Глава 13

Сэм

Я решила принять новомодный подход к жизни, в котором не думаю о десяти шагах в будущее, а вместо этого живу в настоящем. Я вытерпела четыре дня без Йена, и это был полный отстой, так что, если мне придется сделать ему минет в душе, чтобы удержать его рядом, так тому и быть. Я хочу его. Это же очевидно. Что может пойти не так?

После душа готовлю ужин в одежде, которую одолжил мне Йен, ― большой футболке и бейсбольных носках, которые доходят мне до колен, а потом мы сидим на его диване и смотрим Западное крыло. Шоу занимает пять процентов моего внимания, остальные девяносто пять процентов сосредоточены на губах Йена. Он осознает это, потому что в середине эпизода ставит на паузу и поворачивается ко мне.

― Сегодня вечером мы больше ничего не будем делать.

Для меня это новость. Я надеялась, что мы оба, по крайней мере, доберемся до третьей базы. Я не просто так побрила ноги, прежде чем прийти.

― Это еще почему? Знаешь, в западном обществе минет, это, как правило, нечто вроде «услуга за услугу».

Йен качает головой и встает, чтобы собрать наши тарелки с кофейного столика. Йен ― чистюля. Его дом всегда безупречен, и он терпеть не может, когда я готовлю. Он думает, что я использую каждую кастрюлю, сковородку и разделочную доску, чтобы досадить ему. Он мало что знает, и это только половина причины, по которой я их использую.

― Дело не в этом ― поверь, я с нетерпением жду... возвращения долга, но не кажется ли тебе, что если мы продолжим в том же темпе, ты могла бы… Не знаю, испугаться?

― Пфф. Как угодно. Как насчет того, чтобы просто сделать хороший медленный джем, пока R&B играет на заднем плане? ― спрашиваю я. ― У Spotify есть плейлисты на любой случай.

― Нет.

― Хорошо, а как насчет легкого массажа, масла по желанию, с сопровождающим классным джазовым плейлистом? У меня тоже есть такой.

― Этого не будет.

― Мы могли бы просто молча держаться за руки? Есть ли у Spotify песня тишины?

При этих словах он ставит посуду на стол и кладет руки на стойку. Мне кажется, он либо смеется, либо пытается успокоиться. Я не вижу всего его лица, но его глаза определенно зажмурены. Бедняга.

― Я облегчу тебе задачу: я просто разденусь, и ты сможешь приходить пастись, грызть, брать все, что захочешь. Я как китайский буфет по разумной цене.

Йен резко поворачивает голову, словно желая убедиться, раздеваюсь ли я на его диване. Нет. Я дьявольски улыбаюсь.

― Сэм, мы не друзья с привилегиями. Я хочу, чтобы это было совершенно ясно. Если мы делаем это, мы делаем это правильно.

― Не хочу тебя огорчать, приятель, но мы уже облажались. Секс по телефону и минет перед нашим первым свиданием? Как сказал Шекспир: «чертово дерьмо». Нет смысла пытаться исправить это сейчас, ― я смеюсь.

Он оборачивается, расправляет плечи, и вдруг я понимаю, что разговор окончен.

― Этого не будет, Сэм.

Хорошо. Я встаю с дивана и топаю к его холодильнику, где наверняка найду пинту его любимого мороженого «Роки Роуд». Я съем все это, чтобы досадить ему. Это научит его не отказывать мне. Также тянусь за пакетиком горошка для моих коленей. Верный своему слову, Йен не прикасается ко мне всю ночь. Я должна пойти домой и прикоснуться к воспоминаниям о нем в душе, как похотливый подросток.

Я думаю, что наш следующий поцелуй неизбежен. Так и должно быть. На следующий день я каждые пятнадцать минут мажу губы бальзамом. Стараюсь, чтобы мое дыхание было свежим и мятным. Беспрестанно проверяю, нет ли еды в зубах. Николас говорит, что на первом уроке я выгляжу по-другому. «Пылающая» ― это его точное слово.

Во время обеда я жду Йена в учительской с едой, разложенной передо мной на столе. Он входит, разговаривает с другим учителем, и мои легкие сжимаются. Я задыхаюсь, как заядлый курильщик. Сегодня на нем бледно-голубая рубашка в тон глазам. Его темно-синие брюки новые, и они слишком хорошо сидят на его заднице. Волосы у него темно-каштановые и густые. Эти детали, вызывающие мои астматические симптомы. Не у меня одной. Эшли сидит рядом со мной и смотрит на Йена, как на сочную баранью отбивную.

― Боже, как я люблю, когда он носит голубое, ― тихо выдыхает она.

Если бы у меня было оружие в пределах досягаемости, Эшли была бы мертва, а мне грозила бы пожизненная тюрьма, но не беспокойтесь ― я бы наняла NPR (прим. пер.: National Public Radio — крупнейшая государственная радиостанция США.), чтобы сделать подкаст обо мне. Они раскроют мою страстную любовь к Йену, и зрители будут чувствовать себя плохо, что он не взял меня прошлой ночью. Они сочтут убийство преступлением на почве страсти и потребуют пересмотра дела. Судья отменит приговор по тайному закону о куннилингусе, и я в мгновение ока окажусь на свободе. Прости, Эш.

