– Нефти? Да ты что – не понимаешь, что нефть это мясо для советского народа? Что мы не можем больше поставлять нисколько зерна на экспорт, потому, что, сколько бы дополнительного зерна мы не выращивали, а его нужно скармливать скоту, чтобы получать мясо. А что еще поставлять на экспорт, пока мы не начнем производить для экспорта избыточное количество техники? Только нефть. Это важнейшая задача, и какому же молодому ты ее хочешь поручить?

Вознесенскому? Так он хорошо справляется только с теми делами, которые знает, как делать, а новое дело он не потянет и замордует нас вопросами. Новое дело быстрее и легче самому сделать, чем ему поручать.

Маленкову? Так он все превратит в бумажную волокиту.

Может, Хрущеву с его энергией? Так мы будем иметь не нефть, а большую поленницу дров, которые он наломает, пока доберется до нефти.

– Но ведь я уже не молод садиться за парту и учить физику, – не сдавался Молотов.

– А я – мальчик?! – вновь раздраженно отчеканил слова Сталин.

После этого Сталин повернулся и, ни слова не сказав, быстро пошел по дорожке по направлению резиденции, а Молотов, виновато полуобнимая Берию, попытался оправдаться.

– Лаврентий, извини, но я искренне думаю, что никто в стране не организует это дело лучше тебя.

Берия же, удивленно и восхищенно глядя вслед Сталину, ответил в пространство.

– Не ожидал я от товарища Сталина такого…Не ожидал!

Будучи умным человеком, Берия прекрасно осознавал свою роль в системе управления СССР и его народным хозяйством, знал, что он один из наиболее сильных хозяйственных руководителей страны, если не самый сильный, поэтому, хотя Сталину и не хочется поручать ему атомный проект, а все равно поручит. И Берия начал думать о том, как ему сделать эту бомбу, – как организовать ее создание в СССР.

Он снова освежил в памяти все, что добыла разведка об американском атомном проекте, и в мозгу привычно вос создалась схема управления, во главе которой он поставил себя. Ниже были узлы управляющих инстанций, подчиняющихся ему, и уже начали всплывать фамилии кандидатов на занятие должностей в этих инстанциях, но Берия вдруг понял, что так ничего не получится. Он воспроизводил в мозгу обычную схему наркомата (министерства), но дело было всеобъемлющим и требовавшим задействования практически всех отраслей народного хозяйства. А при наркоматной схеме, требующей согласования всех вопросов с другими наркоматами, дело будет двигаться крайне медленно, и его ускорение потребует невероятных усилий, причем, с непрерывным вовлечением Сталина в решение любых, в том числе и мелких вопросов.

Такая схема даст эффект только в случае, если возглавлять ее будет не Берия, а сам Сталин – глава страны и руководитель всего ее народного хозяйства, но тогда Берия будет руководителем только на бумаге, а на самом деле он будет просто передаточной инстанцией приказов и распоряжений от Сталина к своим подчиненным. Быть таким «руководителем »- это мечта любого бюрократа, но не Берии,- он хотел видеть воплощение в атомном проекте плодов собственного ума и труда, а не только сталинских..

Но когда все время над чем-то думаешь, то решение найдется, и недели через две нашел решение и Берия Он набросал это решение на двух страничках, положил на дно папки для бумаг, с которой обычно ходил к Сталину, и стал ожидать, когда же Сталин вернется к его участию в атомном проекте.

Поздним вечером 19 августа 1945 года Берия был приглашен в кабинет Предсовнаркома СССР. Сталин стоял у окна, глядя в опускающиеся сумерки, и вошедший Берия не стал отвлекать его от мыслей, а просто сел у стола для совещаний, ожидая, когда Сталин очнется от раздумий.

Заканчивалась война Советского Союза с Японией, и проходила она быстрее и легче, чем ожидал Сталин.

