Должно быть, это была VIP-зона, где тусовались все великолепно разодетые люди. Эти люди были на ступеньку выше просто красивых людей.

Как только мои ноги коснулись пола, я узнала двух безумно популярных актрис, двух актеров, трех певцов, пару знаменитых бейсболистов и нескольких влиятельных бизнесменов, которых я видела по телевизору в «Хоумране». Они высказывали свое мнение об акциях и тому подобном. Единственное, что у них было общего, помимо того, что они были достаточно знамениты, чтобы признать это, было то, что все они были молоды. Если бы мне предложили угадать, все они были примерно моего возраста, от двадцати до двадцати пяти лет.

Кроме одного человека.

Он выделялся своим возрастом. Ему было, по крайней мере, под шестьдесят, хотя оливковый цвет лица, казалось, скрывал его истинный возраст. На нем был старомодный костюм с подтяжками и красивые туфли. Он сидел в углу с бокалом в руке, наблюдая, почти изучая.

— Мисс Андруцци. — Охранник, который привел меня сюда, привлек мое внимание, назвав фамилию Сьерры. — Располагайтесь поудобнее. — Он указал на комнату, которую было трудно разглядеть сквозь толпу. — Там вы найдете еду и прохладительные напитки. Если вы хотите выпить, мимо ходят официанты, которые могут принять ваш заказ. Что бы вы ни пожелали, не стесняйтесь об этом просить, — он помолчал секунду. — Не беспокойтесь о своей сумке. Если вы потеряете свое приглашение, чтобы забрать сумку, достаточно назвать свой номер. Он у вас - одиннадцать.

Потом он ушел.

Одиннадцать. Мой номер. Да чтоб меня. Значит ли это, что, когда назовут мой номер, придет время... время для чего? Трахнуть кого-нибудь в этой комнате? Мой желудок свело, а к горлу подступила желчь. Мне нужно было выпить.

Я медленно направилась в комнату, где предлагали еду и прохладительные напитки. К счастью, там было не так много народу, как в других местах. Он был в основном заполнен женщинами, которые задерживались вокруг различных пятачков с едой. Лобстеры. Креветки. Икра. Разновидности густых, сливочных супов. Пятачок с мясом, которое человек вырезал ножом. Сотни десертов и конфет. Кофе. Чай. Казалось, здесь было все, чего только могла пожелать ваша душа.

Я хлопнула себя по лбу с такой силой, что раздался громкий хлопок! Потом я втянула в себя воздух, вспомнив, что у меня там синяк.

Черт!

Помнится, как-то раз Кили пригласила меня в один из воскресных дней, редкий для нее выходной, и заставила посмотреть с ней фильм. Речь шла о девочке, которая поменялась местами со своей младшей сестрой, чтобы той не пришлось становиться жертвой за все человечество. Девушке пришлось сражаться, чтобы выжить, в то время как вся страна наблюдала за ней. Я заметила, что это ничем не отличается от выживания в Нью-Йорке, но эта мысль внезапно поразила меня.

Что, если это какая-то извращенная игра?

Кто бы ни был хозяином, он ничего не утаил, в плане финансовых затрат. Я даже представить себе не могла, сколько денег потребуется, чтобы устроить вечеринку такого масштаба. А потом, когда мы нажрались и напились до отвала, - что потом? Мы должны были бы бороться за что-то важное в этом огромном роге изобилия, что-то, что позволило бы нам одержать победу в вопросе выживания?

Это было то, в чем Кили явно преуспела. Она была мастером стрельбы из лука. Моя сестра из совершенно другого мира, а мама была просто офигенной.

А что насчет меня? У меня даже не было при себе того жалкого осколка глиняного горшка, чтобы использовать его в обороне.

Взяв стакан с янтарной жидкостью, я потягивала ее, изучая всех этих женщин в комнате. Никто из них не разговаривал друг с другом. Переглядки. Вежливые улыбки. Но иногда, когда никто не обращал на соперниц внимания, взгляды тех задерживались на потенциальных конкурентках дольше. Оценивающие взгляды. С интересом, кто же был одет лучше. Каждая женщина здесь, казалось, разоделась по случаю. Мы, то есть девушки в комнате и я, выглядели так, как будто принадлежали этому месту.

Однако чего-то не хватало. Нам здесь явно было не место. По крайней мере, не в обычной жизни.

Это витало в воздухе. Никто из людей, находящихся за пределами этой комнаты, не осмеливался войти сюда. Конечно, нет. Если вы не голодаете, вы не беспокоитесь о том, что голодны. Я не думала, что кто-то из этих девушек бездомный как я, но что-то подсказывало мне, что все они тоже играют с дьяволом.

Они изголодались. Девушки находились в постоянном состоянии борьбы или бегства. Они только существовали.

Прямо как я.

Да чтоб меня.

Безумное желание спросить кого-нибудь, что происходит, просто распирало меня изнутри, но вес моего отяжелевшего языка мешал мне сделать это. Казалось, в густо пахнущем воздухе витают невысказанные правила. Никаких разговоров. Никаких вопросов. Вы же читали правила. Вы приняли их. Сейчас. Тсс. Молчите.