Я смотрю, как Йен огибает комнату, чтобы добраться до нашего столика. Он всегда был таким крепким парнем? Неужели я всегда была в него влюблена? Я сажусь прямо и смотрю вниз на свою еду, гиперактивно осознавая, что нам с Йеном придется немного «расклеиться», если кто-нибудь заметит, что я смотрю на него с сердцами в глазах. Я не знаю, противоречит ли это правилам для учителей на сегодняшний день. Возможно, это просто не одобряется, но все же я не хочу, чтобы все знали о наших делах. Сплетни распространяются в этой школе, как лесной пожар, особенно если они такие сочные.

― Привет, Йен! ― восклицает Эшли, как только он отодвигает стул напротив меня.

Он кивает в ее сторону и садится. Наши колени соприкасаются, и он с таким же успехом мог бы просто засунуть руку мне в трусики, судя по тому, как я краснею.

― Делал вчера вечером что-нибудь веселое? ― спрашивает она. ― Меня втянули в марафон Реальных домохозяек. Уф, я просто не могу устоять перед этими кошачьими драками!

― О, да, моя ночь прошла хорошо. Ничего запоминающегося.

― Ни единой вещи? ― рявкаю я, прежде чем успеваю подумать.

Он стирает улыбку, занятый тем, что вываливает свой обед на стол.

― Теперь, когда я думаю об этом, это была просто одна из тех ночей, которая действительно высосана, понимаешь?

Я издаю звук, нечто среднее между смехом и криком.

Эшли в замешательстве переводит взгляд с одного на другого.

― Что ж, мне очень жаль это слышать. Ты всегда можешь пойти со мной выпить Bravo (прим. пер.: Bravo – слабоалкогольный напиток)!

― Я не знаю, что это значит. ― Он поворачивается ко мне. ― Сэм, я принес остатки вчерашнего. Здесь очень много. Хочешь?

― Да. Вот, я не хочу свой бутерброд с арахисовым маслом и желе. Ты можешь съесть его на закуску перед футбольной тренировкой.

― Остатки? Так вы, ребята, тусовались вчера вечером? ― спрашивает Эшли у Йена. ― Что вы делали?

― Там есть малиновое желе? ― скептически спрашивает он. ― Я думал, оно кончилось.

Я закатываю глаза и протягиваю ему бутерброд.

― Я купила немного по дороге домой вчера вечером, потому что каждый раз, когда я использую виноградное, ты стонешь об этом четыре дня подряд.

― Ребята, ― говорит Эшли, уставшая от того, что ее игнорируют.

― Что? ― нетерпеливо спрашиваю я.

― Что вы делали?

― Смотрели Западное крыло. ― Я пожимаю плечами.

На лице Йена застыла загадочная улыбка, и Эшли это заметила.

― Ну, это звучит не так уж плохо. Что в этом такого отстойного?

Мои глаза расширяются от страха. С каких это пор мы под ее микроскопом? Ну да, раз уж она решила влюбиться в Йена.

― Просто это был не очень хороший эпизод, ― врет он. Любой истинный фанат знает, что такого не существует. ― И я ушиб палец на ноге.

Он пытается помочь, но делает только хуже.

― О... ладно. Ну, я надеюсь, Сэм сделала тебе массаж ног или что-то в этом роде…

Она знает. Она знает! Я действую быстро.

― Ты любишь крендели, Эшли? ― добродушно спрашиваю я.

― Люблю их. ― Она оживляется.

Я бросаю ей пакет, и она бросает его в сумочку. Затем я наблюдаю, как она осознает силу, которой внезапно обладает.

― Знаешь, я также люблю шоколад, ― говорит она с чересчур вежливой улыбкой.

Ее точка зрения совершенно ясна: дайте мне шоколад, или я расскажу всем, что вы двое дурачились. Я шлепаю чашкой десертного пудинга ей в руку, и она злорадствует.

― Ценю это. ― Затем она поворачивается к Йену. ― В любом случае, Йен, мне интересно, какие у тебя планы на эту субботу? Я хочу проверить эту новую природную тропу рядом с моим домом, а ты, кажется, гуляешь на свежем воздухе. ― Она поднимает брови. ― Это может быть весело.

Подожди-ка. Что?

― Как друзья, ― уточняет она, отпивая воду. ― Меня вдохновляет то, как дружелюбны все здесь.

Йен говорит ей, что занят в эти выходные, а потом Эшли болтает о чем-то еще, что меня не волнует. Я слишком занята, наблюдая, как она ложкой кладет в рот мой чертов пудинг. Она капает немного на губу. Я грызу ногти. Она облизывает ложку, и я борюсь с желанием выбить стаканчик из ее руки. А потом... потом... она даже не заканчивает.

― Фух, я так наелась.

Мои ногти впиваются в ладонь так сильно, что из них течет кровь. Йен достаточно умен, чтобы купить мне шоколадку в торговом автомате на обратном пути в наши классы. Он шлепает ее мне в руку и говорит, чтобы я съела всю.

― И успокойся. Никому нет дела до того, что мы делаем. У тебя паранойя.

Он прав, я параноик, но это не имеет значения. Вскоре моя жизнь все равно взрывается сама собой.