С хрустом разминаю шею и щёлкаю пальцами. Быстрое шипение, хлопок — и птица принимает облик хрупкой девушки.

Опускаюсь на кровать, слушая, как птичьи крики становятся человеческими.

— Что это вообще было? — визжит Рейвен. — Птица, серьёзно? ПТИЦА?

Мои губы изгибаются в улыбке.

— Привет, Рейвен. Давно не виделись.

— Я просила взять меня с собой в мир фейри, но не в виде же чёртовой ПТИЦЫ!

— Это был единственный способ, — пожимаю плечами. — Я не могла просто привести за собой человека. Знаешь, сколько фейри жаждут моей смерти? Всё связанное со мной находится под угрозой, и поэтому на людях тебе придётся держаться подальше от меня. И ради всего святого, прекрати постоянно орать!

Я не могла бросить Рейвен, особенно после того как она взглянула на меня большими щенячьими глазами, умоляя взять её с собой. Когда её нижняя губа задрожала, я вспомнила последний рецидив её матери. Она чуть было не умерла от передоза.

Рейвен нашла её лежащей без сознания, набрала 911, а затем меня. Тот образ до сих пор стоит у меня перед глазами. Свернувшаяся клубочком, дрожащая. С заплаканными глазами.

Я поклялась пойти на всё, лишь бы она никогда больше не испытала этого.

Поэтому когда я призналась ей, что собираюсь вернуться в мир фейри, и она начала умолять меня не бросать её… Я не могла с ней так поступить.

— Не могла бы сделать меня хотя бы вороной? — она качает головой. — Я же Рейвен! А ты превратила меня в СОВУ! С чего вдруг вообще?

— Сбавь громкость, — стараюсь скрыть улыбку и говорить строго. — Никто не знает, что ты здесь. Людям, побывавшим в землях фейри, запрещено возвращаться в свой мир — категорически. Так что если ты ещё хочешь вернуться к своей нормальной жизни, лучше говори тише.

Она открывает рот, чтобы ответить, но я опережаю её:

— Если только не хочешь вернуться домой прямо сейчас. Я не могу обещать, что здесь ты останешься в целости и сохранности — в нашем мире опасности подстерегают на каждом шагу. Поэтому одно слово, и я верну тебя назад.

Она тяжело и драматично выдыхает:

— Я не хочу домой.

— Даже если тебе придётся целыми днями оставаться птицей?

Она поджимает губы, надувшись, как ребёнок.

— Ладно, твоя взяла. Но серьёзно, почему мне нельзя сделать меня хотя бы вороном? Они клёвые.

Улыбаюсь, чувствуя, как в груди разливается тепло.

— Я выбрала сову, потому что она не будет ассоциироваться со мной. Вороны — птицы моего народа. Если они увидят тебя в виде ворона, то могут решить, что ты шпионишь для меня, и тут же станешь мишенью.

Рейвен бредёт к кровати. Её волосы взлетают, когда она падает спиной на покрывало.

— Может быть, как-нибудь потом я превращу тебя в ворону. Менять птиц, чтобы никто не заметил одну и ту же, — вполне себе неплохая идея. Но тебе придётся подождать хотя бы до первого испытания.

— Хорошо, — вздыхает она.

— Ты прощаешь меня за то, что я превратила тебя в сову? — перекатываюсь на кровати, чтобы оказаться лицом к ней.

— Ты хотя бы не бросила меня одну, — и вот опять этот взгляд. Обожание, которое ободряет и пугает меня одновременно.

— До тех пор, пока ты хочешь быть со мной рядом, я не оставлю тебя, — мне отчаянно нужны такие друзья, как она. — Если только… если только тебе не будет грозить неминуемая смерть. Это место… не для слабых. И если я одержу победу, тебе нельзя будет отправиться в Выжженные земли со мной.

— Почему? — шепчет она, поднимая свои тёмно-карие глаза. Наши лица всего в нескольких дюймах друг от друга. Я улыбаюсь, глядя в её добрые глаза. И долго не отвечаю. В мире людей она уже почти взрослая, но всё ещё очень юная. Невинная. Милая. Она заслуживает намного большего, чем то, чем одарила её жизнь.

— Помимо того, что это ад в мире фейри? Полный гнили и злых духов древних могущественных фейри? — я поднимаю глаза к потолку.

— Да, помимо этого.

— Потому что только одно живое существо может войти и выйти. Человек в облике совы не прокатит.

— Значит, если я последую за тобой, то никогда оттуда не выйду?

Медлю с ответом.

— Нет, выйдешь.

Её брови взлетают, выражая растерянность.

— Я не выйду, — поясняю ей. — Я не оставлю тебя там.

Она сглатывает. Выжженные земли — жуткое место, но когда-нибудь я всё равно там окажусь. Моё будущее в роли призрака стало неизбежным несколько лет назад. Так что, если выбор станет между ней и мной… Этой прекрасной девушкой, у которой ещё не было шанса на нормальную жизнь? Я бы выбрала её без колебаний.

— Но ты же вернёшься, да?

— Да, я вернусь.

— Так кто этот парень? — её голос внезапно становится громче, вновь полный жизни и энергии.

— Какой парень?

— Тот самый. Да ладно тебе. Тот, который вышел к тебе на балкон, весь дымящийся. Тот, который смотрел на тебя весь вечер.

— А, тот, который угрожал превратить мою жизнь в ад и намекал, что убьёт меня?

— Ага.

Уголки моих губ приподымаются в полуулыбке, но в ней нет искренности. Нет света, нет жизни. Это по-настоящему дерьмовый вопрос.

— Я слышала, как другие зовут его Рев. Такое рычащее имя, как рёв автомобиля. Спорим, он заводится с пол-оборота?

