Все мое внимание сосредоточено на теплой руке Джая, когда он обхватывает пальцами мое запястье и крепко сжимает его. Он притягивает меня ближе.

— Дополнительная минута, — дразнит он, положив руки мне на бедра. — Чем же нам заняться, когда у нас столько свободного времени?

Я смеюсь, несмотря на свое подавленное настроение. Неужели это будет последний раз, когда он заставляет меня смеяться? Джай поднимает голову и утыкается носом в мой затылок, оставляя на волосах множество теплых любящих поцелуев.

— Я вернусь, — шепчет он в мою кожу.

Сердце колотится от того, каким тоном он это говорит. Мрачного и печального, несмотря на попытку сделать его беззаботным. Я сразу же улавливаю его беспокойство. Как Джай собирается убедить меня, когда не может убедить даже себя? Отчаяние бушует в моей груди, на глаза наворачиваются слезы.

Шестьдесят секунд мы проводим в тишине.

Идеальной.

Недолгой.

Тишине.

Мой желудок нервно сжимается, и я с тревогой обгрызаю кожу вокруг ногтей, прижимая коленки к груди.

— Сколько времени? — спрашиваю я, поджимая пальцы ног.

— Мы сидим тут уже двадцать пять минут, — говорит Хасс, откидываясь на спинку сидения. — Прошло пять минут с последнего раза, когда ты спрашивала.

— Извини, — бормочу я, переплетая пальцы, чтобы не обглодать их до костей.

Я думала, что находиться здесь будет легче, но это хуже, намного хуже. По крайней мере, в домике у озера я могла поесть или напиться до отключки. Здесь же я вынуждена наблюдать и ждать. Я никогда не умела ждать.

— Мы услышим что-нибудь? — интересуюсь я, щурясь и глядя в лес между двумя передними сиденьями.

Не знаю, что ожидала увидеть... вспышки от выстрелов, зарево сигнальной ракеты. Естественно, они же в трех километрах отсюда. Сомневаюсь, что увижу что-нибудь, если конечно же не подожгут лагерь Черепа.

— Перестрелку? Конечно. Что-нибудь еще? Вряд ли.

Хасс выдыхает и потирает лоб. Я наблюдаю за тем, как он дергает коленом — защитная реакция, которую я раньше не замечала у Хасса. Я всегда видела Джая, Тэда и Хасса сильными, бесстрашными мужчинами, которых редко что-то пугало, но Хасс, кажется, воспринимает все это тяжелее, чем я ожидала. Опустив ноги, я наклоняюсь вперед, просовывая голову между двумя передними сиденьями. С трудом сглотнув, Хасс нетерпеливо отдергивает края своего капюшона.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, обеспокоенная тем, что он находится на грани панической атаки.

Кто, черт возьми, сядет за руль, если Хасс выйдет из строя? Уж точно не я.

— Все нормально. — Он резко дергает головой. — Может, хватит чертовых вопросов?

Нахмурившись, я откидываюсь назад, плотно прижавшись спиной к сидению посередине. Замешательство охватывает меня. Он знает что-то, чего не знаю я? Есть что-то, о чем я должна знать, но он не говорит мне? Я открываю рот, но слова застревают в горле, когда слышу звук стрельбы — очень громкий звук. Я сжимаю кулаки и прижимаю их ко рту. Хасс ругается и ударяет кулаком по рулю.

— Что такое? — шепчу я, но он не отвечает. — Хасс?

— Хм?

— В чем дело?

Он ударяется лбом о руль, заставляя меня подскочить. Он делает это снова и снова, проклиная себя. У меня волосы на затылке встают дыбом, а по коже бегут мурашки.

— У меня есть сын, — бормочет он, качая головой. — У меня есть сын.

Я хмурюсь.

— У тебя есть сын? — повторяю я, подавшись вперед.

Несомненно, это новость для меня, но какое это имеет отношение к ситуации прямо сейчас?

Хасс кивает.

— Ему семь лет. Брэндон. Он умный... такой чертовски умный. Я редко его вижу, но он весь мой мир.

