— Да. И пусть я прослыву безумцем, безответственным придурком. К чёрту всё!

Он от души смеётся, обнимая меня за талию. А мне нестрашно.

Как и тогда, когда он сделал мне предложение, я не могу думать ни о чём, кроме того, как же я счастлива. Он поднимает меня на руки и кружит по комнате. Сначала я вскрикиваю от неожиданности, но тут же начинаю смеяться. Я держусь за него, обнимая за плечи. Пускай мы расстанемся, но у нас будет хотя бы это. Наши письма и редкие встречи. Возможно, этого всё равно будет. Возможно, мы так и проживём всё жизнь. Но что поделать? Вот такая у нас жизнь. Нужно бороться за свою мечту. Мы никогда не отступим. Мы не бежали от испытаний, что встречались на нашем пути. Это просто ещё одно. И его мы тоже пройдём.

Я понимаю, что Артмаэль думает о том же самом, когда он целует меня, когда его губы прижимаются к моим, требуя большего, чем обычно. Он скучает по мне, и я тоже скучаю по нему. Я могла испугаться, но нет. Эти поцелуи не имеют ничего общего с действиями Кенана. Эти поцелуи не отнимают у меня ничего, кроме того, что я сама хочу дать. Поэтому я отвечаю ему. Раскрываю губы, принимая его целиком и полностью. Поэтому крепко обнимаю его и целую в ответ, медленно, но глубоко, чтобы он знал, что я не собираюсь сбегать. Это наша последняя ночь. Уже завтра между нами будет огромное расстояние — я хочу, чтобы сейчас не было никакой дистанции.

Я позволяю себе отдаться моменту. Он не спрашивает разрешения — возможно, потому что стоит ему открыть рот, как я затыкаю его поцелуем. Наши инстинкты берут верх, тела сами стремятся друг к другу. Шёпот между поцелуями. Крепки объятья. Шаги в сторону кровати. Смех при падении на простыни.

На мгновение мы замираем, тяжело дыша и глядя друг на друга. Я колеблюсь, но всего на долю секунды, прежде ем мои пальцы забираются под его рубашку. Он поднимает руки, позволяя снять с себя лишнюю одежду. И больше ничего не делает. Не давит на меня, ни к чему не принуждает. Я заново открываю для себя его тело, которое уже почти забыла и которое успело измениться за это время: на груди появились новые шрамы, к которым я ещё прикасалась — и теперь исправляю это упущение. Я наклоняюсь и целую их. Чувствую, как он затаил дыхание. Его пальцы играют с моими волосами, которые стали намного короче. Мы нерешительно приподнимаемся. Он колеблется, поэтому я беру его за руки и завожу их за свою спину, к завязкам платья. И хотя я немного дрожу и не знаю, не случится ли со мной приступ паники в следующую секунду, мне хочется это сделать. Мы любим друг друга и хотим этого. Мы скучали по этому. В этом нет ничего плохого. Его прикосновения не причиняют боль.

— На моём теле сплошь одни раны и следы чужих поцелуев, — шепчу я, пока он разбирается с завязками. Пока его губы нежно целуют мою шею, а я довольно закрываю глаза. — Сможешь стереть их? Сможешь… исцелить меня? Бережно… Я чувствую, как платье сползает вниз, обнажая грудь. Ласковыми движениями он спускает рукава. Ткань скользит по моей коже. Я не открываю глаз, наслаждаясь прикосновениями, изучающими меня заново. Плечи, грудь, живот… Ни грубости, ни жестокости. Делаю глубокий вдох. Дыхание Артмаэля, его бархатный голос ласкают мой слух.

— Мы оба знаем, что я солгу, если скажу, что могу заставить всё это исчезнуть… — его пальцы касаются моей спины. Моей шеи. Проводят по ключицам и снова спускаются к талии, не пропуская ничего. — Но я постараюсь заменить его поцелуи своими. Я верю, что новые воспоминания вытеснят все предыдущие.

Прикосновения его пальцев сменяются жаром его губ. Он целует шею и повторяет тот же путь, что проделывали его руки. И я сдаюсь приятным ощущениям, позабыв о страхе. Я точно знаю, что он может сделать то, что говорит: затмить плохие воспоминания счастливыми, грязь сладостью, ненависть страстью.

Мы теряемся друг в друге как в первый раз. Находим новые шрамы и стираем их поцелуями. Мы узнаём друг друга заново, чтобы на рассвете расстаться.

Потому что это и есть. Прощание. На год. Мы понимаем это, когда первые лучи солнца проникают в комнату, не давая спать, хотя мы так и не заснули этой ночью. Мы ничего не говорим друг другу, пока одеваемся. Целуемся каждый раз, когда наши взгляды встречаются. Спускаемся по лестнице, держась за руки. Хасан уже ждёт нас в конюшне и улыбается, когда видит нас двоих вместе. Мы с ним поедем до Дионы вместе, а там снова прощание: он поедет учиться в Идилл, а я сяду на корабль, который увезёт меня в дальние страны. Широко улыбнувшись Артмаэлю на прощание, Хасан низко кланяется, забирается на коня и оставляет нас одних, чтобы дать нам последние минуты наедине, которые нам безумно нужны.

