– Это, безусловно, интересный путь к инвестиционному банкингу.

Она рассмеялась.

– Может быть, это какое-то глубоко укоренившееся желание того, кто вырос в бедности, желание контролировать деньги, иметь возможность раздавать их или удерживать.

– Так вот в чём дело?

– Поскольку я была хороша в математике, то знала, что хочу делать что-нибудь в области финансов. Это было больше похоже на то, что части пазла начали вставать на свои места, как только я была в выпускном классе. – Она кивнула в мою сторону. – А как насчет тебя? Ты всегда хотел быть солдатом?

– Да. С самого детства я хотел быть таким же, как мой отец. Часто расхаживал в его старой военной форме.

– Ты пошел по его стопам в семейном бизнесе?

– Да, в некотором смысле. Он никогда не заставлял меня заниматься финансами. Это было просто то, с чем я вырос, так что это имело смысл, но в глубине души я всегда знал, что это был просто запасной вариант. Чтобы стать офицером, мне нужна была учёная степень, поэтому я выбрал финансы.

– Не похоже, что это делает тебя счастливым.

Я вздохнул.

– Это правда. Я имею в виду, что были времена, когда я был счастлив быть в офисе, но в целом – это не то, где я хочу себя видеть.

– Почему ты должен заниматься карьерой, которая тебе не нравится? В администрации твоего отца должно быть что-то, что ты мог бы сделать, что питало бы твою душу.

– Ты ведь не пытаешься избавиться от меня, Фланнери?

Румянец залил её щеки.

– Когда-то я бы сказала: «Да». – Изабелла потянулась через стол и положила руку мне на предплечье. На мгновение она показалась мне почти застенчивой, робкой. – Но после того, что я пережила с тобой сегодня вечером, это не про меня. Речь идёт о том, чтобы найти своё место в мире

Чёрт. Мы сидим по разные стороны этой кабинки, но одно её прикосновение к моей руке заводит меня. Но дело было не только в её прикосновении, но и в сочувствии. Она поймала меня. У меня отняли мое место в этом мире. Сидеть в офисе и принимать банальные решения о финансах крупных корпораций – это не для меня.

Чёрт возьми. Как могло случиться, что я даже не задумывался ни о чём другом, кроме работы в «Каллаган Корпорейшн»? Словно у меня на глазах были шоры на мысли, что это единственная доступная для меня вещь. Мне и в голову не приходило искать работу в папиной администрации. Где-то в отделе по делам ветеранов должно было найтись для меня место. Конечно, я бы снова воспользовался семейными связями, но я был чертовски более квалифицирован, чтобы иметь дело с военными, чем инвестиционными банками, не говоря уже о том, что мое сердце действительно было бы в этом.

– Знаешь, что? Думаю, ты действительно что-то задумала. – Я покачал головой. – Не могу поверить, что сам до этого не додумался.

– Как сказал бы мой отец, иногда мы не можем увидеть дерьмо, пока не наступим в него.

Я рассмеялся над ее неожиданным комментарием.

– Это очень глубоко. Твой отец, похоже, очень мудрый человек.

Она усмехнулась.

– Мне нравится так думать.

– За эти годы я вляпался в кучу дерьма, как в прямом, так и в переносном смысле.

Веселье в её глазах исчезло.

– Например то, что случилось с бомбой на дороге?

– А, вижу, ты наткнулась на это, когда гуглила меня.

Когда Изабелла кивнула, я заёрзал на стуле. Было ничуть не легче услышать это из её уст, чем произнести самому. В одно мгновение я мысленно перенесся назад, к «Хаммеру» на шоссе возле Кабула, к тому моменту, когда всё изменилось в одночасье, когда секунды означали разницу между жизнью и смертью.

В ушах зазвенели звук взрыва, крики агонии и паники окружающих, жгучая боль от шрапнели, разрывающей мою кожу.

– Я потерял двух своих людей, – рассеянно прохрипел я.

– Да, – тихо пробормотала она.

– Я уверен, что ты читала только их имена и возраст. Может быть, их родные города были перечислены. – Я вздрогнул и провел рукой по лицу. – СМИ выделили меня, потому что в то время я был сыном сенатора, который баллотировался в президенты. Да, я был офицером, но какое, черт возьми, это имело значение? Не похоже, чтобы бомба имела хоть какое-то уважение к рангу. Они были замечательными парнями. У Карлоса был голос, который мог бы помочь ему завоевать приз в «American Idol» ⁵⁰, что было хорошо, так как он всегда пел. Перри всего два месяца как не было дома. Он собирался сделать предложение своей девушке.

Когда я снова посмотрел на Изабеллу, в её глазах стояли слезы.

– Мне очень жаль.

– Спасибо.

– Хотя я думаю, что знаю, как ты себя чувствуешь эмоционально, но как ты себя чувствуешь физически после травмы? – спросила она после того, как провела рукой по щекам.

Я похлопал себя по израненной шрапнелью ноге.

– Это всё еще доставляет мне некоторые проблемы время от времени, особенно когда я слишком сильно напрягаюсь во время пробежки или тренировки. А ещё мне немного больно, когда я слишком долго сижу за своим столом.

– Мне очень жаль. – Изабелла поморщилась. – Я уверена, что это звучит совершенно неубедительно. Я даже не знаю, что сказать в такой ситуации.

Большинство людей этого не знают.

– Это нормально. Я ценю это чувство.

– На что это было похоже?

