Ему определенно нет необходимости жениться на мисс Невилл, признал Сент-Врейн, спешиваясь в конюшнях Хайвуда. Лорд Ротуэлл, несмотря на весь его рев, не может заставить его сделать это. Кроме того, Сент-Врейн переживал и худшие скандалы. В этом отношении Кристина плохо выбрала свою жертву.

Или нет? У него еще оставался какой-то тонкий слой чести, предположил Сент-Врейн; некоторая малая часть его сердца, которая все еще сжималась при виде попавшей в беду леди. Он не мог легкомысленно смотреть на падение юной девушки, которая не сделала ничего, кроме того, что оказалась удобной пешкой для злобы Кристины. И все это из-за девицы в таверне! Девицы, к которой, ей-Богу, он никогда даже не прикасался, несмотря на ее многочисленные откровенные приглашения. Возможно, раненая гордость заставила ее распустить эти слухи? Сент-Врейн не знал, и почти не заботился об этом. Он не собирался защищать себя перед Кристиной.

После смерти Джорджины много лет назад, Сент-Врейн утопал в жизни, полной гедонистических удовольствий — чувственных удовольствий, по большей части. Молодым человеком он многому научился в будуарах Парижа, с женщинами, намного более опытными и хищными, чем когда-либо надеялась стать Кристина. Они ошеломляли его, даже когда мучили его и дарили ему удовольствие, оттачивая его умения до остроты лезвия бритвы. Он никому не клялся в верности; и, на самом деле, никто не ожидал этого от него.

Когда он приблизился к западному портику Хайвуда, Сент-Врейн поднял голову и увидел лорда Шарпа, который стоял у одного из окон и наблюдал за его приближением. Джентльмен шевельнулся, словно собираясь приветственно поднять руку, но так вяло, словно эта рука была сделана из свинца. Вот этой встречи несомненно стоило страшиться. Ей-Богу, ему следовало отплатить Шарпу лучшим поведением, чем это.

Но, странным образом, Сент-Врейн не боялся столкновения с дядей мисс Невилл. Тревога даже не шевельнулась в нем, даже когда лакей взял его пальто и шляпу, или когда они шагали по длинному, центральному коридору Хайвуда. Барон Ротуэлл, как проинформировал его слуга, ожидал лорда Сент-Врейна в библиотеке.

Он стоял позади широкого стола орехового дерева спиной к Сент-Врейну, его руки крепко стиснуты за спиной, словно барон пытался удержать себя от насилия. Ротуэлл казался массивным гигантом, закрывая широкими, неподвижными плечами большую часть зимнего солнечного света. Он не обернулся от окна до тех пор, пока лакей снова не закрыл дверь.

Ротуэлл не стал церемониться с выражениями.

— Я полагаю, сэр, что моя племянница больше не девственница, — заявил он. — И что благодарить за это я должен вас.

— Она уже не девственница, — тихо ответил Сент-Врейн. — Я сожалею об этом, Ротуэлл, но не стану лгать.

Барон вскипел.

— Мне следует отстегать вас хлыстом, пока вас не вырвет, похотливый эгоцентричный ублюдок, — рявкнул он.

Сент-Врейн сделал шаг вперед.

— Вы вполне можете попытаться, — спокойно возразил он. — Но это не удалось мужчинам лучше вас. И я не могу понять, каким образом это поможет вашей племяннице.

— Ей это ни черта не поможет, — признал Ротуэлл. — Но я почувствую себя намного лучше из-за удовлетворения пролить вашу кровь.

Сент-Врейн улыбнулся.

— Я начинаю думать, что мне бы понравилась наблюдать за тем, как вы пытаетесь это сделать, — тихо проговорил он. — Но в настоящее время я больше озабочен благополучием мисс Невилл, как, я предполагаю, следует поступать и вам.

Кулак Ротуэлла с грохотом опустился на стол.

— Черт возьми, не смейте говорить мне, как обращаться с моей семьей!

— Вы ведете себя так, словно она — не из вашей семьи, — спокойно заметил Сент-Врейн. — В самом деле, судя по вашим поступкам, она — испорченный товар, бремя которого вы теперь должны нести. Правда — совершенно иная. И правда в том, что я сделал ошибку, войдя в комнату этой бедной девочки. Но только и всего. Только ошибка.

— И все же вы остались, когда правда вышла наружу.

Сент-Врейн медлил.

— Почему? — потребовал ответа лорд Ротуэлл.

