Призрачный силуэт прошел вниз по тихим переходам, обнесенным массивными колоннами, спустился по лестницам, охраняемым коленопреклоненными сфинксами, проследовал аллей припавших к земле львов, пока не достиг сводчатого зала, где на мраморном полу были начертаны причудливые письмена, язык которых уже давно забыт. В каждом углу тускло освещенной многосторонней залы находились каменные статуи сидящих фигур таких внушительных размеров, что их плечи и головы скрывались в непроглядных тенях.

Посреди этого таинственного помещения находился огромный саркофаг из черного камня, украшенный резьбой в виде змей и крылатых драконов. Монолитная крышка весом в сотни фунтов не имела даже намека на ручку; было очевидно, что поднять ее может только обладатель геркулесовой силы.

Верховный жрец перегнулся и от лампадки зажег огонь на алтаре, стоявшем рядом; тени таинственной камеры врассыпную бросились по углам. Разгоравшееся пламя отражалось от каменных ликов статуй, устремивших странный, невидящий взгляд в центр зала на черную гробницу.

Подняв перевитый змеей посох, стоя лицом к склепу из темного мрамора, жрец произнес:

"Арадамас, выйди!"

Его голос отразился многократным эхом во всех углах и щелях древнего храма.

Затем произошло удивительное. Тяжелый монолит, являвший собой крышку саркофага, был медленно поднят как бы невидимыми руками, из его темной глубины вышла облаченная в белое худощавая фигура со скрещенными на груди руками; мужчине было около тридцати лет, его черные длинные волосы ниспадали на плечи, образуя резкий контраст с бесшовной мантией. Его лишенное эмоций лицо было красиво и спокойно, подобно лику самого Аммона Ра, пристально глядевшего на происходящее. Арадамас тихо вышел из древней гробницы и медленно направился в сторону Верховного Жреца. Не доходя десяти шагов до земного представителя богов, он остановился, и простер руки в приветствии. В одной руке он держал крест с кольцом вместо верхнего луча17, который предъявил жрецу. Арадамас тихо стоял, пока Верховный Жрец, воздев скипетр к одной из каменных фигур, обращался с воззванием к Богу Солнца вселенной. Окончив молитву, он обратился к моложавой фигуре со словами:

"Арадамас, ты ищешь познания тайны творения, ты просишь о божественном просветлении Трижды Великого, дабы наполнила тебя мудрость, веками даруемая богами человечеству. Ты мало понимаешь, о чем просишь, но Знающие говорят, что найденный достойным может получить истину. Поэтому сегодня ты стоишь здесь, чтобы доказать свое божественное право рождения на учение, о котором просишь".

Медленны и торжественны были слова Жреца, затем он указал скипетром на слабо освещенный большой проход под аркой, загороженный крылатой сферой, отливавшей золотом.

"Ты видишь перед собой ступени; через эти переходы лежит путь, ведущий к оку суда и к ногам Аммона Ра. Ступай и, если сердце твое чисто, как одежды на тебе, если побуждения бескорыстны, не оступится нога твоя и душа исполнится светом. Но помни, что Тифон с дарами смерти таится в каждой тени, что неудача - смерть".

Арадамас повернулся и снова крестом сложил руки на груди. Он медленно прошел под мрачной аркой и тени великого Неизвестного сомкнулись над посвятившим жизнь поиску Вечного. Жрец смотрел ему в след, пока тот не скрылся из вида меж массивных колонн за пролетом арки, отделявшего живых от мертвых. Затем, медленно опустившись на колени перед гигантской статуей Ра и подняв глаза к лику Бога Солнца, скрытого тенями долгой ночи, он молился о юноше, дабы он перешел из тьмы колонн храма к свету, которого искал.

На мгновение показалось, что на лице огромной статуи играет блик, затем удивительная мирная тишина наполнила древний храм. Ощутив это, Верховный Жрец встал, засветил лампадку и медленно удалился. Звездочка его огонька становилась все слабее и слабее и, наконец, скрылась за украшенными тростником колоннами храма. Лишь неровный свет угасающего пламени алтаря отражался в большом каменном саркофаге и играл причудливыми бликами на лицах двенадцати судей мертвых Египта.

Тем временем, Арадамас, держа руки скрещенными на груди, медленно шел вперед и вверх, пока последний луч огня алтаря не исчез в тенях позади. Годами очищения он подготовился к великому посвящению; обладая уравновешенным умом и очищенным телом, он двигался меж смутно угадывающихся колонн. Его существо излучало слабый золотистый свет, озарявший колонны на пути. Он казался привидением среди леса старых деревьев.