— Почему ты говоришь мне это сейчас?

— Потому что хочу, чтобы ты поняла причины, почему я так поступил.

Я хмурюсь, когда он поворачивает голову в мою сторону.

— Я в замешательстве. Что ты сделал?

Синие светодиодные индикаторы на центральной консоли освещают одну сторону его лица, и этого достаточно, чтобы я увидела отчаяние в его глазах. Сочувствие в печальном изгибе его губ.

— Я сделаю все, чтобы защитить его.

Я закидываю ноги на сидение. Сердце колотится где-то в ушах.

— Хасс... ты начинаешь меня пугать.

Я подпрыгиваю, когда справа от меня вспыхивают передние фары, полностью ослепляя. Я прикрываю лицо рукой и отчаянно оглядываюсь, пытаясь выяснить, что за херня происходит и кто, черт возьми, направил на нас свои фары.

— Хасс? — зову я, мои глаза горят каждый раз, когда открываю их. — Кто это?

Он не отвечает, заставляя мой желудок сжаться в тугой комок.

— Хасс? Что происходит?

— Я очень сожалею, Эмили, — рычит он, стуча кулаками по рулю. — Это не моя вина! Они нашли меня в баре Джокера, загнали в угол туалета. У меня не было выбора, они угрожали причинить моему мальчику боль.

Дверь слева от меня распахивается, и я поднимаю руки, пытаясь закрыть лицо. С криком бросаюсь к другой двери. Хватаюсь за ручку, но большие сильные руки обхватывают мою лодыжку.

— Нет! — Я кричу, мои легкие не работают так, как должны.

Я брыкаюсь ногами и дергаю бедрами, отчаянно пытаясь избавиться от хватки. К счастью, мой ботинок натыкается на что-то твердое, и от этого звука у меня сводит живот. Громкое сердитое рычание пронзает мое тело, когда мои ноги освобождаются. Не теряя времени, я дергаю за ручку и толкаю дверь. Она распахивается, и меня обдает ледяным ветром. Я выпрыгиваю из машины, истерично крича и рыдая. Хасс подставил меня! Он, твою мать, подставил меня! Неудивительно, что он был так спокоен, когда Джай сказал ему сидеть со мной. Я бегу — бегу быстрее, чем когда-либо в жизни, используя яркий свет фар, чтобы лучше видеть.

— Эмили! — кричит Хасс, но я не останавливаюсь.

Сухие листья и опавшие ветки хрустят под ботинками. Земля неровная, предательские ветки и листья царапают нежную кожу, пока я пробираюсь через лес. Не знаю, куда бегу, но любое направление — отличное направление, пока оно уносит меня далеко отсюда. Я всхлипываю на бегу, легкие отказываются работать. Я сейчас умру.

Что-то врезается в меня сзади, и я падаю на землю, придавленная весом взрослого мужчины.

— Слезь с меня! — кричу я, мои голосовые связки горят, горло саднит.

— Да хрена с два, — рявкает мужчина, схватив горсть моих волос.

Незнакомец, которого я не вижу, поднимает меня на ноги и пихает назад к яркому свету. Я зажмуриваюсь, не в силах открыть глаза, пока не оказываюсь в тени машины Хасса.

Я открываю глаза и вижу Хасса, прислонившегося к задней части автомобиля. Сочувствие отражается на его лице. Как он посмел?!

— Как ты мог так поступить? — кричу я, слезы текут из глаз. — Мы доверяли тебе!

— Эмили... прости.

Я делаю рывок вперед, напрягая все мое тело. Легкие горят, сердце, мне кажется, сейчас разорвется.

— Он убьет тебя! — кричу я, пока легкие не начинают гореть, а голос срываться. — Он прикончит тебя!

С последним рывком и поворотом плеч, я выскальзываю из захвата похитителей. Я спотыкаюсь, но быстро восстанавливаю равновесие. Не раздумывая, разворачиваюсь и бросаюсь на Хасса. Я едва успеваю встать на ноги, прежде чем что-то твердое врезается мне в висок, и темнота поглощает меня.