Ubilsaiwalas проявили неслыханную прыть – они, несомненно, испугались, учуяв присутствие иной, чуждой лесным духам силы. Трое волков рванулись в сторону от людей, легко запрыгнули на крышу стоящего у самого тына длинного дома, перемахнули через ограду и исчезли в темноте. Четвертый отошел к воротам Стэнэ, с невероятной ловкостью залез на надвратную башню и тоже сиганул вниз.

Пятый, последний, решил избрать кратчайший путь и тем самым вверг несчастного Северина Магнуса Валента в нескончаемый водоворот бедствий и злоключений.

Треклятое чудовище присело, мягко оттолкнулось от промерзшей земли всеми четырьмя лапами и взвилось в воздух – Северину показалось, будто зверь прыгнул прямо на него, и он невольно шарахнулся назад и в сторону, одновременно вставив вперед кинжал. Ubilsaiwala не рассчитал, промахнулся, сокрушил хлипкую башенку одновременно налетев грудью на лезвие, сипло взревел и полетел под откос холма в окружении обломков дерева и снежной пыли.

Северин, чей обреченный вопль не был расслышан в общем шуме, отправился вслед – удержаться было невозможно.

Искать картулярия начали только под утро.

К великой скорби преосвященного Ремигия, не нашли.

Спустя много дней, размышляя в тепле и удобстве о ночном приключении в Стэнэ, Северин понял, что остался жив только по счастливой случайности Восточный склон холма был очень крутым, у подножия – обледеневшие камни побережья реки Мез. Добавим к высоте откоса (локтей сорок!) еще двенадцать локтей тына и сторожевой башенки, чью верхушку снес тяжеленный волк, и поймем, что Северину выпало совершить головокружительный и смертельно опасный полет, примерно равный прыжку с верхней галереи римского Колизея.

Нового Икара из Северина не получилось – епископальные картулярии от рождения к полетам не приспособлены, крылья у них отсутствуют, а Господь на сей раз оказался занят более важными делами и не протянул десницу Свою, дабы удержать верного раба своего, и препоручил Северина покровительству ангела-хранителя, каковой справился со своими обязанностями лишь частично.

Снега за последние дни намело изрядно, под скалой громоздились пышные сугробы. Северин совершил в воздухе кульбит, больно приложился спиной о склон и мгновенно съехал вниз, прямиком в снежное покрывало, смягчившее падение. Сугроб начал оползать к берегу покрытой тонким льдом реки.

За мгновение до того, как картулярий вернулся на грешную землю из поднебесья, на ледяную корку грянулся черный волк, зимний покров реки треснул, и чудище мгновенно ушло под воду. Вместе со снежным оползнем задыхающийся картулярий съехал вниз ровнехонько промеж двух валунов и, к несчастью, угодил в ту же полынью.

Течение было сильным, и Северина моментально затянуло под лед, он едва успел сделать глубокий вдох. Намокшая одежда потянула ко дну, но картулярий продолжал бороться и чудом победил – его протащило под прибрежным припаем, вынесло на свободную от льда середину Меза и повлекло вниз по руслу, к северу. Кинжал Северин по-прежнему не выпускал, возможно именно заключенное в нем волшебство придавало сил незадачливому племяннику епископа Ремигия.

Мыслей не было никаких, чувства тоже исчезли, оставался только обжигающий холод и искорка надежды – вдруг повезет? Или все-таки земной путь завершен и вскоре придется предстать перед апостолом Петром, который и решит, пропустить Северина Магнуса Валента чрез Врата Райские или ввергнуть оного в недрища ада по грехам его…

Сознание угасало, Северин успел лишь безгласно воззвать к Пресвятой Деве и тотчас провалился во тьму…

Тело выбросило на камни в полутора римских лигах от Стэнэ, на восточном берегу Меза.

– Ищем, – мрачно сказал Хловис, стараясь не смотреть на епископа. – Гунтрамн со своими переправился через реку, Арбогаст ищет на нашем берегу. Никаких следов. Наверное, твой родич утонул. А может быть… – Король сикамбров привычно сложил пальцы в охранный знак, отгоняющий злых духов. – Может быть, его забрали ubilsaiwalas.

– Ни то и ни другое, – покачал головой Ремигий. – Я бы почувствовал, что Северин умер или… или стал пленником недоброй силы. Одного не могу понять: кто пробудил спавших в Арденнах древних духов и почему они ополчились на нас, франков…

– Ты не франк, ты римлянин, – огрызнулся Хловис и от души приложился к кружке с пивом. – Тяжело мне, Ремигий. Чувствую недоброе – мои боги… Мои прежние боги могут жестоко отомстить за отступничество.

– Кто они, а кто – Он, Вседержитель? – спокойно возразил Ремигий. – Кроме того, перед битвой ты еще не принял веру Христову, однако видел, что алеманы привели с собой чуждое людям волшебство и использовали его против твоего воинства.

– Верно, – крякнул рикс. – Кроме того, черные волки, забравшиеся ночью в бург, не принадлежат Вотану или Доннару, это звери Локи и великанши Хель…

Ремигий вздохнул, но противоречить не стал – епископ отлично знал, что за один-единственный день Хловис не сможет забыть богов своих предков. Требуется долгое время и упорная проповедь Веры Истинной. Ничего, терпения у Ремигия хватит, хватило бы здоровья и долголетия.

«Я не отступлюсь, – сказал себе епископ. – Я смогу победить… Я?.. Боже, прости, грешен… Вот в чем ошибка!»

…Поиски исчезнувшего Северина безуспешно продолжались третьи сутки, заодно дуксы гоняли по окрестным лесам разрозненные отряды алеманов, пленных допрашивали – не встречал ли кто молодого парня с темным волосом и карими глазами, одетого однако подобно сикамбру?

Воины Гунтрамна уверяли, что «волшебство» на противоположном берегу не иссякло, а лишь затаилось на время – некоторые видели следы огромных волков-оборотней, другие слышали таинственные голоса, пытающиеся завлечь франков к незамерзающим топям, а десятник Ариогаст минувшим вечером уверял Хловиса и Ремигия, что собственными глазами видел на горных склонах всамделишного турса, ледяного великана! Впрочем, Ариогаст слыл в дружине Хловиса человеком без меры пьющим и частенько видящим то, чего другие не замечают.