Шли дни и ночи. “Этна” плыла на север по морю Утренних Опалов, на север, к экватору. Они шли далеко от торговых путей. Все это пространство было диким.

По берегам даже не было рыбачьих деревушек. Большие крутые утесы поднимались из воды, и на них нельзя было даже найти опору для ноги. А по другую сторону Драконьего Горла лежали только голые смертельные ловушки Верхних Морей.

“Этна” бежала так легко, словно радовалась вновь обретенной свободе, свободе от грязной гавани и цепей.

Перемена коснулась и Хита. Он снова стал человеком.

Он стоял – прямой, чистый и выбритый – на палубе собственной яхты, и больше не надо было принимать решений и не оставалось никаких сомнений. Долгий страх, долгая отсрочка кончились, и он тоже был счастлив на своем горьком пути.

Они не видели больше “Лахали”, но Хит отлично знал, что она где-то следует за ними. У нее не было такой скорости, как у “Этны”, но она была крепкой, а Джахор – хороший моряк. Кроме того, там был жрец Вакор, а он потащит “Лахаль” даже по Горам Белого Облака, если понадобится, лишь бы поймать беглецов.

Однажды Хит сказал Алор:

– Похоже, что Вакор особенно ненавидит тебя?

Ее лицо скривилось от отвращения и стыда.

– Он – зверь, – сказала она. – Змея, ящерица, изображающая короля…– И добавила: – Он очень рад, что мы все трое здесь…

Управляя рулем, Хит смотрел на Алор с некоторым любопытством, Длинноногая, c резким ртом, она стояла и смотрела на белую пену, крутящуюся за кормой,

– Ты, видимо, очень любила Броку, – сказал он, – если нарушила свой обет ради него. Это примут во внимание, если поймают тебя.

Алор взглянула на него и невесело усмехнулась:

– Я ушла бы с любым мужчиной, который взял бы меня из храма. А Брока силен и почитал меня.

Хит был искренне поражен: – Так ты не любила его?

Она пожала плечами.

– Он приятен на вид. Он вождь воинов, и он мужчина, а не жрец. Но любовь…– Она вдруг спросила: – Какая она, эта любовь… как ты любил свою Этну?

Хит дернулся.

– Что ты знаешь об Этне? – резко спросил он.

– Ты говорил о ней во сне. И Брока рассказал, как ты вызывал ее тень у Карлуны. Ты рискнул пойти к Лунному Огню, чтобы вернуть ее назад. – Алор бросила взгляд на костяную фигуру на носу судна – изображение женщины, молодой, стройной, улыбающейся. – Я думаю, ты дурак, – неожиданно закончила она. – Только дурак будет продолжать любить призрак.

Она ушла в кабину, раньше чем успел подобрать слова, раньше чем смог схватить ее за белую шею и сломать.

Этна… Этна!

Он проклял женщину из храмовых садов.

Он все еще был в ярости, когда Брока вышел из кабины, чтобы сменить его.

– Я останусь еще некоторое время, – коротко сказал Хит. – Думаю, что погода переменится.

На юге кипели облака, когда спустилась ночь. По морю бежала легкая зыбь, как было все эти дни, но что-то изменилось: пульс движения передавался через киль судна.

Брока, распрямив широченные плечи, посмотрел на юг, а затем на Хита.

– Я думаю, ты слишком много болтаешь с моей женщиной, – сказал он. Не дожидаясь ответа Хита, он положил руку на его плечо. Взял слегка, но чувствовалась сила, способная переломать Хиту кости. – Не разговаривай так много с Алор.

– Я не ищу с ней встреч, – дико рявкнул Хит.Она твоя женщина, ты и заботься о ней.

– Я беспокоюсь не о ней, – спокойно ответил Брока, – а о ней и о тебе. – Говоря это, он смотрел сверху вниз на Хита, и Хит знал, какой контраст они представляли – его тощее тело против великолепной мощи крупного варвара.

– И она вечно с тобой на палубе и слушает твои россказни о море, – продолжал Брока. – Не разговаривай с ней так много, – повторил он, на этот раз довольно резко.

– О, господи! – насмешливо заметил Хит. – Неужели я такой дурак, как ты. Спятить надо, чтобы искать власти Лунного Огня и верить в верность храмовой девушки! И ты ее ревнуешь? – Он страшно ненавидел их обоих в этот момент, и ненависть заставила его продолжить: – Подожди, пока тебя не коснется Лунный Огонь. Он сломит твою силу и твою гордость. После этого тебе будет совершенно безразлично, кто и где болтает с твоей женщиной.

Брока бросил на него неподвижный и задумчивый взгляд, а затем отвернулся, разглядывая темнеющее небо.

Через некоторое время до Хита дошла смешная сторона всего этого, и он захохотал.

Они все трое шли к смерти. Где-то с юга приближался Бакор, как черный пастух, и гнал их к смерти.

Мечты об империи, мечты о славе, путешествие, вызвавшее месть богов, – и в такое время варвар вздумал ревновать.

Хит вдруг ясно осознал, как много времени проводила с ним Алор. По привычке и старому, как море, обычаю он помогал ей проводить долгие тревожные часы матросскими байками. Оглядываясь назад, он видел лицо Алор, удивительно молодое и радостное, всегда она слушала его, он вспоминал, как она задавала вопросы, желая научиться управлять судном.

Он вспомнил теперь, какой она выглядела красивой, когда ветер путался в ее волосах; вспоминал ее крепкое сильное тело, когда она удерживала “Этну” в равновесии на повороте.

Гроза собиралась долго и наконец разразилась.

Хит знал, что Море Утренних Опалов не пропустит его без борьбы. Оно будет донимать его молниями, острыми рифами, мертвым штилем, грохочущими приливами и всеми хитростями течения, туманом и дрейфующей травой. Он должен будет со всем этим сражаться. Теперь он был совсем близко от Драконьего Горла, ворот Верхних Морей, и это был убийственный момент для шторма с юга.

Ночь стала черной. Море горело белой фосфоресценцией – кипящий котел ведьмина огня. Поднялся устрашающий ветер. “Этна” ныряла и тряслась, идя без паруса, и Хит еще раз порадовался силе Брока, когда они вместе боролись с кормовым веслом.

Он чувствовал, что рядом с ним кто-то есть, и понял, что это Алор.

– Иди вниз! – крикнул он и услышал только эхо ее ответа. Она не ушла, а навалилась всем своим весом на весло.

Стрелы молний, широкие, как хвост кометы, проносились с такой стремительностью и яростью, словно стартовали с другой звезды и набирали скорость; проходя через полгалактики, Они покрыли Море Утренних Опалов пурпурным огнем, пока гром, принесший мрак, не смел их. Затем хлынули потоки дождя.