Я фыркаю, несвойственный мне смех рвётся из груди.

Она усмехается вместе со мной, и я уже не в первый раз (и уж точно не в последний) благодарю Господа за то, что послал мне Рейвен. Когда я с ней, она вытаскивает меня из пучины отчаяния. Вряд ли она это осознаёт.

Она продолжает хихикать, и я не могу перестать улыбаться, глядя на неё. Она светится изнутри, и только я это вижу. Здесь, в этом мире, это свечение тусклое и слабое, потому что в Рейвен нет магии. Но я вижу правду, незаметную простому глазу. Рейвен сияет ярко.

— Ну, правда же, — она пожимает плечами. — А если серьёзно, кто он?

Делаю глубокий вдох. Веселье как рукой сняло, и ядовитая реальность вновь скручивает мой желудок.

— Его зовут Ревелн, — ровно говорю я, уже без смеха. — Он ненавидит меня, и угрозы его — не пустой звук. Он собирается конкретно подпортить моё пребывание здесь.

— Почему? — она садится, разглядывая моё лицо.

— Потому что я заслужила это.

— Да перестань. Ничего не заслужила!

— Я убила его брата.

Она молчит несколько бесконечно долгих мгновений, глядя на меня. Внимательно вглядываясь.

— Как? Типа в автокатастрофе?

— Нет, — сажусь, разворачиваясь к ней спиной. — Типа я вонзила кинжал ему в грудь и смотрела, как жизнь покидает его тело.

Мне не хватало духу взглянуть на её реакцию. Возненавидит ли она меня, как все они, когда поймёт, какая я на самом деле? Испугается? Она знала, что я сделала что-то ужасное, за что была изгнана из мира фейри, но я никогда не рассказывала ей что именно. Не могла.

Я не хотела, чтобы Рейвен начала смотреть на меня иначе, узнав, что её единственная подруга — убийца.

— Я не понимаю, — шепчет она.

— Это долгая история, ладно? — встав с кровати, я подхожу к окну и смотрю на мир, которого лишилась в тот день.

— Как давно? Сколько тебе тогда было? Сколько было ему? — она пытается уложить это в своей голове. Но правда в том, что «как» и «почему» не имеют значения. Неважно, заслуживал ли он это.

Важно то, что я это сделала.

Своими руками оборвала чью-то жизнь.

— Больше десяти лет назад. Мне было шестнадцать. А ему тридцать девять — то есть по меркам фейри уже взрослый, но всё же очень молодой парень.

— Он был плохим человеком?

— Да, плохим фейри. Но убила я его не поэтому.

— А почему тогда?

— Потому что у меня не было выбора.

Рев

Остаток пробежки я несусь сломя голову. И не останавливаюсь, пока лёгкие не начинают гореть, ноги — ныть, а голова — пульсировать. В какой-то момент ближе к концу пробежки я потерял Рука. Теперь стою у ступенек у входа в поместье, опираясь ладонями о колени, и тяжело дышу.

— Блин, Рев, — Бриэлль спрыгивает со ступенек ко мне. — А я-то гадала, куда вы пропали. Выглядишь так, будто измучил себя ещё до начала испытаний.

Её смех звонкий, как колокольчик. Лёгкий. Раздражающий.

Я не отвечаю, отчасти потому что не могу перестать делать судорожные вдохи.

— А куда подевался Рук? Я думала, он с тобой, — наклоняет голову в бок, сама невинность.

Как по сигналу, Рук огибает угол. Его плечи опущены, а лицо всё красное. Он тормозит рядом со мной, грудь ходит ходуном от затруднённого дыхания.

— Какого чёрта, Рев? Ты бежал так, будто от этого зависела твоя грёбаная жизнь.

Закатываю глаза.

— Просто, чтобы…. — вдох, — ты не… — ещё один, — догнал.

Бриэлль снова смеётся.

— Так, у вас есть полчаса до начала банкета. Вы наверняка захотите принять душ, — она морщит нос, глядя на наши мокрые от пота рубашки.

— Чур, я первый! — Рук уже несётся по лестнице. Чёрт, откуда в нём ещё силы? Я ползу следом, Бриэлль идёт рядом в своём гламурном наряде воительницы. Её выбрали представлять Мерцающий двор на соревнованиях, но я-то знаю, как она недовольна тем, что ей нельзя надеть платье на этот первый банкет. Испытания начнутся сразу после него, а в юбке сражаться не получится. Хотя она собиралась.

Я был свидетелем того, как семья боролась с ней — буквально — из-за этих кожаных штанов, и она согласилась надеть их только при условии, что будут ещё съёмная мини-юбка, которую можно надеть поверх, расшитый бисером пояс и атласный топ с глубоким декольте. Она всё ещё не в восторге, но, может быть, её мнение изменится, когда на банкете окажется самой нарядной из чемпионов.

Раздражающая. Тщеславная. Но милая.

К тому же она одна из сильнейших фейри, участвующих в соревновании, и, как двоюродная внучка Верховной королевы, невероятно влиятельная, так что ей простительно тщеславие. У каждого свои недостатки.

Красота без содержания — слабость. Красота и сила? В этом вся суть фейри.

— Так что же произошло? Что-то ведь произошло, да?

— По пути мы натолкнулись на ведьму.

Её брови взлетают.

— Она жива?

— Пока что.

Бриэлль кивает, в её янтарных глазах полыхает огонь.

— Если не ты, то я, ты же понимаешь?

Ничего не отвечаю.

— Или Рук. Или Нанте. Или Кревин. Любой из нас. Только попроси, и мы сделаем это. Мы хотим избавиться от неё. Хотим, чтобы она сдохла. И хотим, чтобы ты стал королём.