Я аккуратно опустил девушку.

- Ты сперва надругаешься надо мной?

- Нет.

Тогда опустилась на колени, положила голову на ковер и откинула волосы, обнажив шею.

- Бей!

Я поднял ее.

- Разве ты купил меня не для того, чтобы уничтожить? - в замешательстве спросила она.

- Нет, - ответил я, - а почему ты попросила, чтобы я купил тебя?

- Я думала, что ты хочешь меня прикончить, разве не так?

- Почему ты хочешь умереть? - спросил я.

- Я была татрикс Тарны, - сказала она, опустив глаза, - и не хочу умереть в рабстве.

- Я не убью тебя.

- Дай мне свой меч, воин, я сама брошусь на него.

- Нет.

- Благородный воин не хочет пачкать свой меч кровью женщины?

- Ты молода, прекрасна и должна жить. Выбрось Города Праха из своей головы.

Она с горечью рассмеялась.

- Зачем ты купил меня? Разве ты не хочешь утолить жажду мести? Разве ты забыл, что я надела на тебя ярмо, била кнутом, отправила в Дом Развлечений, где отдала на растерзание тарну? Разве ты забыл, как я предала тебя и отправила в шахты?

- Нет, - сказал я, - я не забыл.

- И я тоже, - гордо сказала она, давая понять, что не просит пощады и снисхождения.

И она отважно стояла передо мной, такая беспомощная, полностью в моей власти, как если бы она стояла перед диким тарном в горах Вольтан. Для нее было важно умереть с достоинством. Я восхищался ею и думал, что она прекрасна в своей беспомощности. Однако губы ее слегка дрожали, хотя она и прикусила их, чтобы я не видел. Капли крови выступили на нижней губе. Я тряхнул головой, отгоняя вспыхнувшее желание снять их с ее губ поцелуем.

Вместо этого я просто сказал:

- Я не желаю тебе зла.

Она посмотрела на меня недоумевающе.

- Зачем ты купил меня?

- Чтобы освободить.

- Но ты же не знал, что я бывшая татрикс?

- Нет.

- Но теперь ты знаешь. Что ты со мной сделаешь? Сваришь меня живьем? Бросишь меня в болото? Отдашь на съедение тарну? Или посадишь как приманку в ловушку для слинов?

Я рассмеялся, и она в замешательстве посмотрела на меня.

- Ну, так что же? - спросила она.

- Ты дала мне много пищи для размышлений, - ответил я.

- Что же ты со мной все-таки сделаешь?

- Я просто освобожу тебя.

Она отшатнулась назад. В ее голубых глазах застыло удивление, которое сменилось слезами. Плечи затряслись от рыданий.

Я обнял ее и, к моему удивлению та, что носила золотую маску татрикс Тарны, припала к моей груди и зарыдала.

- Нет, - всхлипывала она, - теперь я имею ценность только в качестве рабыни.

- Это неправда. Помнишь, как ты запретила своему слуге бить меня, как сказала, что трудно быть первой в Тарне? Помнишь, как ты смотрела на поле желтых цветов, а я был так туп, что не заговорил с тобой?

Она оставалась в моих объятиях и затем медленно подняла полные слез глаза.

- Ты хочешь вернуть меня в Тарну? Зачем?

- Чтобы освободить моих друзей.

- А не ради богатства? - спросила она.

- Нет.

Она отступила назад.

- Разве я не красива.

Я посмотрел на нее.

- Ты очень красива. Ты так прекрасна, что тысячи воинов отдали бы жизни, чтобы только взглянуть на твое лицо. Ради твоей прихоти они пошли бы на все.

- Разве я не могу понравиться... животному?

- Любой мужчина счел бы за великое счастье иметь тебя подле себя.

- И тем не менее, воин, ты не хочешь оставить меня у себя.

Я молчал.

- Почему ты хочешь расстаться со мной?

Странно было слышать эти слова из уст девушки, которая была когда-то татрикс Тарны.

- Я люблю Талену, дочь Марленуса, который был когда-то убаром Ара.

- Мужчина может иметь много рабынь, - фыркнула она, - я уверена, что в твоем доме, где бы он не был, есть много прекрасных девушек, на ошейниках которых твое имя.

- Нет.

- Ты очень странный...

Я пожал плечами, не зная, как лучше объяснить ей.

- Ты не хочешь меня?

- Видеть тебя - значит хотеть.

- Тогда возьми меня, я твоя.

Я опустил глаза и сказал:

- Я не могу это сделать.

- Животные глупы, - выкрикнула она и бросилась к стене палатки. Она сорвала шелк и зарылась в него лицом. Затем повернулась, сжимая ткань в руках. В ее глазах сверкали слезы - слезы ярости.

- Ты вернешь меня в Тарну, - сказала она. Это звучало как приказ.

- Только ради моих друзей.

- Это для тебя дело чести.

- Возможно, - согласился я.

- Я ненавижу твою честь, - крикнула она.

- Есть вещи более важные, чем красота женщины.

- Я ненавижу тебя.

- Мне очень жаль.

Лара печально рассмеялась и села у стены, положив подбородок на колени.

- Ты знаешь, что я не могу ненавидеть тебя, - сказала она.

- Знаю.

- Но я... ненавижу тебя. Ненавидела, когда была татрикс, и сейчас продолжаю ненавидеть.

Я молчал, так как знал, что она говорит правду. Я чувствовал, что ее раздирает буря самых противоречивых эмоций.

- А знаешь ли ты, воин, - спросила она грустно, - почему я, всего лишь жалкая рабыня, ненавижу тебя?

- Нет.

- Потому, что когда я увидела тебя, то сразу узнала, так как видела в тысячах снов.

Она тихо рассказывала, устремив глаза куда-то вдаль.

- Во сне я видела себя сидящей во дворце среди дворни и воинов. И вдруг стеклянная крыша разбивается и влетает громадный тарн, с огромным воином на спине. Воин разгоняет всех солдат, хватает меня и привязывает к седлу тарна. А затем уносит меня в свой город, и там я, гордая татрикс, становлюсь его рабыней.

- Не бойся этого сна, - сказал я.

- И потом, - как во сне продолжала Лара, сверкая глазами, - он вешает колокольчики мне на ноги, одевает в прозрачные шелка. У меня нет выбора. Я должна во всем повиноваться ему. И когда у меня нет уже сил танцевать, он кладет меня на постель и овладевает мною.

- Это жестокий сон.

Она рассмеялась. Ее лицо порозовело от смущения.

- Нет, - возразила она, - это не жестокий, а приятный сон.

- Я не понимаю.

- В его объятиях я познала то, что мне не могла дать Тарна. Я ощутила жар страсти, увидела горы и цветы, услышала крик дикого тарна, почувствовала прикосновение когтей ларла. Впервые я познала наслаждение, ощутила прикосновение чужого тела, посмотрела в чьи-то глаза. И тогда я поняла, что я - всего-лишь живое существо, такое же, как он, ничуть не лучше. И я любила его!