Мой отец хмыкает, и ясно, что он думает, что Йену предстоит еще немного повзрослеть.

― Просто подожди, пока у тебя будет семья, которую нужно кормить. Растить детей ― дорогое удовольствие.

ДЕТИ. Жар поднимается по моей шее. Мы еще не зашли так далеко. Возможно, Йен даже не хочет детей. Я смотрю на свой 3/4 стейка и знаю, что не смогу проглотить даже один кусочек.

― Мы справимся, я уверен, ― весело отвечает Йен. Он ненавидит это. Не понимает, почему я вообще беспокоюсь о своих родителях. ― Я думаю, если у нас будет девять или десять детей, мы сможем заставить их работать трубочистами…

― О, вы уже обсуждали будущее? ― прерывает моя мама высоким голосом.

Йен и я снова встречаемся взглядами, и его брови поднимаются. Его точка зрения ясна: воспользуйся возможностью. Сейчас или никогда.

Я кладу вилку, делаю глубокий вдох и просто объявляю:

― Мы с Йеном помолвлены.

Столовые приборы резко падают на стол. Я бросаю взгляд и вижу, что мама в шоке прижимает руку к сердцу.

― Помолвлены?! ― она восклицает это слово так, словно выступает в переполненном бродвейском театре.

Я улыбаюсь, легко и просто.

― Да. Мы поженимся через семьдесят два часа.

― Семьдесят два? Часа?! Что…

Вопрос моего отца прерывается странным всхлипом мамы.

― Саманта Грейс, о чем ты говоришь? Семьдесят два часа?! Это чушь. ― Она встает и бросает льняную салфетку на стол. ― Это что, шутка?

Мы с Йеном качаем головами.

― Мы много думали об этом. ― Все двадцать минут.

― Это очень неожиданно, ― говорит она, расхаживая по комнате и прижимая тыльную сторону ладони ко лбу. ― Вы даже не встречались, когда я в последний раз проверяла!

― Твоя мать права, ― гремит голос отца. ― Вам двоим нужно притормозить. У нас в церкви есть добрачная консультация. Это шестинедельный курс.

Они сбиты с толку.

― Мы не хотим ждать. Нам нужна ваша поддержка.

― Ну, у тебя ее нет. Пожалуйста, будьте рациональны.

Она хочет сказать: «Пожалуйста, сделай это точно так же, как мы с твоим отцом. Приходите на добрачную консультацию, надень пышное белое платье и идите к алтарю не слишком медленно, но и не слишком быстро, чтобы я могла доказать всем нашим родным и друзьям, что я вырастила стильную молодую женщину, а не язычницу, которая сбежала».

― Мы уже приняли решение, ― настаивает Йен твердым, спокойным тоном. ― Мы собираемся пожениться, и нам бы очень хотелось, чтобы вы оба были там, если хотите. Как только мы узнаем время и место, мы расскажем об этом.

― Время и место?! ― Ее губы дрожат. У нее дрожат руки. У моей мамы на глазах происходит психическое расстройство. ― Ты даже этого еще не знаешь?! Боже мой!

Она срывается с места и начинает рыдать рядом с салатом на островке на кухне. Отец спешит ее утешить. Я честно думаю, что они воспринимают это хуже, чем, если бы я сказала им, что у меня рак.

― Посмотри, что ты делаешь со своей матерью, Саманта, ― упрекает меня отец.

И вдруг с меня довольно. Они ведут себя нелепо. Я понимаю, что нужно несколько минут, чтобы приспособиться, но это выводит все на совершенно новый уровень. Я резко встаю, отчего мой стул опрокидывается назад и падает на пол.

― Йен, пойдем. Бери свою тарелку. Да, возьми ее ― и свой стакан! Вот, я тебе помогу.

Мои руки нагружены украденными столовыми приборами и посудой, когда мы выбегаем из дома. Мои родители плачут, как будто потеряли меня навсегда.

― Сэм, ты уверена, что не хочешь туда вернуться? ― спрашивает Йен, когда мы пристегнулись.

Я качаю головой и произношу одно слово.

― Поехали.

֍֍֍

Наш украденный ужин стоит нетронутым на моем кофейном столике. Йен сидит рядом со мной на диване, и последствия нашего дня и вечера заставили нас обоих замолчать. Я была на высокой скорости, бегая от кабинета директора Пруитта до Соника, от продуктового магазина до офиса окружного клерка. Это были самые волнующие часы в моей жизни. Я не могла стереть улыбку с лица, и тогда моим родителям нужно ее стереть. Они правы? Мы ведем себя иррационально? Я перевожу взгляд на Йена и вижу, что он смотрит в потолок, нахмурив брови. Мне кажется, он думает о том же, о чем и я. В любой момент он повернется, посмотрит мне прямо в глаза и скажет, что не хочет на мне жениться. От этой мысли по моей щеке скатывается тревожная слеза. Я быстро смахиваю ее.

― Ты хочешь детей, Йен?

― Ты же знаешь. ― Он хмурится.

― Ты хочешь, чтобы они были со мной?

― Сэм.

Я качаю головой и покусываю нижнюю губу.

― Возможно, мои родители правы. Может быть, это безумие. Я больше думала о том, чтобы сделать татуировку, которую никогда не сделаю, чем об этом браке. Мы говорим об остальной части нашей жизни.

― Просто потому, что это спонтанно, не значит, что это неправильно, ― он говорит уверенно. ― Что заставило бы тебя чувствовать себя лучше?

― Давай займемся сексом.

― Сэм, ты плачешь.

― Тогда перегрузи мой мозг своим ртом.

― Нет. Не сегодня. ― Похоже, он взбешен.

Я сажусь и поворачиваюсь к нему.

― Почему?