Я не читала правил, что ставило меня в крайне невыгодное положение. Я понятия не имела, зачем я была здесь, или что должно было произойти со мной. Все, что я знала, это то, что отчаяние - мерзкая сучка, и когда она царапается ядовитыми ногтями, ты слушаешь эту сучку. Несмотря ни на что, я отделю свое тело от разума, своих эмоций и продолжу жить.

В каком-то смысле это было выживание наиболее приспособленных. Где бы ни был тот рог изобилия, что бы он ни содержал в своем нутре, я была готова сражаться за него. Единственная проблема заключалась в том, что эти женщины были великолепны во всех отношениях. Это будет кровопролитная война.

Если бы не было конкуренции и нас всех загоняли, как животных, чтобы продать тому, кто больше заплатит... что ж, тогда я не чувствовала себя такой одинокой. Мы все были здесь с одной и той же целью - жить, а не выживать. Раз и навсегда.

Только время покажет, на чьей мы стороне - единства или битвы.

Вошел парень в костюме, с наушником в ухе, направившись прямо к девушке, собирающейся запихнуть в рот слойку с кремом. Оказавшись достаточно близко к ней, он протянул ей руку. Она посмотрела на него, вытерла рот салфеткой, еще раз оглянулась на десерты и взяла его за мускулистую руку. Они повернули направо и через секунду исчезли из комнаты.

Интересно, какой у нее номер и когда настанет мой черед?

Взяв свой напиток и выйдя из комнаты с буфетом, я решила присесть на удобный стул посреди этого хаоса. Смех становился все громче. Двое мужчин передо мной издевались друг над другом, в то время как одна из женщин, которых я видела в столовой ранее, наблюдала за их дурацким поведением. Еще несколько женщин, находившихся в комнате, тоже общались с мужчинами.

Разве нам позволено было флиртовать с парнями, если это был какой-то аукцион? Мне была ненавистна сама мысль о том, чтобы даже попытаться продать себя. Вся эта ситуация была плоха сама по себе, но не продавать же товар до того, как на него сделали ставку? Невозможно. Как я должна была конкурировать со всеми этими королевами красоты?

Вышел еще один парень с наушником, внимательно оглядывая толпу.

Только не я. Только не я. По крайней мере, пока.

Я выдохнула, когда взгляд его глаз скользнул мимо меня и остановился на женщине, смеющейся над двумя парнями. Он подошел к ней, подал руку, и прежде чем увести, она что-то успела сказать обоим парням. На этот раз человек с наушником пошел не направо, а налево. Они с женщиной направились к лестнице.

Ага. Он ведет ее обратно на улицу. Знала ли она об этом?

Через несколько минут то же самое произошло еще с двумя женщинами, которые смешались с мужчинами в толпе.

Каждый раз, когда парень в костюме приходил осмотреть толпу женщин, мой желудок сжимался. Я поставила стакан на мраморную подставку, чувствуя, что мне уже не так жарко. Все это было плохой идеей. Мне было холодно и жарко одновременно, а руки покрылись мурашками. Меня прошиб холодный пот, и я понадеялась, что косметика Сьерры была не из дешевых. Я промокнула испарину вместо того, чтобы сильно тереть, надеясь, что синяки останутся скрытыми еще некоторое время.

Как раз в тот момент, когда я подумала о том, что поход в туалет - хорошая идея, старикан в подтяжках уселся рядом со мной и сказал что-то по-итальянски.

Я отрицательно покачала головой.

— Я не говорю по-итальянски, — сказала я, мой голос был близок к тому, чтобы выдать, как сильно я нервничаю и меня уже начинало мутить.

— Ах, — сказал он почти со вздохом. — Как вы себя чувствуете?

Добрые глаза под стеклами очков впились в мое лицо, и я не почувствовала необходимости лгать.

— Честно? — выдохнула я. — Не очень хорошо. Это все нервы.

Он кивнул в ответ.

— Я Тито. А вы кто?

— Ма… Сьерра. Сьерра Андруцци.

Его глаза под стеклами очков стали щелочками, и он склонил голову набок.

— Сьерра Андруцци, — повторил он.

— Сьерра Андруцци.

Этот Тито знал, что я не Сьерра. Он внешне не показал своего удивления, что я назвала ее имя, но я просто знала, что он знал. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент передо мной появился еще один человек в костюме и с наушником. Он посмотрел на меня сверху вниз, но ничего не сказал.

Время пришло. 11:11 вечера.

Загадай желание, Мари.

Сделав глубокий вдох, украдкой бросив последний взгляд на Тито с добрыми глазами, я взяла предложенную руку сопровождавшего меня парня. Он повел меня по коридору, подстраиваясь под мой неуклюжий шаг, мимо комнаты с едой, направо, прямо в кромешную тьму.

В темноте запах шоколада казался более концентрированным. Мне стало интересно, восполнят ли мои чувства утраченное зрение. Я ничего не видела, но парень рядом со мной, казалось, знал, куда мы направляемся. Мы ни на что не натолкнулись.

Музыка в этой части тоже казалась более интенсивной. Ритм был насыщенным, пульсирующим, медленным. Певица пела о том, как впала в немилость ради любимого мужчины.