— Никакой я не задохлик! — вскочил на ноги Элдис, бледнея от ярости. — А насчет программ — не тебе, красавица, об этом говорить! Тебя-то Пекарь в последнее время к «Мамаше» даже не подпускает. Вечно он норовит сплавить тебя куда-нибудь в библиотеку, чтобы деточка почитала на ночь сказочки о дракончиках и ведьмах…

Он не успел договорить — Робин в несколько прыжков пересек поляну и одним рывком поднял его вниз головой, держа за тонкие серебристые ноги, как большого жука.

— Как ты думаешь, Саманта, доброшу я этого головастика во-о-он до тех кустов? — хладнокровно спросил он.

— Оставь его в покое! — кипя от обиды, закричала Саманта. Она подняла с травы большую голубую книгу с текстами программ. — Говоришь, сказочки почитываю? А ну-ка, давай посмотрим, кто кого!

Через минуту условия поединка были оговорены. Элдис и Саманта называли друг другу номера каких-либо программ и в течение десяти минут должны были вспоминать их тексты — разумеется, не заглядывая в книгу. А в это время Робин обязался подготовить массивы исходных данных и одновременно передать листочки с цифрами соперникам. Побеждал тот, кто быстрее решит свою программу. Правильность вычислений договорились проверить сегодня же вечером на «Мамаше».

— Номер пятнадцать! — звонко сказал Элдис, ухмыляясь во весь рот, — программа координации движения биороботов была самой сложной в этом сборнике. Даже «Мамаша» тратила на один расчет не менее минуты…

— Номер восемь, — подумав, ответила Саманта. Программа, которую она выбрала для противника, касалась распознавания образов в зрительном центре искусственного мозга «уродцев».

Элдис нахмурился — в этой программе было множество логических операций, которые ему не так хорошо запоминались, как арифметические… Ну да ладно! Пора показать этой наглой девчонке, кто есть кто!

Через десять минут вспотевший от усилий Робин передал соперникам листки со столбцами придуманных им исходных цифр и нажал кнопку секундомера на часах. Он уже раскаивался, что дал Элдису втянуть Саманту в эту неравную схватку. Всем известно, что в школе, где она учится, больше внимания уделяется биологическим наукам, нежели прикладной математике…

— Готово! — дрожащим голосом произнесла минуты через три девочка, молниеносно заполняя листок бумаги столбцами цифр. Ее лоб покрылся мелкими капельками пота, в ушах шумела кровь, руки тряслись от пережитого волнения, но сердце победно ликовало! В интернате ей удавалось заниматься математикой лишь урывками, уходя в парк подальше от бдительного Глаза. И все-таки она сумела решить в уме сложнейшую задачу!

— Что, готово? — удивился Робин, разглядывая тонкую вязь цифр, заполнивших почти треть странички. — Неужто решила?…

Элдис, выпучивший от напряжения свои рыбьи глаза, только минуты через две стал в бешеном темпе водить ручкой по клетчатой бумаге. Едва написав последнюю цифру, он тут же подскочил к Робину, выхватил у него из рук решение Саманты и впился в него пронзительным взглядом, что-то шепча себе под нос.

— Ты что? — опешил Робин. — Погоди до вечера, в девять часов я выйду на «Мамашу» и просчитаю обе задачи…

— Обойдемся без «Мамаши»! — прошипел Элдис, закусывая губы. — Я сам сейчас проверю…

Все киберпрограммы он знал наизусть — и особенно хорошо программу номер пятнадцать. И все же прошло не менее десяти минут, прежде чем он, проведя мысленный расчет дважды, заскрежетал зубами и отбросил бумажку в сторону.

— Черт побери, все правильно! Но этого не может быть!

Вглядываясь в трясущегося от унижения Элдиса, девочка только сейчас поняла, какую совершила в пылу борьбы ошибку. Конечно, Эмми Карлейн, имевшая индекс способностей по математике «шестнадцать», то есть «великолепно», могла позволить себе побить лучшего ученика чикагской школы вундеркиндов, имевшего всего лишь индекс «одиннадцать». Но Саманте Монти, судя по документам, довольно посредственной ученице по точным наукам, такие чудеса были явно не под силу.

Поймав взгляд Робина, полный безграничного удивления, девочка попыталась хоть как-то выйти из положения.