Внезапно колонны расступились, образуя сводчатую комнату, тускло освещенную красноватым туманом. По мере того, как Арадамас шел вперед, его обвивали клубящиеся струи багрового света. Сначала они появились в виде быстро движущихся облаков, затем приобрели форму странных туманных фигур в струящихся одеяниях, парящие в воздухе и протягивающие длинные руки, пытаясь преградить ему путь. Призраки багрового тумана витали над ним, сладко нашептывая в ухо, под аккомпанемент жуткой музыки, подобной шуму шторма и крику полуночных птиц, раздававшейся в пустых залах. Не смотря на это, Арадамас спокойно и уверенно продолжал идти, его прекрасное, одухотворенное лицо, обрамленное черными, как смоль кудрями, удивительно выделялось на фоне извивающихся фигур, сгрудившихся вокруг, чтобы соблазном увести от цели. Не обращая внимания на странные формы, манящие к себе из призрачных проемов арок и уговоры нежных голосов, он твердо шел вперед с единственной мыслью:

"Fiat Lux!" (Да будет Свет!)

Ужасная, мрачная музыка становилась все громче и громче, пока не перешла в сильный рев. Стены задрожали, пляшущие формы извивались подобно теням колеблемой свечи, упрашивая и заманивая, как вдруг все исчезло среди колонн храма.

Когда стены храма содрогнулись, Арадамас замер, затем медленно, размеренным шагом продолжил путь в поиске луча света, но вокруг становилось все темнее. Внезапно перед ним возникли очертания проема, по обе стороны которого находились два мраморных обелиска - один черный, другой белый. Из проема шел тусклый свет, загораживаемый тонкой завесой голубого шелка.

Как только Арадамас медленно преодолел лестничный пролет, ведущий к проему, у его ног возник клуб бурого маслянистого тумана. Он порождал легкое свечение и наполнял все помещение отвратительными миазмами. Затем из этого облака возникла гигантская форма - полу человек, полу рептилия. В его налитых кровью глазах пылали багровые языки демонического пламени, а похожие на клешни руки протянулись, чтобы схватить и раздробить стоящую перед ним хрупкую фигуру. На короткое мгновение Арадамас дрогнул в нерешительности, когда ужасная тварь, вдвое увеличенная переливчатым туманом, бросилась вперед. Затем облаченный в белые одежды неофит вновь медленно двинулся вперед, держа руки скрещенными на груди. Он поднял прекрасное, озаренное божественным светом лицо и отважно глянул на отвратительного призрака. Оказавшись перед угрожающим демоном, тот мгновенно навис над ним словно башня. Внезапно Арадамас поднял крест, который нес с собой, и задержал его перед монстром. Немедленно Crux Ansata сверкнул чудесным золотым светом, который поразил склизкое чешуйчатое чудовище, рассеяв его золотыми искрами. Когда остатки демонической гвардии рассеялись в лучах света креста, в древнем зале сверкнула молния, пронизав завесу между обелисками и разорвав ее пополам, открыв вход в зал с круглым куполом, слабо освещенным невидимыми светильниками.

Держа в руках теперь уже горящий крест, Арадамас вошел в зал, и инстинктивно посмотрел вверх на высокий свод. Там, высоко над головой он увидел парящий в пространстве закрытый глаз, окаймленный кучевыми облаками радужных цветов. Долго смотрел Арадамас на это удивительное зрелище, так как знал, что это Глаз Гора, Всевидящее Око богов.

Стоя так, он молился, чтобы ему была объявлена воля богов, и он был найден достойным того, чтобы в доме живого Бога Глаз открылся ему.

Он стоял и смотрел вверх, как вдруг Глаз моргнул. По мере того, как Глаз медленно открывался, весь зал наполнялся потрясающим, ослепительным светом, который, казалось, поглотит все камни в огне. Арадамас содрогнулся. Казалось, каждый атом его тела прожигается мощью этого сияния. Он инстинктивно зажмурился и боялся открыть глаза, чтобы не ослепнуть от потрясающего, пылающего великолепия. Постепенно на него снизошло удивительное ощущение мира и спокойствия; тогда он осмелился открыть глаза и увидел, что слепящий блеск исчез и все помещение залито мягким, чудесным свечением Глаза, парящего под куполом. Вместо прежней белой одежды, на нем была мантия из живого огня, который сверкал мириадами отражений божественного Глаза. Попривыкнув к блеску, он увидел, что находится в зале не один. Его окружали двенадцать фигур, облаченных в белые одежды, которые склонившись перед ним держали странный знак, сделанный из живого золота.