Теперь он стоит на мостике лайнера, вдвое большего, чем "Адриатик", еще более безопасного для мореплавания, а построивший его человек говорит, что этот лайнер должен пойти ко дну.

В ноль часов пять минут - через 25 минут после того, как произошел толчок, сопровождаемый глухим ударом и скрежетом, - капитан Смит приказал своему старшему помощнику Уайлду расчехлить шлюпки, первому помощнику Мэрдоку - созвать пассажиров к местам сбора, шестому помощнику Муди достать шлюпочные расписания, четвертому помощнику Боксхоллу - разбудить второго помощника Лайтоллера и третьего помощника Питмана. Сам капитан прошел к радиорубке, расположенной рядом с мостиком.

В радиорубке первый радист Джордж Филлипс и второй радист Хэролд Брайд не проявляли никаких признаков того, что понимают опасность происходящего на судне. Они провели тяжелый день. В 1912 году радиотелеграф еще был непривычным новшеством; дальность радиосвязи была невелика, радисты не обладали достаточным опытом, и "ловить" радиосигналы было нелегким делом. Приходилось прибегать к помощи промежуточных приемопередающих станций, многократно повторять сообщения; значительную часть радиообмена составляли пустые переговоры между частными лицами. Элемент новизны делал это последнее чудо техники привлекательным в глазах пассажиров, и они не могли противиться искушению посылать радиограммы друзьям домой или на другие пароходы.

Все это воскресенье в радиорубке росла стопка текстов телеграмм для отправки. Их количество могло подействовать на нервы любому человеку, работающему по 14 часов в сутки за 30 долларов в месяц, и Филлипс не являлся исключением. Пришел вечер, а донышка корзинки для телеграмм, которые нужно отправить, все еще не видать, по-прежнему раздражают надоедливые помехи. Всего час назад - как раз тогда, когда, наконец, он установил хороший контакт с радиостанцией мыса Рейс - в радиообмен вклинился радист парохода "Калифорниэн" со своим сообщением о каких-то айсбергах. "Калифорниэн" находился где-то настолько близко, что его сигналы разве что не оглушили Филлипса. Не удивительно, что в ответ он отстучал не очень вежливо:

- Отстаньте! Я занят, я работаю с мысом Рейс!

День был настолько тяжелым, что второй радист "Титаника" Брайд, очередная вахта которого должна была начаться только в два часа ночи, решил сменить Филлипса в полночь. Он проснулся в 23.55 и, отдернув зеленую занавеску, отделявшую спальное помещение от аппаратной, спросил Филлипса, каковы его успехи. Первый радист ответил, что он только что закончил радиообмен с мысом Рейс. Брайд вернулся к своей койке и снял пижаму. Филлипс крикнул ему, что, по его мнению, судно каким-то образом повреждено и они, наверное, вернутся в Белфаст.

Через пару минут Брайд был одет и взял наушники. Не успел Филлипс скрыться за зеленой занавеской, как в рубке появился капитан Смит.

- Мы столкнулись с айсбергом, и сейчас я занимаюсь тем, что выясняю, не причинил ли он нам повреждений. Так что будьте готовы послать просьбу о помощи, только не передавайте ее до тех пор, пока я вам не скажу.

Капитан ушел, но через несколько минут снова вернулся в радиорубку.

- Передайте просьбу о помощи.

Филлипс, к тому времени вернувшийся к аппарату, спросил капитана, должен ли это быть предусмотренный правилами сигнал бедствия. Смит ответил:

- Да, и передайте его немедленно.

Он дал Филлипсу листок бумаги, на котором были записаны координаты "Титаника". Филлипс взял у Брайда наушные телефоны и в ноль часов пять минут начал выстукивать буквы CQD - принятый в то время международный сигнал бедствия [7], а потом буквы MGY - позывные "Титаника". Снова и снова, шесть раз подряд эти сигналы с треском уходили в холодную, иссиня-черную ночь Северной Атлантики.

В десяти милях от "Титаника" Гроувз, третий помощник капитана парохода "Калифорниэн", сидел на койке радиста Сирила Ф. Эванса. Гроувз был молод и любознателен, его всегда интересовало все, что происходит в мире. После работы он любил зайти к Эвансу в его радиорубку и расспросить последние новости. Любил он и повозиться с радиостанцией.

Со стороны Эванса это не вызывало возражений. На третьеразрядных судах немногие из командного состава интересовались событиями за пределами судна, а уж до радиотелеграфа и вовсе никому дела не было. На пароходе "Калифорниэн" всем этим интересовался один только Гроувз, поэтому Эванс всегда был рад его приходу.

Но не сегодня. Сегодня выдался тяжелый день, а второго радиста, который бы подменил Эванса, на судне не было. К тому же около 11 часов вечера его грубо оборвали, когда он пытался передать на "Титаник" сообщение о льдах, блокировавших "Калифорниэн". Поэтому сегодня вечером он не стал медлить и закрыл свою радиостанцию ровно в 23.30 - официальное время окончания его работы. Он до изнеможения устал и не был расположен болтать с кем бы то ни было. Гроувз предпринял безнадежную попытку завязать с ним разговор:

- Ну что, искровик, с какими судами поблизости была связь?

- Только с "Титаником", - Эванс едва поднял глаза от журнала, чтением которого был занят.

Для Гроувза это сообщение не явилось новостью. Он вспомнил, что когда показал капитану Лорду остановившийся в пределах видимости странный лайнер, капитан сказал ему:

- Это, должно быть, "Титаник", совершающий свой первый рейс.

В поисках чего-нибудь интересного Гроувз взял со стола наушники и надел их. Он уже довольно хорошо понимал морзянку несложных радиотелеграфных сообщений, но в аппаратуре разбирался слабо. Магнитный детектор в приемнике их парохода работал от часового механизма. Гроувз не знал, что его нужно заводить как часы, и поэтому ничего не услышал в наушниках.

Отказавшись от попыток послушать чей-нибудь радиообмен, он положил наушники на стол и отправился искать более веселую компанию.

Глава третья

"САМ ГОСПОДЬ НЕ МОГ БЫ ПОТОПИТЬ ЭТОТ КОРАБЛЬ"

Дверь кубрика для коков распахнулась, ударившись о железную койку Чарлза Бэрджесса, помощника пекаря. Он в испуге проснулся и вытаращил глаза на второго стюарда Джорджа Додда, стоявшего в дверном проеме. Обычно шумный и веселый, Додд выглядел теперь серьезным.