Делия заинтересованно повернулась к нему.

– Знаете, в чем ваша сила? — спросил Сварог. — Никому нельзя сейчас доказать, что во дворце на вашем месте пребывает двойник. Но если где-то вне дворца появитесь вы, именно вы — любой, не знающий, где сейчас находится принцесса из дворца, вас за настоящую и примет! У нас есть поддельный король и самая настоящая принцесса, а это неплохой задел...

– Великолепная ситуация, право же! — рассмеялась Делия. — Та принцесса, которую считают ненастоящей, хотя на самом деле она настоящая, должна изображать ту, которую считают настоящей, хотя на самом деле она ненастоящая...

– Казуистика прелестнейшая, — кивнул Сварог. — Здорово закручено. Так вот, у меня родилась авантюра. Совершенно безумная, а потому имеющая все шансы на успех. По-моему, успехом заканчиваются два рода авантюр — либо те, что совершаются в глубочайшей тайне, либо, наоборот, невероятно дерзкие и шумные, происходящие с такой наглостью, что никто и предвидеть не в состоянии... Я намерен устроить переполох на всю столицу, действовать наглейшим образом, нарушая все законы. Ни у кого нет возражений? Судя по вашему одобрительному молчанию, вы всю жизнь мечтали попасть в «злодеи короны»?

Он сделал паузу, оглядел внимательно и строго свое притихшее воинство. Слава богу, в его рядах не было ни романтиков, ни ловцов приключений — такие обычно гибнут первыми, предварительно ухитрившись завалить все что только можно. Мара при исполнении, у Делии и Паколета нет другого выхода, тетка Чари с Шедарисом вышли из всех передряг, обучившись великому искусству всегда оставаться в живых. Один Леверлин выпадал из общей картины — но и в нем Сварог был уверен.

Он вздохнул и начал:

– Попрошу слушать внимательно, старательно выискивая слабые места и непродуманные ходы. Прежде всего, Делия, вы набросаете возможно более точный план королевского дворца. Игра начинается с того, что мы с Марой входим в боковые ворота. В любом дворце, помимо парадных входов, есть боковые ворота, и не одни...

В любом дворце есть боковые ворота, и не одни — для лакеев низшего ранга, мастеровых, поставщиков провианта и топлива, печников и золотарей... Это в королевские покои пробраться крайне трудно, а калитки для челяди весьма доступны. Они охраняются теми же синими мушкетерами и золотыми кирасирами — но попадают туда на стражу в виде наказания и к своим обязанностям относятся не в пример халатнее.

Не понадобилось даже отводить глаза. Сварог с Марой, одетые горожанами средней руки, с бляхами мясников, с небольшими мешками за спиной, провели в ворота пегую корову, самую настоящую и купленную на свои деньги. Человек, ведущий животину на дворцовые кухни, выглядит вполне благонадежно и благонамеренно, благодаря корове став даже более незаметным, чем если бы он шел сам по себе. Их мешки проверять не стали — обычно проверяют, что человек выносит (особенно если он идет оттуда, где многое можно вынести), а входящий с мешком подозрений не вызывает, благо здесь еще не водятся террористы с бомбами. Кирасиры и ухом не повели, терзая «пятнашку».

Корову они сбыли с рук очень быстро — остановили какого-то кухонного мужика и велели отвести в хлева при кухне, как заказанную якобы господином третьим помощником распорядителя. Потом отыскали укромный уголок в зарослях черемухи за деревянным сортиром, развязали мешки и из зарослей вышли уже синими мушкетерами. Появление таковых в районе кухонь и кладовых никого не должно было удивить — синие мушкетеры частенько туда захаживали, привлеченные изрядным количеством молодых смазливых прислужниц, не имевших привычки отказывать господам гвардейцам. Юный вид Мары подозрений не вызывал — король частенько в виде особой милости приписывал отпрысков знатных родов к гвардейским полкам с правом ношения мундира. Не вызывал подозрений и Доран-ан-Тег в руке Сварога: господа мушкетеры, будучи поголовно дворянами, любили носить вне строя фамильные реликвии вроде старинных мечей или прославленных в родовых хрониках протазанов.