Уже через мгновение мы прижимаемся друг к другу, будто хотим стать единым целым.

— Возвращайся самой успешной торговкой в мире.

— Преврати Сильфос в рай на земле.

— Я буду ждать тебя.

— Я буду тебе писать.

— Я люблю тебя.

— А я тебя.

В какой-то момент голос перестаёт слушаться. Мы оба на грани слёз.

Мы целуемся так, что начинают болеть губы. Мы целуемся так, будто это может остановить время.

Но это невозможно, и поэтому мы отстраняемся. Вытираем слёзы и выдавливаем улыбки.

Я забираюсь на лошадь.

Последний поцелуй.

Последнее «люблю».

Пришпорив коня, я уезжаю с мыслью, что покидаю единственного мужчину, который верит в меня. Единственного, с кем самые глубокие мои раны начали заживать. Единственный, чьих прикосновений я не могу не хотеть. Но я также знаю, что меня ждёт большое будущее. Там впереди целый мир. Разлука — это лишь небольшая плата за осуществление мечты.

Ветер высушивает остатки слёз, и я впервые в жизни чувствую себя свободной.

ЭПИЛОГ Вся Маравилья знает историю Артмаэля I Сильфосского, Героя.

О его подвигах до сих пор слагают легенды повсюду, от Ридии до Даэса, и нет ни одного ребёнка, который бы не знал о том, что Герой победил мантикора и дракона, или о том, как он скакал верхом на единороге, чтобы спасти принцессу из плена жутких огров. Поговаривают, что не все эти истории правдивы, и в зависимости от того кого или где спросить, можно узнать много новых подробностей, о которых нигде больше не услышишь.

Однако именно его история любви заставляет девиц по всему миру мечтательно вздыхать, даже тех, что живут по ту сторону моря.

Потому что король Артмаэль никогда не влюблялся. Ему представляли принцесс, аристократок из Сильфоса и соседних стран, но ни одна из них его не интересовала. Одна за другой, девушки, пытавшиеся привлечь его внимания, уходили ни с чем. Одна за другой, униженные леди возвращались домой в чёрных вуалях и с дрожащими губами.

На протяжении многих лет правитель вздыхал, восседая на своём троне. Смотрел на красивые лица, слушал лестные слова, но ни одно из них не заставило его каменное сердце биться быстрее. Говорят, что каждое лето на один месяц опечаленный король покидал дворец, отправляясь на поиски сам. Всегда уходил бесшумно посреди ночи, оставляя короткую записку брату, который должен был взять на себя его обязанности в его отсутствие. Каждый раз он возвращался спустя четыре недели со слезами на глазах, свидетельствующих об очередной неудаче. В то же время ходили невероятные слухи о том, что король продолжает совершать подвиги, несмотря ни на что: он никогда не отказывался помочь тем, кто попал в беду, будь то острым мечом или мудрым советом.

Десять лет пролетели быстро. Народ Сильфоса обожал своего короля, страна процветала под его властью. Спустя столько времени они уже перестали надеяться, что он когда-либо женится. Возможно, у него никогда не будет наследника, и корона перейдёт его племяннику Бридону, которого король любил и баловал, как родного сына.

Но всё изменилось в один прекрасный день в конце зимы. Во дворец приехала девушка и попросила аудиенции у короля. Те, кто видел её, говорили, что она не была писаной красавицей, но определённо цепляла взгляд: они не привыкли видеть женщин в мужской одежде (пускай даже отличного качестве и сшитых по фигуре) и с короткими мечами на поясе. На плече у неё была тяжёлая сумка. Возможно, именно её причудливая внешность привлекла внимание маленького принца, которых из любопытства подошёл к ней. С деревянным мечом в руке и большими серыми глазами, заинтригованными диковинкой, он долго с ней разговаривал и в итоге, как будто решением было за ним, завёл её во внутренний двор и попросил подождать, пообещав лично позвать короля.

Мальчик скорее летел, чем бежал, по коридорам замка. Он тоже замечал, как грустит его дядя, и подумал, что эта девушка может всё изменить. Пускай она не была прекрасна, как принцесса из сказок, и у неё не было платья, расшитого золотого, пускай её кожа была не такой уж нежной, а голос непривычно громким, возможно, именно такая девушка нужна королю, непохожему на других, о котором слагали легенды и который всегда удивлял всех неожиданными поступками. Возможно, ему нужна та, что расскажет истории из дальних стран перед сном, ведь мало какая принцесса может рассказать о собственных приключениях.

— Дядя Арти?

Артмаэль Сильфосский поднял взгляд, когда мальчик ворвался в библиотеку. Только ему можно заходить без стука и только он способен вызвать у короля улыбку одним лишь своим появлением. Мальчик, в свою очередь, очень любил эту комнату, полную книг. Иногда на столе появлялись необычные предметы, но дядя не признавался, откуда они взялись. Драгоценные камни и необычные талисманы, которые сверкали, когда кто-то врал или использовал магию. На картах были отмечены названия королевств, о которых Бридон никогда не слышал. А ещё он знал, что в покоях короля на тумбочке у кровати стоит цветок, который загорается, когда в окно проникает свет луны и звёзд.

— Мне тут передали, что ты сбежал от своего наставника. Тебе лучше не попадаться отцу на глаза.