Рекс Стаут

Повелительница павианов

Перевел с англ. А. Шаров

В тот день у меня была большая запарка, и лишь избыток природного благоразумия не дал мне выйти на свежий воздух и немного отдышаться. Я лишь изредка спускался в кабинет, тщательно прикрывал за собой дверь в коридор и устраивался в кресле, взгромоздив ноги на стол. А потом закрывал глаза и делал дыхательные упражнения.

Я дал маху дважды - когда Билл Макнаб, заядлый цветовод и издатель "Газетт", предложил Ниро Вулфу как-нибудь пригласить в гости членов Манхэттенского клуба любителей цветов, чтобы они полюбовались его орхидеями, я должен был предвидеть, что мне сулит это мероприятие. Когда день был назначен и приглашения разосланы, мы с Вулфом условились, что Фриц и Сол будут встречать гостей в прихожей, а я, Теодор и сам Вулф развлекать их в оранжерее. Кабы меня не подвел здравый смысл, я бы решительно воспротивился такому раскладу, но не слелал этого и в итоге полтора часа толкался в толпе гостей Вулфа, раскланиваясь и рассылая во все стороны псевдовосторженные улыбки.

Все было бы ещё ничего, найдись среди гостей такие, созерцание которых радовало бы глаз. Спору нет, вступить в Манхэттенский клуб любителей цветов весьма непросто, но, похоже, критерии отбора там очень отличаются от моих. Мужчины, впрочем, были вполне заурядные, ничего особенного. Но женщины! Они льнули к цветам с какой-то изуверской нежностью, а все потому, что цветы не могли ответить им взаимностью.

Одна, правда, оказалась довольно миленькой, но всего одна. Мне пришла охота заглянуть в неотапливоемую часть оранжереи, тут-то я и увидел эту девицу в конце коридора. С расстояния в десять ярдов она казалась более-менее привлекательной, а когда я сумел, лавируя среди цветоводов, подобраться к ней, чтобы ответить на вопросы, если они у неё возникнут, то убедился, что глаза не обманули меня: девица метнула на меня быстрый косой взгляд, и я понял, что она без труда отличит мужчину от цветка. Она молча улыбалась и протискивалась сквозь толпу в обществе своих спутников - двух мужчин и дамы не первой молодости. Чуть погодя я предпринял ещё одну безуспешную попытку приблизиться к девице, а потом, опасаясь, что улыбка намертво приклеится к моей физиономии, решился на самовольную отлучку, чтобы передохнуть. Я бочком подобрался к торцу отапливаемого отделения оранжереи и юркнул в дверь.

Насколько я помню, а память у меня неплохая, в старом особняке Ниро Вулфа на Западной тридцать пятой улице ещё никогда не собиралось столько народу. Я забежал в свою спальню за сигаретами, потом спустился этажом ниже и заглянул в коридор, дабы убедиться, что спальня Вулфа на замке. Затем я проверил, как Фриц Бреннер и Сол Пензер справляются с приемом и проводами гостей, и отправился в кабинет.

Прошло минут восемь или десять, я успел расслабиться и немного отдохнуть, когда вдруг открылась дверь, и девица вошла в кабинет. На этот раз она была одна. Пока она закрывала дверь, я успел вскочить и любезно проговорить:

- А я тут сижу и размышляю, удастся ли...

Увидев её лицо, я осекся. На первый взгляд, лицо как лицо, но на нем читалась тревога. Сделав несколько шагов, девица упала в желтое кресло посреди комнаты.

- У вас найдется что-нибудь выпить? - спросила она.

- Конечно. - Я достал из бара бутылку виски.

Ее руки дрожали, но она не расплескала ни капли и осушила бокал в два приема.

- Еще? - спросил я.

Девица покачала головой. Ее блестящие карие глаза подернулись поволокой, и она вдруг устремила на меня долгий пытливый взгляд.

- Вы Арчи Гудвин, - сказала она.

Я кивнул.

- А вы, надо полагать, египетская царица.

- Я - повелительница павианов, - объявила девица. - Они-то и научили меня говорить. - Она поискала, куда бы поставить бокал, и я забрал его у гостьи. - Посмотрите, как у меня руки трясутся, - проговорила она.

С этими словами повелительница павианов вытянула руку, и я мягко пожал её, взяв в ладони.

- У вас немного расстроенный вид, - заметил я.

- Мне необходимо увидеться с Ниро Вулфом, причем немедленно, пока я не передумала, - сказала она, не сводя с меня глаз. - Я влипла в препоганейшую историю, но могу выпутаться, если уговорю Ниро Вулфа мне помочь.

