***

Я человек мирный. Добрый я человек. С женой покойной жили душа в душу. Так и говорила мне: "Ты, Гриша, золотой мужчина". Да уж десять лет тому минуло. Чего вспоминать! Тётушка моя Ангелина считает правда, что я безалаберный. Дожил, мол, до седых волос, да так ничему и не научился.

Тётушка всего-то на десять лет старше, а как ребёнка поучает. Другой бы послал давно по известному адресу, а я мирный. Молчу. Каждое утро свою физиономию фотографирую и ей отсылаю. Отчёт, так сказать. Мне не трудно да и ей спокойствие. Ради неё даже профиль в соцсети завёл закрытый. Выкладываю, что ем, чего в магазине покупаю, каждый свой шаг, так сказать. Тётушка смотрит и радуется, свои комментарии добавляет, корректирует.

Я, впрочем, не о ней хотел рассказать. Просто как иллюстрация моего характера. С такой тётушкой как Ангелина любой взбесится, а я ничего, терплю. Когда с женой жил, обо мне не вспоминала. После в голову ударило, забота проявилась.

Живу я в частном доме, но не на окраине, а в самом центре города. Церквушка рядом, пара многоэтажек, магазины. Жизнь бурлит. Жена, помнится, радовалась: "Всё среди людей. Не скучно". А мне подобного веселья даром не надо.

Вот, скажем, дети. Я не против детей, но отчего они так орут? У нас принято говорить, что нынешнее поколение из телефонов не вылазит, что их из дома не выпнешь. А я всё думаю, как бы мне местных пацанов в квартиры загнать, хотя бы на пару часиков? Потому как нервы не выдерживают. Детишки кричат, носятся. Только и слышится: "Ты убит! Ты ранен! Быстрей! Быстрей! Там террористы!" Дерево облепили, что груши. Свисают со всех сторон. Страшно, того и гляди грохнуться. А там высота не маленькая.

Снова я не о том. Дети в девять домой загоняются, ночью от них ни звука. А вот постарше любят до утра шляться. Ладно бы мотались по городу, так ведь встанут на углу и ржут аки кони. Чего, спрашивается, стоите? Идите на площадь, на скамейки. Там конечно тоже пить нельзя, но если по приличному, то и потерпеть можно. Сели бы спокойно, выпили, в урну тару выбросили свою и разошлись. Не хотят почему-то. А если пойдут, то и бутылки побьют и скамейки испишут. Эх! А то ещё музыку врубят, и лежи слушай! Мне-то она зачем? Я спать хочу.

Я потому и не сплю нормально последние годы. Из-за них. А ещё из-за алкаша Лёхи через дорогу. Любитель шашлыков, шансона и больших компаний.

- Лёха, чего отмечаете?

- Так четверг!

Из-за машин тоже не сплю. Любят у нас гонять по ночам, а глушителей и не признают будто.

А под утро церковные колокола звонят. От колокольни до моей кровати метров двадцать. Вот и кажется, что звонарь рядом со мной за верёвки дёргает. Я против звона не возражаю, хоть и атеист. Тётушка любит даже. Говорит, в неё с церковным звоном благодать вливается. У меня не так, но не раздражает да и привык я за столько лет. Только собаку соседскую изнутри выворачивает, словно бесы на части рвут. Воет как труба иерихонская. Спасу нет.

Чтобы не слышать всего этого безобразия, я и купил беруши. Отличная вещь! Сунул в уши и спишь как дитя! Только проспал я на работу с этими берушами - не услышал будильника. Решил я тогда в выходные отсыпаться, но в субботу случилось вот что.

Проснулся я в полдень, но не оттого, что выспался, а от пощёчин, которые щедро раздавала моя родная тётушка.

- Ты жив? - воскликнула она.

- Куда ж я денусь? - я потянулся к телефону и обнаружил сорок семь пропущенных вызовов.

Тётушка всхлипывала, держась за сердце.

- Звоню, звоню, а ты не отвечаешь. Думала того... хорошо ключи запасные были...

Но я всё же совсем не о том хотел говорить. А о том, что когда не высыпаешься, становишься злым и раздражительным. Голова гудит, люди бесят. Живёшь словно по минному полю ходишь - неизвестно, когда рванёт.

В таком состоянии я и потащился в магазин. Стою у витрины, кефир выбираю. Залез подальше, чтобы из последнего ряда бутылку вытащить, и тут мне как стукнет кто-то по рукам и голос сердитый:

- Нечего ковыряться! Берите с краю и уходите!

Смотрю, а это продавщица. Люда, кажется. Живёт через три дома. Я всегда её глазами ищу, когда прихожу за покупками. Милая она, на щеках ямочки. Полновата конечно, но ничего. Женщину в теле обнимать приятней. Но как бы не был я к ней расположен, вдруг взял и закричал в ответ (сам себе удивился):

- Знаю я вас! Вечно свежее в конец пихаете, а в первом ряду то, что того гляди сдохнет! Мне тухлятину пить по вашему?

- Да где тухлятину-то нашли? Целых два дня до окончания срока! - и в лицо мне бутылку суёт, а я отмахиваюсь.

И так мы сцепились, так кричать стали друг на друга, что и не вспомнишь из-за чего. Я замолчал, воздуха в лёгкие набрать, а сам думаю: "А зачем мы, собственно, кричим?"

- Зачем орать? - вслух спрашиваю.

Люда глазами захлопали, выдохнула и говорит:

- А и правда зачем? Вы простите меня. Просто всю ночь сегодня подростки под окном орали. Я в полицию звоню - там смеются. Под утро только прикорнула перед работой - собака воет у Трегубина. Не выносит звона колокольного. Завтра выходной. Может, днём высплюсь.

- Днём - дети, - замечаю я. - У них военные действия.

- Ну, да. А приходите-ка завтра ко мне. Я вас пирожками угощу. Если жена отпустит.

- Нет у меня жены, - говорю, а сам думаю: почему бы и нет.

- Приходите, приходите. Буду ждать.

Дома я кефир сфотографировал, отправил. Сижу, думаю. Тётушка пишет: "Растяпа ты! Кефир старый взял! Иди меняй!"

Ничего я менять не стану, а вот к Люде пойду. В конце-концов у нас так много общего - детские крики, пьяные подростки под окнами, вой собаки, бессонница и... одиночество. Главное тётушке не проговориться.