Потому что она умоляла меня? Потому что она от природы самое чувственное создание, которое я когда-либо встречал? Потому что я так сильно желал ее, что у меня сжималось сердце?

Нет, не этих ответов ждал барон — какими бы правдивыми они не были.

— Я не могу ответить на этот вопрос, Ротуэлл, — наконец выговорил он. — Я и сам не уверен, что до конца понял, что произошло.

На подбородке барона дернулся мускул.

— Что ж, уразумейте вот что, Сент-Врейн — у вас назначена встреча со священником, — резко произнес он. — Это может быть ваша свадьба. Или ваши похороны. Мне практически все равно.

— Вы считаете меня не расположенным к браку, сэр? — спросил Сент-Врейн. — Ваша племянница очаровательна и обладает всеми женскими прелестями. Мне бы очень повезло, если бы я оказался связан с ней, но…

— Господи Боже, старина, выкладывайте! — рявкнул Ротуэлл. — За какую неубедительную отговорку вы собираетесь ухватиться?

— Ни за какую, кроме нежелания самой леди, — проговорил Сент-Врейн. — Я предлагал ей выйти за меня замуж задолго до того, как во всем блеске негодования явилась ваша сестра. Мисс Невилл отказала мне. И, честно говоря, я не думаю, что она собирается изменить свое мнение.

— Тогда, ей-Богу, я изменю это мнение за нее, — прорычал Ротуэлл. — Поверьте мне, еще до того, как закончится этот день, девица будет умолять вас на коленях.

От его слов по спине Сент-Врейна пробежал холодок. И при этом ублюдок имел в виду именно это. Решимость отчетливо светилась в его глазах. Сент-Врейн сделал все, чтобы эмоции не проникли в его предложение.

— Я сумею убедить ее, — ответил он, быстро поднимаясь на ноги. — Предоставьте это дело мне, Ротуэлл. Это моих рук дело, мне же и исправлять ситуацию.

В глубине горла барона прозвучал рычащий звук, но его массивный кулак расслабился, и какая-то часть ярости — а может быть, и ненависти — покинула его.

— Очень хорошо, — отрезал он. — Но больше не будет никаких разговоров о том, что эта девчонка сделает или не сделает, Сент-Врейн. Я хочу устроить свадьбу на Рождество. Или вы договоритесь об этом — или это сделаю я.

Сент-Врейн нашел ее в западном саду Хайвуда, девушка прогуливалась вдоль симметричных рядов роз, теперь голых и давно находящихся в состоянии спячки. Тонкие, обнаженные ветви деревьев трещали над его головой, в то время как под ногами зимняя трава казалась жесткой и совершенно мертвой. В саду, который расстилался позади него, ничего не цвело. Но мисс Невилл олицетворяла собой красоту мая. Ее теплая кожа и темные пышные волосы идеально выглядели на фоне насыщенных цветов, которые она так мудро носила. В самом деле, Мартиника была непохожа ни на одну дебютантку или девственницу, которых он когда-либо знал. Кроме того, в ее сущности заключалось что-то вроде чувственного самосознания, которое просто изумляло его — и, к несчастью, еще и очаровывало.

Некоторое время Сент-Врейн наблюдал за ней от края деревьев. Если она замерзла, или даже испугалась, то никто не смог бы догадаться об этом. Девушка не опустила головы под капюшоном шерстяного плаща, ее лоб не был нахмурен от беспокойства. Ее узкие плечи не сутулились под ветром. В самом деле, подбородок девушки все еще был вздернут вверх, а ее большие карие глаза оставались ясными, хотя и немного мечтательными. Может быть, она все еще мечтает о той любви и страсти, которые так решительно намерена была заполучить. Она может не согласиться на меньшее. Да, лорд Ротуэлл нашел себе достойного оппонента, если хотел начать сражение.

Но, конечно же, Ротуэлл не проиграет. Проиграет она. Именно так устроен мир. И поэтому на долю Сент-Врейна выпало убедить ее; спасти ее от гнева дяди. Он должен ей это, по меньшей мере. В других отношениям брак с ним не являлся таким уж преимуществом. Он богат, но и мисс Невилл тоже. Он практически неизвестен в обществе, так как провел почти всю взрослую жить в позоре и ссылке на континенте, тогда как ее жизнь, и все привилегии, которые может предложить высшее общество, еще только открывались перед ней. Те, кто знал Сент-Врейна, по большей части не принимали его. Только его бывшее знакомство с лордом Шарпом, поддержанное льстивостью Кристины, дало ему доступ в Хайвуд.