Я ответил, что едва ли она сумеет встретиться с Вулфом до окончания приема. Гостья огляделась и спросила:

- Сюда могут войти?

- Нет, не могут, - ответил я.

- Можно мне ещё глоток?

Я ответил, что сначала ей нужно успокоиться, и девица не стала возражать, но поднялась и налила себе сама. Я нахмурился, сел и принялся наблюдать за ней. Должен признаться, девица производила несколько странное впечатление. Едва ли она состояла в клубе любителей цветов. Снова опустившись в кресло, она посмотрела на меня и задумчиво проговорила:

- А может, вам рассказать?

- Многие так и делают, - скромно ответил я. - Ладно, рассказывайте.

- Ну что ж... Меня могут обвинить в мошенничестве.

- Да? И чем вы занимаетесь? Передергиваете в канасту?

- Я не о шулерстве, - нервно кашлянув, сказала девица. - Напомните мне как-нибудь, чтобы я поведала вам историю своей жизни. О том, что мой муж погиб на войне, и мне пришлось опуститься до мошеннических трюков. Ну, что, распалила я ваше любопытство?

- Еще как распалили. Так чем же вы занимаетесь? Хищениями орхидей?

- Нет. Раньше я думала, что плохо быть бедной и нечестной, но однажды мне пришлось убедиться, что не все так просто. Жизнь сводит с разными людьми, иногда подпадаешь под их влияние. Два года назад я и трое моих партнеров вытянули сто тысяч долларов у одной зажиточной особы. Могу рассказать, как мы это сделали, даже назвать имена. Едва ли облапошенной даме придет в голову откровенничать.

Я кивнул.

- Жертвам шантажа это не свойственно.

- Я не вымогательница!

- Прошу прощения. Мистер Вулф не устает повторять, что я то и дело опережаю события.

Девица кипела от негодования и, похоже, не слушала меня.

- Вымогатель куда хуже мошенника. Но не в этом дело. Беда мошенника в том, что собратья по промыслу толкают его на гадкие поступки, даже если он не хочет их совершать. Когда-то у меня была подруга, близкая подруга, если только мошенник может иметь друзей. Но её убили. Стоило мне рассказать все, что я знаю, и убийцу поймали бы, но я тряслась от страха и молчала. В итоге он и поныне на воле. Но ведь погибла моя подруга! Похоже, я опустилась на самое дно.

- Возможно, - ответил я. - Ведь я вас почти не знаю и не могу сказать, что с вами будет после двух бокалов виски. Может быть, вы развлекаетесь, водя за нос частных сыщиков.

Девица пропустила мои слова мимо ушей.

- Я давно поняла, что совершила ошибку, - продолжала она, словно читая театральный монолог. - И около года назад решила начать новую жизнь...

- Понимаю, - кивнув, вставил я.

- Но в декабре мы провернули одно хорошее дельце, и я уехала развлекаться во Флориду. А по дороге познакомилась с одним типом. У него была зацеплена клиентка, и сейчас я ею занимаюсь. Мы вернулись сюда только неделю назад. Этот человек... - Она умолкла.

- Да? - поторопил я её. Девица выглядела совершенно подавленной. И дело было не только в тревоге, которую она испытывала.

- Я вам говорю безо всяких преувеличений, он мне противен, продолжала она. - Впрочем, это касается только меня. Сейчас я попытаюсь объяснить, как попала сюда и почему сожалею об этом!

У меня не было оснований сомневаться в её искренности, даже если она репетировала эту сцену перед зеркалом, добиваясь полной достоверности.

Девица уставилась в пространство.

- Если бы я не пришла! Если бы не встретила его! - Она взволнованно подалась ко мне. - У меня есть один недостаток: я соображаю либо слишком быстро, либо слишком туго. Как только я поняла, что увидела знакомого, мне надо было отвернуться, но я этого не сделала, и он все прочел в моих глазах. Я была потрясена и глядела на него, думая, что не узнала бы этого человека, будь он без шляпы. И тут вдруг он взглянул на меня и понял, что случилось. Ну, да было уже поздно. Я прекрасно владею собой и сохраняю невозмутимое выражение лица при любых обстоятельствах, но сегодня это оказалось мне не под силу... Моя неловкость была заметна. Миссис Орвин даже спросила, что со мной. Только после этого я постаралась взять себя в руки, а когда увидела Ниро Вулфа, решила поговорить с ним. Разумеется, при всем честном народе этого сделать нельзя, но потом вы вышли, и я, отделавшись от своих спутников, поспешила за вами.