Они шли и разговаривали, постоянно меняя темы, но удивляясь, что практически на каждую из них друг в друге им попался прекрасный собеседник. Обсудили практически всё: от любимых пород собак до мутантов из Кунсткамеры. Когда речь зашла о последнем, Ян впервые рассказал ей, что когда-то учился на врача, и поэтому пару раз ходил смотреть на банки с препаратами в этот музей. Отец настаивал, чтобы сын шёл по его стопам, но тот понял, что выгорит в профессии, и ушёл в бизнес.

В этот вечер они действительно прошли практически через весь Васильевский остров: послушали уличных музыкантов и кинули им денег в шапку, подсказали дорогу заблудившемуся испанскому туристу, а потом на их пути возник бар с живой музыкой. Там проходил концерт местной банды, и хотя вход должен был осуществляться по билетам, ребят впустили без них за небольшую взятку охраннику. Саша-Женя заказала себе виски с колой, а Яну, как водителю, пришлось брать экзотическую штуку под названием «слово шамана» — яблочный сок с имбирём и специями. Какое-то время в заведении ревели гитары, но после полуночи музыканты ушли. Диджей включил музыку со своего телефона. Меланхоличный гитарный рифф звучал очень по-питерски: напоминал, что не нужно никуда спешить, что лучше всего сейчас пойти гулять вдоль рядов золотых фонарей по синим улицам, путаться на перекрестках, заглядывать в горящие окна, похожие издалека на прямоугольные бусины янтаря.

— Идём? — предложила девушка.

Ян оплатил счёт. В коридоре они едва не столкнулись с тучным парнем, который возвращался с перекура. Прижавшись к стене, чтобы ему хватило места пройти — так вышло, что Ян как бы закрыл спутницу собой — они оказались критически близко друг к другу.

— Жень, — начал он, но девушка прервала его. Она аккуратно отделилась от стены и неспеша пошла к выходу, И ему ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. У входа в ресторан стояла большая компания подвыпивших мужчин, и Ян взял девушку под руку, не желая к ней лишнего внимания. Саша не поняла, почему они сразу пошли именно направо. Наверное потому, что она сама свернула туда, хотя плохо помнила, куда именно этот путь должен их вывести.

Она не была пьяна, виски едва коснулось её разума. Но когда они дошли до арки, ведущей в тёмный сырой двор, Ян прижал её к стене. Нет, не поцеловал сразу: левой рукой упёрся в жёлтую стену за спиной девушки, а ладонь правой поднёс к её лицу, с которого аккуратно убрал волосы, прилипшие к щеке. Несколько секунд смотрел в глаза — и она как будто протестовала взглядом, бросала ему вызов: «ну прижал ты меня, и что? Дальше что»? Саша высоко оценила его актёрскую игру: он умел вести себя так, что его можно было посчитать влюблённым. И она решила подыграть, поэтому вжалась в стену сильнее, при этом слегка прикусив нижнюю губу. Мужские пальцы крепко, но не жёстко взяли её за подбородок. Он «примерял» её лицо к своему, готовясь сделать следующий шаг, следил, чтобы её губы оказались на уровне его губ.

— Да, игра в абьюз. Обожаю, — произнесла она шёпотом и он лишил её возможности говорить на следующие несколько секунд, заняв её рот своими губами и языком. Саша обвила его шею руками, попыталась прижать к себе ещё сильнее, но проклятая жёлтая стена за спиной сковывала действия, словно отрезвляя: «Стой, Саша, куда же ты?». Поцелуи становились частью проверок лишь иногда, только в случае, если Саше физически нравился тот, кого она проверяла. На этот раз ей нравился не только объект игры, но и то, как он целовался.

Умело и горячо. Уверенно, требовательно. Так, как она любила. Так, будто пытался украсть с её языка вкус виски и вспомнить припев песни в баре, вернуть тот момент в узком коридоре, чтобы переиграть свою в нём роль. Так, будто она стала воплощением всех женщин, которых он любил, которых он нещадно порол на заднем сиденье своего автомобиля и даже тех, кому по наивности писал любовные записки в юности. Словно она была единственной женщиной на Земле и он обрекал её на вечное подчинение ему в последующие десятилетия. Так, будто собрался влюбить её в себя.

Он отстранился и жадно вдохнул. Его спутница запрокинула голову и облизала губы, давая понять, что она кайфует от его вкуса. Она знала, что это вызовет в нём самые извращённые (а на самом деле самые естественные с точки зрения половых отношений) ассоциации: как она будет наслаждаться вкусом его семени.

— Ян, — вдруг строго сказала она.

— Что? — насторожился он.

— Мосты развели. Мы опоздали.