Чего я не видела, так это того, что скрывали тени. Иногда Джай переходил в положение, которое позволяло тусклому свету штормовых фонарей освещать его лицо, прогоняя тени. В эти моменты я видела хорошего человека, которым он мог быть, и это заставляло меня доверять ему. Я рада, что это сделала. С тех пор, как появился свет, он показал эмоции и привычки, которых я не имела удовольствия наблюдать под землей. Как беспокойство на его лице, прежде чем он принимает трудное решение, и беспокойство, которое изнуряет его разум, тело и душу всякий раз, когда он думает о своей младшей сестре. Я благодарна за свет. Благодарна, что стала свидетелем всех его эмоций, которые мерцают в глазах и изгибают его губы. Свет показал те его части, которые мне необходимо было увидеть — те части, которые сделали для меня почти невозможным игнорировать подавляющий шквал эмоций в моей груди. Это открыло мне, что, может быть, я способна позволить кому-то любить меня и заботиться обо мне... и, возможно, только возможно, я способна любить кого-то в ответ. Именно в этом свете я не могу не заметить, что за долгое время моя жизнь стала яркой и, на этот раз, это из-за кого-то другого... из-за того, что кто-то заставляет меня чувствовать.

— Эмили?

Вздрогнув, я возвращаюсь к реальности.

— М-м-м?

Джай возвышается надо мной, с протянутой рукой в ожидании моей.

— Ты в порядке?

Ох, черт. Блядь. Почему я потею? Несмотря на прохладный бриз, меня душит жгучая жара. Кто мне скажет? Кто скажет, почему мое тело отключается из-за Джая? Что за херню я вытворяю? Десять секунд, как влюбилась, и уже устраиваю из этого кавардак.

— Э... — Я качаю головой. — Да. Да, я в норме.

В отличие от моей, рука Джая сухая и твердая, и когда следующий порыв ветра вызывает внезапное и сильное головокружение, отчего кружится голова, а ноги подкашиваются, он с легкостью поднимает меня на ноги. Моя лодыжка не успевает подвернуться, так как Джай оборачивает руку вокруг моей тонкой талии и крепко прижимает к себе.

Я вздыхаю с облегчением, прежде чем вздрогнуть от смущения. Могу ли я быть еще более неуклюжей?

— Ты уверена? — спрашивает Джай, хватая меня за плечи и возвращая меня в мой пузырь, где я могу дышать собственным воздухом.

Я ненавижу это, свой пузырь. Я хочу быть с Джаем в его пузыре. Его пузырь лучше.

Провожу рукой по волосам, аккуратно заправляя их за уши, избегая зрительного контакта.

— Теперь, когда ты упомянул об этом: этим утром я не чувствовала себя в норме.

— Надеюсь, прошлая ночь не была для тебя слишком тяжелой. — Ухмылка приподнимает уголки его губ.

Он быстро сглатывает, когда я хмурюсь.

Прошлой ночью?

— Это... — Он делает паузу, сжимая губы, чтобы тщательно подобрать слова. — Я уже был так зол, а ты дразнила меня своим языком, доводя до безумия. Я ничего не мог с собой поделать.

Ох! Та прошлая ночь. Смущение превращается в жар, распространяясь по моей шее и щекам. Думаю, в следующий раз пропущу массаж спины и светскую беседу, и начну с минета. На это нужно не так много времени.

— Нет. Прошлая ночь для меня не была слишком тяжелой.

И снова горячий румянец накатывает, обжигая меня самым восхитительным образом. Воспоминания проносятся в моей голове, прерывая ход моих мыслей.

…Джай проводит руками по моим волосам, намеренно запутывая пальцы в густых и влажных прядях. Он сжимает и тянет, пока волосы не оттягивают кожу головы, затем слегка отводит сильные бедра назад, позволяя мне наполнить легкие кислородом, которого лишил меня его член. Я хватаю ртом воздух, пока головка члена касается моего рта…

Я стону, когда еще один приступ головокружения настигает меня.

— Я пошла... — бормочу я, осторожно обходя его.

— Эмили?

Отмахиваюсь от Джая и, когда он оказывается, по крайней мере, в паре метров позади меня, закрываю лицо руками. Я сейчас блевану. Беспокойство скручивает живот, паника смешивается с эмоциями, которые заставляют меня чувствовать себя счастливой и легкомысленной. Влюбиться — это еще хуже, чем я думала. Теперь я должна беспокоиться не только о себе. Как будто мое сердце за ночь удвоилось в размере, освобождая место для Джая. Не могу в это поверить. Я поклялась, что никогда этого не сделаю... Поклялась, что буду заботиться только о себе... Что никогда не поставлю себя в такое положение, когда меня могут отшвырнуть в сторону и оставить с разбитым сердцем... Но я потеряла бдительность и...

Я люблю его.

Я чертовски люблю Джая.