Эта война началась 9 августа 1945 года, а уже утром 18 августа главнокомандующий японской Квантунской армией генерал Ямада, находившийся в Чанчуне, подтвердил по радио согласие выполнить все условия капитуляции, предложенные ему командующим советскими войсками маршалом А. М. Василевским. И в этот же день в Харбине высадился первый эшелон десанта в 120 человек, сопровождавший генерала Шелахова. Он встретился с группой японских генералов во главе с начальником штаба Квантунской армии генералом Хата и предъявил им условия капитуляции японских войск. Японцы вынуждены были их принять, и уже утром 19 августа Хата с группой японских генералов и офицеров были доставлены на командный пункт 1-го Дальневосточного фронта к маршалу К. А. Мерецкову. А в 14 часов 10 минут 19 августа подписал акт о капитуляции сам генерал Ямада, после чего он и премьер-министр Маньчжоу-Го Чжан Цзин-хуэй выступили перед войсками и населением по радио, призвав прекратить сопротивление.

Дело было сделано – Великая Отечественная и, одновременно, Вторая мировая войны были закончены. Огромный груз упал с души у Сталина, но, как всегда бывает у руководителя, окончание одного дела означало, что нужно всеми силами наваливаться на очередное. И сейчас Сталин думал об одном из таких дел – о том, как предотвратить Третью мировую войну.

– Ну, что же, американцы расставили точки над «i»: взорвали атомные бомбы над Хиросимой и Нагасаки, – не спеша, начал Сталин. – И этим они показали всему миру, в первую очередь нам, что и бомба у них есть, и решимости ее применить тоже достаточно, – Сталин помолчал. – Не вижу иного выхода, Лаврентий, надо тебе браться за это дело.

Сталин вновь задумался, и Берия, видя это, не спешил отвечать.

У Сталина было очень много подчиненных, и все они (порою не без оснований) считали себя прекрасными работниками и выдающимися государственными деятелями.

Однако среди них было очень мало таких, которым можно было поручить совершенно новое дело.

Все остальные были хороши в делах, по которым уже было известно, как их делать, и по которым требовался только контроль за исполнением и незначительные, тоже понятные, усовершенствования. В таких, привычных, делах подчиненным не требуется рисковать и брать на себя ответственность за абсолютно новое решение, по которому нельзя предсказать, чем оно закончится, – победой или поражением.

Правда, таким, сереньким подчиненным новые дела тоже поручались (куда денешься!), но такие подчиненные тут же шли к Сталину, чтобы спросить его, как это новое дело сделать. Прямо они, конечно, не спрашивали, поскольку их должностное положение обязывало их принимать решения самим, но они «согласовывали» со Сталиным свои решения, как бы демонстрируя ему свою исключительную дисциплинированность и послушность.

Однако Сталину, чтобы согласовать какое либо решение своему подчиненному, требовалось разобраться в этом вопросе так же хорошо, как и самому подчиненному, то есть, таким «согласованием» подчиненные Сталина заставляли Сталина работать за себя и нести ответственность за те дела, которые Сталин поручил этим подчиненным. И деваться было некуда – Сталин вынужден был работать за таких «государственных деятелей», но справиться он мог только с их небольшими по масштабу делами – он успевал вникнуть в подробности таких дел, чтобы принимать по ним компетентные решения.

А среди подчиненных Сталина Берия был полностью самостоятельным и ответственным работником, которому без страха можно было поручить любое новое дело, и Сталин знал, что если Берия его не сделает, то тогда это дело не сделает никто.

Но это было не единственным достоинством Берии, которое знал и ценил Сталин.

Огромная эффективность Берии как руководителя достигалась прежде всего за счет его ума. (Сталин внутренне усмехнулся: этот довод мало действует на людей – ведь все «тоже умные». Вот в этом заключается незаметная для многих разница – все тоже умные, а Берия был просто умным).

Сталин знал, что многие, зная Берию прежде всего как главу НКВД, уверены, что он каждого мог убить или посадить в лагерь, поэтому его подчиненные его боялись и только изза этого страха становились очень трудолюбивыми.