21

Я ПОСЕТИЛ ЧИНАНДЕГУ, промышленный центр Никарагуа. Это царство хлопка, сахара и бананов. В городе работают два завода по переработке сахарного тростника. Один из них, на котором работает более 10 тысяч человек, самый большой в Центральной Америке и выпускает 48 процентов всего сахара в стране.

На этой земле, расположенной по побережью океана, американский капитал окопался как спрут. Напомню только, что 14 банановых плантаций являются собственностью американцев. Для никарагуанских крестьян земля, на которой они родились, давно стала мачехой.

Кусок хлеба или щепотку риса они добывали неимоверным трудом на банановых плантациях или на фабриках, принадлежащих американцам. Изгнанные с земель крестьяне пытались найти приют в крупнейшем порту Никарагуа — Коринто.

Город занимает большую площадь. Дома скрываются в зелени, и нам, иностранцам, в нем трудно ориентироваться. Пока мы нашли нужное здание, пришлось обойти почти весь город. Несколько раз наш путь пересекали рвы и воронки от авиационных бомб. На пути встречались торчащие остовы обгоревших и разрушенных зданий. Эта продолжительная экскурсия по городу раскрыла перед нами быт рабочих. Всюду мы видели много детей и большую бедность. Почти все дома стояли без дверей и окон, и все внутри просматривалось. Картина в каждом доме одна и та же: большие нары, заваленные тряпками, несколько грубо сколоченных стульев и развешенная по стенам одежда, Все здесь дышало бедностью. Дети стыдливо протягивали ручонки, уставшие и робкие женщины опускали глаза, стыдясь нищеты. И только буйная зелень, которая пробивалась всюду, говорила о жизни.

Самое дешевое, что можно найти в этой стране, — это рабочая сила. Плантаторы не покупали технику, чтобы не удорожать производство. Все здесь примитивно. А заботы о здоровье человека вообще никакой не было. От химических препаратов и укусов различных ядовитых насекомых люди ежедневно умирали десятками.

В Чинандеге речь зашла о Робело, покровителе крупных хлопкопроизводителей. Их немного, потому что 70 процентов производства хлопка в этом крае — собственность десятка богатых семей. Но речь идет о Робело, владельце огромных плантаций земляных орехов, завода по производству растительного масла и многих участков земли в различных районах страны. Речь идет о том Робело, который был членом хунты, а затем демонстративно покинул ее, чем создал дополнительные трудности для Сандинистского фронта. Мнение о нем Паоло, закаленного в борьбе профсоюзного лидера, было категорично:

— Робело чужая и мерзкая кровь. Он не может жить в теле революции. Она его выбросит как инородное вещество, или, если он останется, он будет постоянно вызывать воспалительный процесс.

— Разве он не патриот? — спросил я у Паоло.

— Грабитель и бесстыдник! — Лицо Паоло вытянулось. Он с большим усилием сохранял спокойствие. — Каким патриотом может быть человек, который поджигал дома крестьян, чтобы оформить на себя плантацию? Какой он патриот? Когда наши дети умирали от голода, он сыто и безразлично смотрел на них как на червей! Я, старый рабочий, сердцем и душой распознаю патриота. Для нас, простых людей, не речи, какими бы они хорошими ни были, а дела раскрывают истинных патриотов.

Сколько же гнева скопилось в душе этого человека! И сколько муки!

— Мы не птицы, чтобы жить в воздухе, мы не рыбы, чтобы жить в воде. Мы люди и живем на земле. И хорошо знаем, что происходит на этой грешной кормилице. Никарагуанские крестьяне и рабочие накопили огромный жизненный опыт. Нас не обманешь, — заключил Педро.

Из бесед с Магдой Энрикес, членом Окружного руководства СФНО, я узнал о некоторых проблемах женского движения.

— После революции резко повысились общественное сознание и социальная ответственность никарагуанки, — сказала она.

Этот разговор вернул меня к воспоминаниям о прежних встречах с женщинами из разных уголков страны. Меня всегда интересовало, что нового дала им революция. Обычно ответы женщин были краткими и точными:

— Сандинистской революции мы обязаны прежде всего нашим спокойствием, уверенностью в завтрашнем дне.

Другие добавляли:

— Революция открыла нам глаза. Раньше все сельские женщины были неграмотными.

— Любовь к жизни нам вернула революция!

Сейчас понимаю, что революция для них — это не только свобода, но и жизнь — осмысленная, самостоятельная. Впервые и только сейчас женщины стали получать образование. Еще один факт, который резко бросается в глаза иностранцу, — почти каждая встречная женщина в этой стране беременна. В Никарагуа пожилых людей мало. Это страна вулканов, красивых озер, островов и прежде всего молодых людей. Средний возраст населения — 29 лет…

— Остановись! — сказала Магда шоферу. — Это дом Германа Помареса.