– Бомбёжка? – Когда она кивнула, я резко втянул воздух. Никто никогда не спрашивал меня об этом, никто не хотел знать. Через несколько мгновений, подбирая нужные слова, я ответил: – На напряжение.

Она покачала головой.

– Даже представить себе не могу.

– Странно, потому что это происходило одновременно быстро и медленно, как будто время замедлилось на минуту, а затем ускорилось. Только что мы катились по пустынной дороге, а в следующую минуту этот звук разрывал мне барабанные перепонки. Даже несмотря на то, что я прошёл обучение, как обращаться с собой и своим подразделением, ничто не может полностью подготовить тебя к этому моменту.

– Не говоря уже о том, что ты тоже получил ранения.

– Должно быть, это был адреналин, потому что после первой вспышки боли я уже не помню, чтобы мне было больно. Просто помню, как бросился в бой, чтобы убедиться, что всё в порядке и мы не попадём под вражеский огонь. Единственная причина, по которой я остановился, была в том, что моя нога, наконец, отказала, и я буквально рухнул.

– Тебе было страшно? – тихо спросила Изабелла.

Я пристально посмотрел на нее. Из-за наших отношений я чувствовал, что обязан Изабелле не вешать лапшу на уши, и впервые почувствовал, что могу рассказать о своих переживаниях, хотя и не был уверен почему.

– Чёрт, я испугался. В тот момент, думаю, я больше боялся за своих людей, чем за себя, и пока не прибыл медивак⁵¹, чтобы забрать меня, я начал беспокоиться, что могу не успеть. Я начал думать обо всём, чего еще не достиг, о том, как тяжело будет моим родителям, брату и сестре, если умру. – Я выглянул в окно. – Думаю, это всё типичные вещи, которые проносятся в твоей голове, когда ты смотришь смерти в глаза.

Услышав шмыганье носом, я снова перевёл взгляд на Изабеллу. О, чёрт. Она плакала, её грудь вздымалась, а по щекам текли потемневшие от туши слезы. Я бросил панический взгляд вокруг, чтобы убедиться, что никто не смотрит на нас или, что более важно, чтобы увидеть, если они смотрят на меня обвиняюще, как будто я злодей, который заставил её плакать. К счастью, никто даже не смотрел в нашу сторону.

Я осторожно сосредоточил свое внимание на Изабелле. Я мог бы провести роту мужчин через зону боевых действий, но я был чертовски невежественен, когда дело касалось женских эмоций. Я потянулся, чтобы ослабить галстук, который в данный момент казался слишком тугим.

– Изабелла, ты в порядке?

Покачав головой, она промокнула глаза салфеткой.

– Нет, это не так.

– Я что-то не то сказал? – Этот простой вопрос привёл в действие водопровод. Господи, это утешение далось мне хуже, чем я думал. Поёрзав на стуле, прочистил горло. – Послушай, я знаю, что до сих пор у нас были не самые легкие отношения, но сейчас я искренне беспокоюсь о тебе.

– Не будешь, когда я скажу тебе, что случилось.

– Сомневаюсь в этом.

– Поверь мне.

Её грудь не переставала вздыматься от всхлипов, и я потянулся, чтобы взять её за руку.

– Не могла бы ты просто сказать мне, о чём ты?

Изабелла перевела взгляд с моей руки на меня.

– Ты возненавидишь меня, – прошептала она.

– Я в этом сильно сомневаюсь. – Я сжал её пальцы. – Ну же, не оставляй меня больше в неизвестности.

– Я вредила тебе на работе.

Я моргнул, глядя на неё.

– Прошу прощения?

– Конечно, ты лучше всех знаете, что означает слово «саботаж».

– Конечно, я знаю, что это значит, просто не понимаю, какое отношение это имеет к нам двоим и к работе.

– Ладно, давай я тебе объясню: я пыталась сделать так, чтобы ты провалил свою работу, чтобы власть имущие перевели тебя в другой отдел, а я получила бы должность вице-президента.

После всего, через что мне пришлось пройти в жизни, меня это не должно было так сильно шокировать, но там, в кабинке «У Рафферти», я абсолютно охренел.

– Ты саботировала меня, – повторил я.

– Да.

– Но как?

– Помнишь тот день, когда ты потерял всю свою работу в Excel?

– Да...

Изабелла нажала на свои закрытые глаза, как будто это приносило огромную боль.

– Я удалила твою работу, а потом сохранила её заново.

Я сделал глубокий вдох.

– Ты этого не сделала.

– Боюсь, что сделала. – Она открыла глаза и печально посмотрела на меня. – Но это ещё не самое худшее.

– Есть ещё что-то?

– О да... гораздо большее. – Она с трудом сглотнула. – Тот порносайт во время презентации? Я знала, что так и будет.

У меня челюсть отвисла в шоке.

– Ты это знала?

Она кивнула.

– Когда ты решил не проверять работу аналитиков, я всё проверила, чтобы убедиться, что всё в порядке. Я увидела, что на сайте вместо копчика торчат члены, но решила оставить всё как есть, чтобы наказать тебя за то, что ты не воспринимаешь вещи так серьезно, как должен.

Никогда, даже за миллион лет, я не смог бы обвинить Изабеллу в том, что она такая коварная. Конечно, в то же время я не мог винить её за то, что она сделала. Это была чистая и простая небрежность в моей трудовой этике, что я не проверил файлы. У неё были все основания позволить мне сгореть на глазах у инвестора.