— А что здесь такого? — простодушно произнесла она, делая плавные гимнастические упражнения, чтобы немного согреться. — В математике я мало что смыслю, но счетные способности у меня неплохие…

— Неплохие? — взвизгнул Элдис, вплотную подходя к ней. — Кого ты хочешь надуть, малышка? Ни один простой счетчик такую сложную программу не осилит. Слишком много надо знать, чтобы в ней разобраться. А ты решила задачу в уме за три минуты! Нет, что-то здесь не то…

Погрозив вконец растерявшейся Саманте худым кулаком, Элдис большими прыжками унесся в сторону Станции, невнятно выкрикивая какие-то злые слова. Вскоре его тонкая серебристая фигурка исчезла за мшистыми стволами гигантских елей.

— Неосторожно, — прозвучал рядом чей-то сочный укоризненный голосок. — Ох, как неосторожно!

Робин буквально подпрыгнул, инстинктивно выставив руки вперед для обороны, но поляна по-прежнему была пуста, только мглистый туман еще ближе простер свои белесые языки над жухлой, потемневшей от предвечерней росы травой.

— Куда ты смотришь? — недовольно произнес тот же голос. — Прав был ваш Пекарь: тебя, Робин, еще учить и учить…

— Здравствуй, Сэмбо! — радостно сказала Саманта, замахав рукой маленькому человечку, уютно расположившемуся на небольшом березовом пне в трех шагах от них. — Прости, но я не успела рассказать Робину о нашем с тобой разговоре…

— Может, это и к лучшему, — философски сказал хоббит, потирая друг о друга озябшие голые пятки, розовыми пятачками выглядывающие из-под полосатых штанов. — Больше будешь знать — спокойней станешь спать…

— По-моему, наоборот, — Робин с изумлением глядел то на довольного хоббита, то на смущенную Саманту.

— Это по-твоему, — снисходительно усмехнулся Сэмбо. — А по-моему — все точно! Ну что, братцы, пошли?

— Погоди, Сэмбо, но мы должны рассказать Робину о нашем замысле, — улыбнувшись, напомнила девочка самоуверенному человечку.

— Это еще зачем? — проворчал хоббит, однако вновь уселся на пенек, смешно задрав вверх толстые ноги. — Ах, да… Я почему не стал ему рассказывать? Потому что это тайна. Это раз. И еще потому, что с тобой, Эмми, он и так пойдет, куда ты захочешь. Это два.

— Эмми? Почему Эмми? — удивился Робин.

— А почему бы не Эмми?… Ладно, я пошутил. Пошутить, что ли, нельзя? Мы с Эмми… то есть я хотел сказать, с Самантой, старые знакомые — вот и решили сделать одну штуку, пока эта худая щепка Нейла ушла на совещание из Лаборатории. Хочешь помочь нам, Робин? Признаюсь, с тобой нам будет как-то спокойней, хотя сегодня ты и осрамился в драке с этими дураками троллями…

— Сэмбо! — укоризненно воскликнула девочка.

— А что я такого сказал? Ничего особенного, я, по-моему, не сказал! Если вы оба считаете, что высказывать вслух свое мнение разрешено лишь вам, громилам…

— Ладно, Саманта, не придирайся, — устало прервал его Робин. — Что уж теперь… А насчет Лаборатории я не понял — вы что, намереваетесь туда тайком забраться? Зачем?

Девочка задумалась, бросая нерешительные взгляды в сторону Сэмбо, но тот сидел на пне нахохлившись и всем своим видом демонстрировал глубокую обиду.

— Хорошо, я попытаюсь рассказать… — наконец решилась она. — Как ты думаешь, Робин, зачем мы создаем на Станции злобных «уродцев» типа тех двух троллей, которые тебя чуть не убили?

— А-а… Это я уже от тебя слышал! Какая разница — зачем? Скажем, для того, чтобы оживить героев древних сказок, а затем возить сюда экскурсии с детишками, как в заповедник с дикими зверями. Интересно ведь увидеть тролля или дракона не в видео, а из окон автобуса! Что же здесь плохого?

— Вот ведь чепуху несет! — не выдержал хоббит, сердито поглядывая на юношу. — Автобус ему подавай с детьми! А ты подумал, что на нашей замечательной Территории и дорог-то нет, кроме Тракта?

— Да… — озадаченно почесал в затылке Робин, — это я как-то и не сообразил. Но при чем здесь Лаборатория?