Приходилось пробираться по довольно людным местам «благородной» половины дворца — с применением того, что в колдовском лексиконе именуется «отводить глаза». Даже если кто-то незамеченный оказывался поодаль, вне зоны воздействия, он видел издали двух шагавших с деловым видом мушкетеров, и не более того. Дворец со всеми своими службами, особняками, парками и прудами раскинулся на полусотне югеров, а синих мушкетеров насчитывалось не менее двух тысяч — так что запомнить всех поголовно не могли и здешние «топтуны».

– Я начинаю думать, что ты гений, — сказала Мара. — Никто и не почесался...

– Не накаркай, — сквозь зубы сказал Сварог.

Они как раз проходили мимо одной из бесчисленных лестниц собственно дворца — правда, с той стороны, что считалась задворками королевской резиденции. У перил стояла Арталетта в полковничьем мундире, как обычно. Сварог мимоходом оглянулся на нее — и ощутил легкое беспокойство.

Она не должна была их видеть, они заметили девушку еще издали и приняли должные меры. Но черноволосая красавица вдруг встрепенулась, подошла к самым перилам, уставилась прямо на Сварога, от растерянности остановившегося, и лицо ее приняло странное выражение — нет, она все же не видела их, но, нет сомнений, усмотрела что-то. Сварог опомнился и ускорил шаг. Оглянулся издали — Арталетта даже шагнула вниз по ступенькам, остановилась, встряхнула головой, словно отгоняя наваждение, лицо ее стало растерянным, она колебалась...

– Ходу, — сказал Сварог. — Что-то с ней не то.

Они пересекли двор, спустились по широкой лестнице и вошли в ворота королевского зверинца, совершенно не охранявшегося. Огромный буро-коричневый мамонт с Сильваны для замысла Сварога не подходил, и они миновали огромный вольер, огороженный рядами торчащих из земли шипов, прошли мимо диких кабанов с отрогов Каталаунского хребта, взятых сюда за устрашающую величину, мимо зебр, львов, верблюдов, меланхолично висевшего на ветке удава, обезьян, касатки в огромном пруду, крайне несимпатичного крокодила, диких быков, содержащихся для травли собаками.

И вышли к экспонату, которому помимо своей воли предстояло стать их сообщником. Большой кусок земли был огорожен высоким железным забором из прутьев толщиной с человеческую ногу.

Внутри возвышалась настоящая скала с вырубленной каменотесами пещеркой. У входа валялись кости, несло тухлятиной. Хозяина не видно — сидит внутри. Сварог перенес все внимание на ворота.

Ограда никак не могла обойтись без ворот — чтобы сначала запихнуть в них живого пещерного медведя, а потом вытащить, когда он подохнет. Ворота, как и ограда, были сработаны на совесть, не по силам даже серому медведю из гланских гор — но у них имелись трубообразные петли, до которых легко добраться снаружи...

Вокруг полное безлюдье. Сварог кивнул Маре. Она вытащила тонкие веревки из-под кафтана, ловко забросила арканы на верхушки воротных столбов, затянула петли. Сварог, как заправский лесоруб, засунул топор за пояс сзади, взобрался наверх и, удерживаясь одной рукой, снес петлю метким ударом. Вновь сунул топор за пояс, подтягиваясь на руках, перебрался по верху ворот ко второй петле, срубил и ее, побыстрее съехал вниз по второму аркану, обжигая руки даже сквозь кожаные перчатки. Ворота тяжело колыхнулись, держась лишь на двух нижних петлях. Сварог чувствовал себя, как во сне, когда можно творить все что угодно, заранее зная, что ничего за это не будет.

Теперь начиналась ювелирная работа. Сварог снес одну нижнюю петлю, в два прыжка достиг второй — ворота уже тяжко, неспешно заваливались внутрь, — срубил и ее, отскочил. Словно в замедленной съемке, ворота величаво обрушивались внутрь вольера. Теперь следовало улучить момент, когда они окажутся над самой землей, заклинанием лишить их веса, а едва они лягут в воздухе горизонтально, не успев подняться высоко, вес тут же вернуть — чтобы и не воспарили над зверинцем, вызвав ненужный ажиотаж, и упали наземь без особого шума.