- Посмотрите-ка, не комичную ли фигуру представляет мой камердинер Амедео. Настоящий византийский сановник в своей глупой торжественности!..

Ее спутники взглянули по направлению, которое указывала им герцогиня. Амедео, огромный, весь в золотых галунах, стоял напротив своего господина, принца Кукуру, за мистером Вильямсом из Огайо, и вертел висевший у него сбоку большой блестящий поднос. Американец выпил стакан вина, который подал ему Амедео. Затем он громким, скрипучим голосом объявил шесть карт и четыре туза.

- Как ясно отражаются карты мистера Вилльямса в подносе верного Амедео, - сказала герцогиня. Мистер Уолькотт возразил:

- Я ничего не вижу.

- Я тоже, - заметила леди Олимпия.

- Не церемоньтесь, мистер Уолькотт. Вам неприятно видеть в моем доме подобные вещи. Но это пустяки... Вы видели это. И я прошу вас позаботиться о том, чтобы это увидели и другие.

Возбужденная, оставила она своих друзей. Она искала сэра Густона. Он прогуливался, размахивая руками, неловкий и не сознающий собственных преимуществ, вдоль благоухающего ряда полных брюнеток, разглядывавших его в лорнеты. Герцогиня заговорила с ним.

- Сэр Густон, я сказала вам, что вы понадобитесь мне сегодня вечером. Подите, пожалуйста, тотчас же к дону Саверио Кукуру - он играет в пикет с мистером Вильямсом из Огайо - и громко заявите ему, что он плутует.

Сэр Густон смотрел на нее, раскрыв рот.

- Как же он это делает?

- Это слишком сложно, я объясню вам после. Теперь идите. На все возражения повторяйте только как можно громче: "Вы сплутовали". Вас поддержат, сэр Густон, положитесь на меня...

- Как вам угодно, герцогиня.

И он пошел. Он стал перед доном Саверио и крикнул:

- Вы плутуете.

Принц с удивлением посмотрел на него.

- Вы ошибаетесь, милостивый государь.

- Я не ошибаюсь, - ревел сэр Густон. - Вы обманываете этого почтенного господина - вы мошенник!

Им овладел искренний гнев, от которого его лицо побагровело. Дон Саверио тихо, с натянутой улыбкой, заметил:

- Будьте благоразумны. Вы видите, я сдерживаюсь, чтобы избегнуть излишнего скандала. Потом я буду к вашим услугам. Но ваше утверждение чистая бессмыслица. Ведь я проиграл, посмотрите же. Мой противник, мистер Вильяме, только что выиграл партию...

- Вы сплутовали!

Вокруг них уже образовалось кольцо молчаливых зрителей. Мистер Вильяме смотрел на себя тоже, как на незаинтересованного гостя, и с видимым интересом раскуривал сигару. Дон Саверио холодно поднялся.

- Этот господин не владеет собой, он слишком много выпил... Не угодно ли вам добровольно положить конец этой сцене? - спросил он сэра Густона.

- Уговорите его! - медленно и ласково заметил король Фили.

- Вы сплутовали!

Консул мистер Уолькотт указал лорду Темпелю на блестящий поднос камердинера. Поднялся ропот. Принц встревожился:

- Амедео!

Силач приблизился к упрямому иностранцу. В следующее мгновение оба кулака сэра Густона опустились на его лицо, и он, шатаясь, отступил. Сэр Густон напоминал своим видом сырой бифштекс. Зрителям казалось, что от него и пахнуть должно так же. Женщины говорили:

- Какой симпатичный молодой человек!

- Камердинер, может быть, действовал по собственному почину, пробормотал лорд Темпель. Мистер Уолькотт пожал плечами, другие, перешептываясь, сделали то же. Принц не понял, его глаза злобно заблестели.

- Я не в состоянии больше относиться к этому, как к плохой шутке. Я требую удовлетворения.

Сэр Густон уже засучил рукава. Он бросился вперед; но дон Саверио ловко увернулся. Сэр Густон стукнулся о карточный стол, который опрокинулся. Мистер Вильяме из Огайо неторопливо встал и стряхнул пепел со своего рукава. Царила полная тишина; затем король Филипп медленно и ласково сказал:

- Вот так история.

Некоторые смеялись, другие выражали сомнение. А в глубине комнаты леди Олимпия высказывала мнение, что это позор, если в таком доме, как этот, происходят подобные вещи. Другие иностранцы повторяли это на наречиях, которых никто не понимал. Неаполитанцы ждали и приглядывались к выражению лица герцогини; она стояла у входа в зал. Многие начали понимать положение. Маркиз Тронтола решился первый.

- Это позор, - повторил он, - настоящий скандал. - И вполголоса: - Я позабочусь, чтобы его исключили из клуба.

Сэра Густона окружила и увлекла за собой группа земляков. Дон Саверио, очень бледный, стоял совершенно один перед толпой, враждебность которой он чувствовал. Он сделал несколько взволнованных движений рукой. Вдруг, охваченный сознанием, что все бесполезно, он свистнул сквозь зубы, повернулся и вышел из комнаты.

Все смотрели вслед ему. Со всех сторон посыпались громкие восклицания. Тронтола по-французски подробно объяснял всем, как был совершен обман. Мистер Вильяме из Огайо внимательно слушал. Вдруг он вынул сигару из угла рта и заметил:

- Ведь я выиграл.

Двадцать голосов крикнули:

- Очевидно, вы ошибаетесь!

Американец пожал плечами, Он ничего не ответил из уважения к народной воле и продолжал курить. Граф Тинтинович, воздевая кверху руки, утверждал, что такое происшествие невозможно в порядочном доме. Он еще подумает, бывать ли ему здесь. Но его строгость нашли преувеличенной. Все, наоборот, казалось, чувствовали себя очень хорошо; только некоторые, еще так недавно проявлявшие необыкновенную веселость, вдруг исчезли. Три четверти часа спустя разошлись все.

Леди Олимпия и консул пожелали герцогине спокойной ночи и отправились в свои комнаты. Герцогиня только что вошла в свою, как у двери раздался шепот:

- Ваша светлость, простите мне мою смелость.

- Муцио? Что привело вас сюда?

- Ваша светлость очень оскорбили его сиятельство, принца.

- Мне очень жаль.

- Не в том дело. Но его сиятельство, быть может, захочет отомстить. Слуги тоже очень злы на вашу светлость. Им хорошо жилось в этом доме; теперь этому конец.

- Возможно.

- При таких обстоятельствах было бы лучше, если бы ваша светлость переночевали в отеле.

- Об этом нечего и думать. Уже три часа.

- Но Альфонсо и Амедео еще не спят. Они прикладывают примочки к своим распухшим носам и глазам и шлют благословения по адресу того англичанина. Толпа лакеев и служанок стоит вокруг них и кричит. Женщины в необыкновенном волнении...