Я лежал на своей роскошной тахте вконец расстроенный.
Состояние такое, хоть вешайся.
Зачем он все это делает? Картой в этом смысл? К чему мышиная возня?
Месть мне? За что?
И кто я такой, чтобы мне мстили? Я, может, ненароком... нет, нет, я один из безобиднейших людей земного шара. Я пальцем никогда никого не тронул. Нет, мстить мне не за что. А впрочем, в прошлом... ведь не все запоминаешь... и как-нибудь задел случайно, как говорят, локтем и не заметил, а потом все и обнаружилось... Да нет, что я! Все чушь, блажь, я наговариваю сам па себя... Мысли мои разбегались, но было в их движении некое начало, отправная точка, концентрированное выражение всех обид. Таким фокусирующим свойством обладал один вопрос.
Почему именно я?
Я, конечно, понимал, что это вопрос всех неудачников, попадающих в очередную жизненную передрягу. Но я уже потерял контроль над мыслями.
Затем у меня стали появляться совсем уж дикие предположения. Например, такие: а что, если этот предполагаемый двойник получил специальное задание свести меня с ума?
И ей-богу, он этого добьется! Я уже сейчас не в себе. Он очень легко сделает меня сумасшедшим. Судя по изощренности его поступков, это натура исключительно сложная и коварная. С примесью издевательства, даже садизма.
Повезло мне. Даже в роли двойника я не смог завести себе приличного человека!
Задребезжал телефон. Он у нас стоит в передней. Стук в двери - значит, меня.
Голос Димы спокойный и далекий, будто он говорит из другого города.
- Слушай, чертушка, притащи, пожалуйста, палеонтологический атлас завтра в институт.
- У меня его нет.
- Да брось ты!
- Да что бросать-то? Я его не брал. Он мне не нужен: я этими вещами не интересуюсь, сам знаешь. У меня профиль другой.
- Да ладно тебе. Ты просто забыл. В фондовой библиотеке он значится в твоей карточке.
- В моей?
- Ну конечно, я проверил. Может, брал шефу своему или кому другому и забыл. Посмотри дома.
- У меня дома ничего нет.
- Ну, так, значит, в институте. Где-то он должен быть, раз ты его взял.
- Ладно. Проверю. Как твои дела?
- Неплохо. Загляни завтра к Тукину часам к двенадцати. Есть кое-что интересное.
Палеонтологический атлас я нашел в одном из ящиков письменного стола и на другой день принес его Диме. Вырванные из атласа страницы пришлось вклеить обратно. У меня на стене остался только один эстамп - бледные медузы в красной воде.
- Ты болен? - спросил меня Дима.
- Нет, просто устал. Много работы и... устал.
- А-а, - сказал Дима. - Так вот, сейчас пойдем к Тукину, и ты познакомишься с кое-какими интересными вещами. Это тебя развеселит.
- Пойдем, - сказал я.
Мне было совершенно все равно. Идти. Смотреть. Стоять. Лежать. Бежать.
Я был подавлен.
Тукин сиял. Голубенькие глазки весело поблескивали за толстыми стеклами очков.
- Необыкновенно, - твердил он, - необыкновенно.
- Что, собственно, необыкновенно? - Мне действовало на нервы его веселье.
- Он не понимает? - Тукин удивленно посмотрел на Диму.
- Он не знает, - сказал Дима, - он отстал, и ему нужно объяснить. Он был болен. Он устал. Ему скучно.
- Мне не скучно, - сказал я.
- Ну, так грустно.
- И не грустно.
- Тем более тебе нужно выслушать все об ископаемом ферменте.
Они сели передо мной и запели. Они здорово спелись за то время, пока я маялся с двойником. Как говорится, нашли общий язык.
Заметив, что теоретические рассуждения до меня не доходят, они смолкли и потащили меня смотреть какую-то мышь. Я удивлялся, отчего они со мной так цацкались и носились, пока Дима мне все не объяснил. Он сказал, что я считаюсь инициатором данной работы и буду их соавтором. Я заметил, что кроме меня у них будет еще один соавтор, но они не поняли, а объяснять мне не хотелось.
Они показали свою мышь. Более скучного создания я уже давно не видел. Она даже хвостом не шевелила.
- По-моему, она уже перешла в лучший мир. Туда, где опыты с мышами не ставят, - заметил я.
- Эх ты! Она находится под действием фермента. У нее разобщены вторая и первая сигнальные системы.
- Да? Мне кажется, подобная разобщенность ей не на пользу.
Они сказали, что я ничего не понимаю, и потащили меня прочь от своей полусдохшей мыши. По дороге они сообщили, что у них есть еще несколько кроликов, кошка и собака. Это они называли своей экспериментальной базой, которую им удалось организовать в последнее время. Я заявил им, что если тонус их базы такой же, как у мыши, то мне лучше не смотреть. Здесь мнения моих учителей разделились. Тукин полагал, что я должен посмотреть на собаку, если не на кошку. В этом случае, заметил он, до меня быстрее дойдут объяснения. Дима же считал достаточным устное сообщение. Он выразил ту точку зрения, что до меня вряд ли дойдут любые объяснения и посему не стоит тратить время на дополнительные усилия.
Они вернули меня в кабинет, где и продолжили свои пространные объяснения. Многое из того, что они говорили, я уже знал, но сейчас все выглядело стройнее и эффектнее. Они создали свою теорию и в эту теорию втискивали все известное им о земле и жизци, невзирая на то что многим фактам при этом приходилось буквально сворачивать шею. О эти увлеченные барды науки!
Оказывается, наша земная кора представляет собой музей, где находятся памятники отдельных этапов эволюции.
Я сказал им, что я слышал об этом, и спросил, можно ли скелет рассматривать как памятник мертвецу.
- Не валяй дурака, - заметил Тукин, - слушай дальше.
Но Дима согласился, что поставленный мной вопрос правомерен, хотя содержащиеся в нем вульгаризация и упрощенчество заставляют отмести его как провокационный и неуместный.
Рассеянное органическое вещество, сказали они дальше, представляет собой преобразованные остатки когда-то живших на земле микро- и макроорганизмов. Это как бы химическое письмо, посланное в будущее. Оно (это письмо) содержит информацию о функциях и особенностях организма, благоденствовавшего миллионы лет назад.
Я заметил, что некоторые письма из-за плохого почерка прочесть невозможно. Они обычно остаются загадкой для адресата.
- Все это так. Но при определенном искусстве прочесть письмо из прошлого все же можно. Этим искусством в совершенстве владеют палеонтологи, палеоклиматологи и... судебные эксперты, - сказал Дима. - Особое внимание обычно обращают на вещества, которые являются главными в жизнедеятельности организмов. Такие вещества служат визитными карточками для их владельцев.