Машина свернула на обочину и остановилась. Мы вышли. Посетить отчий дом этого титана, с любовью воспетого народом, для меня честь. Домик маленький, бедный, перекошенный, как и все дома в этом квартале.

— Спасибо тебе, Магда, за приятную неожиданность! — сказал я. — Жаль, что не знал о твоей идее и не взял букет цветов.

— Герман мой идейный наставник, — с гордостью сказала Магда. — Он мне на многое открыл глаза, дал мне силу для борьбы…

Магда рассказывала мне о нем, а я видел, как рос и мужал этот революционер, один из самых крупных деятелей сандинистского движения. Герман родился в августе 1936 года, наверное, здесь, в этой маленькой комнатке, потому что в другой, побольше, жили его старшие братья и сестры. Он рос, не зная материнской ласки. Каждый его день был заполнен одной заботой — достать кусок хлеба. И очень часто ложился спать, поужинав бананом. Учиться в детстве ему не удалось. Никто в их доме не мог ни писать, ни читать. Только в партизанском отряде товарищи научили его читать. Тогда ему исполнился 21 год. После этого он часто повторял: «Человек, который не может читать, подобен заключенному в темнице».

Герман Помарес — один из основателей СФНО. Бедный крестьянин с живым умом и талантом организатора стал профессиональным революционером, верным помощником Карлоса Фонсеки. В борьбе для него не было маленьких и больших задач. Он считал все задачи очень важными, какими бы незначительными они ни казались. Помарес — признанный всеми революционер-педагог. Когда команданте Хорхе Наварро спросил, как ему удается подбирать задачи по плечу каждому, Помарес воспринял вопрос как комплимент и ответил, что этот дар достался ему от матери — понимать людей не по словам, а по делам. И добавил: «О людях судят не только по большим делам, но и по мелким. Когда в горы приходит новые товарищи, я с первого взгляда вижу, кто из них готов к суровой жизни, а кто нет. Тот, кто не может жить в горах, получает другое задание. Для меня важны все задания революции».

Его дом такой маленький, а какого орла вырастил и воспитал! Я осмотрел жилище со всех сторон. Двери были открыты настежь. Из маленькой комнатки с фотографии над кроватью на меня смотрели глаза Германа Помареса. Живые, умные глаза. Его боевые товарищи часто вспоминали, что самым важным качеством революционера Помарес считал честность. Он был уверен, что только честный человек может понять тех, кто страдает, кто угнетен и измучен. Только честный человек шел на «кровавую свадьбу» не ради личной выгоды, а из любви и уважения к своему порабощенному народу. Он считал, например, что истинный революционер — это тот, кто может признать свои ошибки и уважает советы своих товарищей. Не страшно, если такой человек ошибется. Он всегда поймет, где истина, и пойдет верным путем. По мнению Помареса, человек должен постоянно чувствовать ответственность за свои действия.

Все крупные инициативы СФНО связаны с именем Германа Помареса. Его знали в селах и городах. Хорошо знакомый с условиями гор, он подбирал новых бойцов для фронта Сандино. Боевые товарищи говорили, что он энергичен, решителен и смел в бою. Он всегда был в первых рядах и на самых трудных участках. Герман Помарес был одним из руководителей эпопеи «Панкасан» — битвы, которая еще раз показала, что единственный путь борьбы против диктатора — вооруженный, что только сплоченный народ под руководством своего авангарда может взять власть и построить новую жизнь.

Помарес погиб в последние дни революции 21 мая 1979 года при взятии Чинандеги. Никарагуанцы и сейчас не могут поверить в его смерть; и часто в селах рассказывают легенды: что встречали его в горах, что он постарел, что он, наверное, в других странах организует порабощенных на борьбу за освобождение.

— Герман был не только талантливым организатором, — сказала Магда, когда я выходил из дома. — Он был и увлекательным собеседником, внимательным товарищем, смелым бойцом, большим патриотом, любящим отцом…

— Помарес был достойным человеком! — подхватил я.

— Да! Действительно, он был человеком новой формации.

Мы простились с домом, с Помаресом и поехали дальше. Посетили сахарный завод, который носит его имя. С 19 июля 1979 года этот завод является собственностью народа. На заводе работает около трех тысяч человек, в основном молодые люди.

— Что изменилось с тех пор, как вы стали хозяевами завода? — спросил я окруживших меня парней.

Они посмотрели на самого маленького, но, как видно, опытного, крепкого юношу с синими глазами и смуглым лицом. Он откашлялся, провел ладонью по лицу и ответил:

— Раньше, после того как заканчивалась переработка сахара, две с половиной тысячи человек оставались без работы, а сейчас работаем круглый год. Это для нас самое главное.

Рабочие одобрительно закивали.

— А почему так — сейчас есть работа, а раньше не было?

— Очень просто, — объяснил парень. — При заводе мы организовали вспомогательное производство — выращиваем овощи.