Для ведения разведки и сбора сведений о неприятеле использовались все возможности. Например, во французскую армию посылались парламентеры. Один из них — поручик Михаил Федорович Орлов (впоследствии генерал-майор, будущий декабрист) — вернувшись назад, подробно описал все им виденное. На основании его донесения Кутузов составил следующий рапорт от 19 августа Александру I о численности французской армии:
«Кавалергардского полка поручик Орлов, посланный парламентером до прибытия моего к армиям главнокомандующим 1-ю Западною армиею для узнания о взятом в плен генерал-майоре Тучкове, после 9-ти дневного содержания его у неприятеля донес мне при возвращении вчерашнего числа довольно подробные сведения. При встрече его неприятельским аванпостом по Смоленской дороге у деревни Коровино он застал короля неаполитанского со всею его кавалерией, которую полагает он около 20000. В недалеком от него расстоянии фельдмаршала Давуста корпус, состоящий из 5 дивизий, имянно из дивизии Моран, дивизии Фриан, дивизии Годен, который при сражении у Заболотье ранен и умер, дивизии Дессек и дивизии Компанс, силы которого корпуса полагает он около 50000. Потом за оным в расстоянии 45-ти верст при деревне Заболотье корпус маршала Нея, составленный из 3-х дивизий, из дивизии Ледрю, дивизии Разу и дивизии виртембергских войск, состоящих под командую виртембергского принца наследного. Корпус сей он полагает около 20000.
Потом в Смоленске он нашел императора Наполеона с его гвардией, в силах около 30000 и 5-й корпус, составленный из поляков, около 15000, который корпус составлен из дивизий генерала Зайончека и генерала Князевича, следуемые по дороге, где отступала 2-я Западная армия, по которой он, Орлов, будучи возвращен, не нашел более никого, а слышал только он от французских офицеров, что на левом неприятельском фланге по направлению к Сычевке следуют корпусы фельдмаршала Жюно и Мортье под командою вице-короля итальянского, не более оба как в 30000, что и составило бы 165000.
Но по расспросам, деланным нашими офицерами по квартирмейстерской части от пленных, полагаю я донесение Орлова несколько увеличенным.
Впрочем, рассказ о разведывательных операциях русской армии в 1812 г. не был бы полным без упоминания о сборе сведений о неприятеле при помощи партизанских отрядов, основная задача деятельности которых была сформулирована Кутузовым следующим образом:
«Поелику ныне осеннее время наступает, через что движения большою армией делаются совершенно затруднительными, то и решился я, избегая генерального боя, вести малую войну, ибо раздельные силы неприятеля и оплошность его подают мне более способов истреблять его, и для того, находясь ныне в 50 верстах от Москвы с главными силами, отдаю от себя немаловажные части в направлении к Можайску, Вязьме и Смоленску».[25]
Армейские партизанские отряды создавались преимущественно из казачьих войск и были неодинаковыми по своей численности: от 50 до 500 человек. Перед ними ставились следующие задачи: уничтожать в тылу противника его живую силу, наносить удары по гарнизонам, подходящим резервам, выводить из строя транспорты, лишать противника продовольствия и фуража, следить за передвижением неприятельских войск и доносить об этом в Главный штаб русской армии. О последнем направлении деятельности партизан известный поэт и командир партизанских отрядов Денис Васильевич Давыдов пишет следующим образом:
«Партизанская война имеет влияние и на главные операции неприятельской армии. Перемещение ее в течение кампании по стратегическим видам долженствует встретить необоримые затруднения, когда первый и каждый шаг ее может быть немедленно быть известен противному полководцу посредством партий (партизанских — Прим. авт.)».[26]
Первым армейским партизанским отрядом был отряд подполковника Д. В. Давыдова, отправленный в тыл французской армии сразу после Бородинского сражения. А после занятия французами Москвы такая практика стала постоянной. Об этом вполне конкретно говорит в своих воспоминаниях генерал А. Ермолов:
«Вскоре по оставлении Москвы докладывал я князю Кутузову, что артиллерии капитан Фигнер предлагал доставить сведения о состоянии французской армии в Москве и буде есть какие чрезвычайные приуготовления в войсках; князь дал полное соизволение…
Князь Кутузов был весьма доволен первыми успехами партизанских его действий, нашел полезным умножить число партизан, и вторым после Фигнера назначен гвардейской конной артиллерии капитан Сеславин, и после него вскоре гвардии полковник князь Кудашев».[27]
И действительно, командиры партизанских отрядов регулярно информировали главный штаб русской армии о передвижении французских войск и их численности. Так, в одном из донесений Фигнер сообщал дежурному генералу штаба главной армии Коновницыну:
«Вчера я узнал, что Вы беспокоитесь узнать о силе и движениях неприятеля. Чего ради вчера же был у французов один, а сегодня посещал их вооруженною рукою, после чего опять имел с ними переговоры. О всем случившемся посланный мною к Вам ротмистр Алексеев лучше расскажет, ибо я боюсь расхвастаться».[28]
Важность и необходимость войсковой партизанской разведки наиболее полно проявилась в начале отступления французской армии из Москвы, когда Наполеон принял решение наступать на южные, не затронутые войной губернии России. Эпизод, когда 11 октября Кутузов получил от Сеславина точные данные о движении главных сил французов на Малоярославец, приводится в каждой работе, посвященной войне 1812 г. Пересказывать его нет смысла. Достаточно будет привести выдержку из рапорта Кутузова Александру I о сражении при Малоярославце:
«… Партизан полковник Сеславин действительно открыл движение Наполеона, стремящегося со всеми его силами по сей дороге (Калужской. — Прим. авт.) к Боровску. Сие то побудило меня, не теряя времени, 11-го числа октября пополудни со всею армиею выступить и сделать форсированный фланговый марш к Малоярославцу…
Сей день есть один из знаменитейших в сию кровопролитную войну, ибо потерянное сражение при Малоярославце повлекло бы за собой пагубнейшее следствие и открыло бы путь неприятелю через хлебороднейшие наши провинции».[29]
Еще одним видом деятельности партизанских отрядов стал захват французских курьеров. При этом не только добывались важные сведения разведывательного характера, но самое главное — нарушалось управление в неприятельских войсках. Правда, некоторые французские участники войны 1812 г., в том числе и сам Наполеон, утверждали, что «ни одна эстафета не была перехвачена». Это убедительно опроверг Д. В. Давыдов, приведя большое количество конкретных доказательств обратного. Вот только часть из них:
«В рапорте фельдмаршала к государю императору, от 22-го сентября (4-го октября), сказано: „Сентября 11/23 генерал-майор Дорохов, продолжая действия со своим отрядом, доставил перехваченную им у неприятеля почту в двух запечатанных ящиках, а третий ящик — с ограбленными церковными вещами; 12/24 сентября поймано его отрядом на Можайской дороге два курьера с депешами“, и прочее.
В рапорте генерала Винценгероде к государю императору из города Клина, от 3/15 октября, сказано: „На сих днях сим последним полковником (Чернозубовым) взяты два французских курьера, ехавшие из Москвы с депешами“.
Фельдмаршал доносит также государю императору, от 1/13 октября, о взятии 24-го сентября (6 октября) курьера близь Вереи подполковником Вадбольским».[30]
24
Бородино. Документы, письма, воспоминания. М., 1962. С. 80.
25
Жилин П. А. Указ. соч. С. 245.
26
Давыдов Д. В. О партизанской войне. В кн.: Давыдов Д. В. Дневник партизанских действий 1812 г.; Дурова Н. А. Записки кавалерист-девицы. Л., 1985. С. 172.
27
Записки А. П. Ермолова. С. 212.
28
Жилин П. А. Указ. соч. С. 248.
29
Кутузов М. И. Указ. соч. С. 364–365.
30
Давыдов Д. В. 1812 г. Указ. соч. С. 27.