Его рука находит мою на диване и сжимает.

― Мне кажется старомодным ждать, пока мы сбежим. Мне это нравится. Кроме того, без обид, но я не совсем в настроении. Такое чувство, что я бы воспользовался тобой.

― Отлично. ― Я вскидываю руки. ― Я выхожу замуж за ханжу.

― Подвинься и дай мне пульт. Я знаю, что заставит тебя чувствовать себя лучше.

― Я не хочу смотреть порно по каналу HBO.

Он запускает 12-й эпизод 2-го сезона «Офиса», где Майкл поджаривает ногу на гриле Джорджа Формана. Этот эпизод выдернул меня из панического состояния в конце лета, когда плохие отношения превратились в плохой разрыв, и однажды я заболела фарингитом сразу после гриппа. Йен был рядом со мной, и он сейчас здесь, смотрит эпизод рядом со мной на моем диване. Мой будущий муж, мистер Саманта Абрамс. Я буду находить его короткие каштановые волосы у себя на подушке. По субботам он будет настаивать на том, чтобы приготовить большой завтрак, и я съем его, хотя на самом деле просто хочу кусочек тоста с арахисовым маслом.

Майкл Скотт заворачивает ногу в пузырчатую пленку на экране, и я начинаю снимать пузырчатую пленку вокруг своего сердца. Я хранила его там с самого начала моей дружбы с Йеном. Ни одна девушка не дружит с таким красивым и обаятельным парнем, как он, без какой-либо защиты. Мое сердце бьется быстрее, как будто осознает свою вновь обретенную свободу. Я сдерживала его, но теперь оно бьется в полную силу, требуя любви, которой я его лишила. Он прекрасен, и он будет моим. Я с трудом могу в это поверить. Я хочу поднять руку и почувствовать контуры его лица, его носа, его подбородка, просто чтобы доказать себе, что он действительно существует. Это не просто очередной сон.

― Ты смотришь? ― спрашивает Йен, чувствуя мой взгляд на своем профиле.

― Нет.

― Ты упускаешь свою любимую часть.

Это когда Майкл просит Пэм натереть ему ногу Country Crock (прим. пер.: Country Crock это пищевой бренд. Первоначально он продавал такие спреды, как маргарин (и сыр в течение ограниченного времени), но позже было распространено на гарниры, особенно картофельное пюре и макароны.), чтобы она зажила.

― Как ты думаешь, мы будем смотреть телевизор, когда поженимся?

― Наверное, как сейчас.

― Ох.

― За исключением того, что мы, очевидно, будем голыми.

У меня отвисает челюсть. Йен вздыхает и поворачивается ко мне, протягивая руку, чтобы закрыть мою открытую ловушку.

― Я шучу, Сэм. Перестань думать. Ты выйдешь из-под контроля.

― Я не могу отключить свой мозг. Этот ужин был насыщенным. Мои родители отрекутся от меня. Они, наверное, тратят мое приданое на замену посуды.

Он притворяется разочарованным.

― В самом деле? Это была единственная причина, по которой я сделал предложение.

― Ты можешь отказаться, если хочешь. Время еще есть.

Его взгляд падает на мой рот, и он тянется, чтобы вырвать мою губу из зубов. Я и не подозревала, что кусаю ее.

― Мне следовало бы сказать тебе то же самое. Это ты бунтуешь против родителей. Мои родители любят тебя. Когда я позвоню им позже, чтобы рассказать об этом, моя мама, вероятно, потеряет голос от такого громкого крика.

― Это потому, что я симпатичная, ― я ухмыляюсь.

Его палец скользит по моим костяшкам. Его прикосновения легки, как перышко.

― Я знаю.

ПОП-ПОП-ПОП. Моя пузырчатая пленка продолжает сдуваться.

― В котором часу мы получили разрешение на брак? ― спрашивает он, меняя тему, как профессионал.

― Не знаю... 16:50? Суд закрылся в пять часов, и мы были последними в очереди.

― Итак, в 16:50 в пятницу мы получим необходимые семьдесят два часа.

Это скоро ― всего три ночи.

― Я думаю, будет лучше, если мы не увидимся до тех пор, ― продолжает он.

― Но завтра среда Западного крыла.

Мы никогда не пропускали ни одной, даже из-за болезни. Однажды Йен наблюдал в своей спальне, когда у него был желудочный грипп, а я наблюдала в гостиной. Мы кричали друг другу через дверь.

― Я знаю, но думаю, что нужно дать тебе время действительно обдумать то, что мы собираемся сделать.

― О, да. Хорошо. ― У него есть способ перегружать мой мозг. ― Тебе тоже нужно время?

― Нет.

Йен говорит это так быстро, не моргнув глазом, и это поражает меня, как пуля.

Йен влюблен в меня. ПОП-ПОП-ПОП. Наши взгляды встречаются, и моя квартира превращается в печь. Мой диван, кажется еще меньше, чем обычно, и Йен занимает так много места. Мне нужно было только немного подвинуться, чтобы дотянуться до его колен. Я могла бы заползти сверху и расположить колени по обе стороны его бедер. Он окажется в ловушке, полностью в моей власти.

― О чем ты, черт возьми, думаешь? ― хрипло спрашивает Йен.

― Воспользоваться тобой. Помнишь, как мы сидели в твоей машине в субботу? Со мной на коленях?

Он стонет и отталкивается коленями, чтобы встать. Эпизод еще не закончился. Райан даже не раздавил аспирин в пудинг Майкла. Йен идет в ванную, а когда возвращается, кажется, что он плеснул себе в лицо холодной водой. Я думаю, Йен хочет заняться со мной сексом, и он пытается убедить себя, что это плохая идея. Одна только мысль об этом заставляет меня сжать бедра.