— Дай мне немного твоих крендельков, — говорит Йен, протягивая руку.

Я хлопаю ладонью по пакету, эффективно раскалывая большинство из них пополам. Это стоит того.

— Ты же знаешь правила.

Его темные брови выгибаются.

— У меня в классе есть шоколадное печенье от одного из моих учеников. Его мама испекла их в благодарность за то, что я написал ему рекомендательное письмо.

В мгновение ока мой угрожающий взгляд превращается в улыбку. Мои ямочки появляются на щеках для дополнительного эффекта.

— Почему ты сразу не сказал? — Поворачиваю к нему пакет с разбитыми крендельками.

Несмотря на то, что учительская набита битком, за наш стол никто не садится. Им виднее. Мы не грубые, просто другим людям трудно за нами угнаться. Наши разговоры включают в себя много стенографии, кодов и внутренних шуток.

— Все ученики работают хорошо?

— Йен, еда в нашей столовой здоровая? — Я стараюсь изо всех сил говорить тоном ведущего местных новостей.

Он сочувственно стонет.

— Да, потом еще одна ученица пыталась угрожать разоблачить наши отношения.

— Ты имеешь в виду те, которых не существует?

— Именно!

— Все в порядке. Все в порядке! — кричит миссис Лоринг — учительница драмы — возле холодильника, перекрывая шум в гостиной. — Угадайте, что сегодня…

— Первое число месяца! — восторженно кричит кто-то.

— Остановка конфискации!

В течение следующих нескольких секунд раздается огромное количество аплодисментов и болтовни. С таким же успехом с потолка могло посыпаться конфетти.

— Ладно. ЛАДНО! Успокойтесь, — взволнованно кричит миссис Лоринг. — У кого-нибудь есть последние записки?

Йен встает и достает из кармана смятую записку.

Люди хлопают, как будто он герой родного города, вернувшийся с войны.

— Украл на первом уроке, — хвастается он.

Несколько учительниц ведут себя так, словно у них вот-вот остановится сердце, когда они смотрят, как Йен пересекает комнату. Миссис Лоринг протягивает ему свою каменную банку, и он опускает ее внутрь.

Йен возвращается на свое место напротив меня, и внезапно наступает время Чтения.

На холодильнике в учительской стоит средних размеров каменная банка, в которую мы бросаем записки, изъятые у учеников во время занятий. Луна прибывает и убывает, и эта банка наполняется. Первого числа каждого месяца миссис Лоринг прерывает наш ланч для драматического чтения. Это может показаться жестоким, но не волнуйтесь, мы сохраняем анонимность. Никто не знает источника, кроме конфискатора. Как результат, директору Пруитту наплевать на наш ритуал. Это хорошо для нашего боевого духа. Думайте об этом как о сплочении команды.

Миссис Лоринг опускает руку в миску, как ребенок в поисках конфет на Хэллоуин, а потом достает аккуратно сложенную записку.

Я поворачиваюсь к Йену, у меня кружится голова. Наши взгляды встречаются. В прошлом году я присутствовала, когда он проводил эксперимент со своими учениками. Он сжигал различные элементы, чтобы показать, что каждый из них производит пламя разного цвета. Кальций горел оранжевым, натрий — желтым. Ученики были поражены, но и я тоже, потому что, когда он обжигал медь, она давала ярко-синее пламя — точно такого же цвета, как глаза Йена. С тех пор я держу на тумбочке маленькую вазочку с блестящими пенни.

Миссис Лоринг откашливается и начинает. Она лучше всех подходит для этой работы. С ее стороны нет никакой половинчатости. Она — актер с классическим образованием, и когда читает изъятые послания — играет с разными акцентами и выступает с убедительной серьезностью. Если бы я могла, то пригласила бы родителей на вечернее представление.

Ученик № 1: Эй, ты видела, что [имя отредактировано] сидел рядом со мной во время первого урока?

Ученик № 2: ДА! Я думаю, ты ему нравишься.

Ученик № 1: Мы просто друзья. Я ему не нравлюсь.

Ученик № 2: ДАВАЙ! ТЕБЕ ПРОСТО НУЖНО СДЕЛАТЬ ЭТО! В следующий раз, когда будешь обниматься, прижмись к нему грудью. Это мое секретное оружие.

Легкое фырканье прерывает чтение, прежде чем миссис Лоринг восстанавливает порядок.

Ученик №1: Допустим, это действительно сработает — что, если это все изменит? Что, если это испортит нашу дружбу?

Ученик № 2: Какая разница? Мы скоро закончим школу. Тебе нужно стать счастливой.

Ученик № 1: Хорошо, тупица. Я, например, на самом деле думаю, что можно иметь друзей-парней, не трахая их всех.

Ученик № 2: Ты бредишь. Это только вопрос времени, когда лучшие друзья противоположного пола превратятся в ЛЮБОВНИКОВ.

Последнее слово, выделенное жирным шрифтом и прочитанное с преувеличенной драматичностью, вызывает оглушительный смех. Но за нашим столом царит явное молчание. В записке слишком близко прослеживается параллель с моей жизнью. Я ерзаю на стуле. По спине ползет жар. Я словно попала в улей. Может быть, у меня аллергическая реакция на сэндвич с индейкой Иэна. На самом деле, я хотела бы этого — анафилактический шок звучит замечательно по сравнению с этим. Такое чувство, будто кто-то только что записал мысли маленького ангела и дьявола на моих плечах.

Ненавижу эту игру.

Ненавижу, что Йен пытается заставить меня встретиться с его синим пламенем глаз, вероятно, пытаясь сказать какую-то дружескую шутку.

Когда обед закончится, я встану и сделаю перерыв. Отклоню его приглашение пойти с ним в класс за печеньем, и когда мы разойдемся, постараюсь сохранить свой тон и взгляд спокойными. Он никогда не узнает, что что-то было не так. Последние тысяча триста дней мне приходилось действовать осторожно. У нас с Йеном сложились отношения, которые во многом зависят от моей способности разделять свои чувства к нему в начале каждого учебного дня, а затем медленно откупоривать бутылку вечером. Давление нарастает и нарастает весь день.

Вот почему мои сны такие грязные.

Вот почему я уже целую вечность ни с кем не встречалась.

Это хождение по канату становится все труднее и труднее, но альтернативы нет. В течение тысяча триста дней я была лучшей подругой Йена Флетчера, и в течение тысяча триста дней убеждала себя, что не влюблена в него. Я просто очень, очень люблю пенни.