– Догадываюсь, что вам сказал Почтенный Лян. – Мистер Жэнь изучал Юя сквозь очки. – Прошли годы, я носил на своей шее табличку «черный капиталист», а Инь – повязку члена хунвейбинов на рукаве. Он высказал предположение, что я, должно быть, все эти годы, вплоть до сегодняшнего дня, таил злобу. Но это нонсенс. Для меня многое унесло ветром, политическим ветром. Человек моего возраста не может позволить себе жить прошлым. Инь была среди хунвейбинов, но там были миллионы. Многие из них страдали, так же как и она. Нет причины ее выделять.

– Давайте я вам кое-что расскажу, мистер Жэнь. Я прекрасно понимаю вашу точку зрения. Отец моей жены также был капиталистом. Не все было таким честным по отношению к нему, да и для Инь тоже.

– Спасибо, что сказали мне это, товарищ Юй.

– Позвольте задать вам вопрос, который я задаю каждому жильцу. Какое впечатление сложилось у вас от Инь?

– Боюсь, мало что могу вам рассказать. Наши пути едва пересекались, несмотря на то что мы жили в одном доме.

– Никогда не пересекались?

– В шикумэне ты либо все время общаешься со своими соседями, или вообще не общаешься. На мою долю выпало быть таким черным, политически черным, что люди бегали от меня, как от чумы. Я не виню их. Никто не хотел навлечь на себя неприятности. Теперь я больше не черный, но мне приходится жить одному, – горько улыбаясь, сказал Жэнь. – Инь держалась подальше от всех, у нее были на то свои причины. Наверное, это было нелегко для нее. Одинокая женщина, в свои сорок лет она была вынуждена замкнуться в своей памяти, как моллюск.

– Как моллюск? Интересно.

– Инь была не такой, как все, она пряталась в ракушке прошлого или, точнее, как улитка, потому что ее место укрытия могло быть невыносимой ношей для нее. Большинство ее соседей избегали ее из-за того, что она другая.

– Мистер Жэнь, вы когда-нибудь разговаривали с ней?

– Я ничего не имел против нее, но исходя из своих соображений не разговаривал с ней. Она также не разговаривала с другими, – добавил мистер Жэнь, выдержав паузу. – Есть и другая причина: никто из нас практически не готовил на общей кухне. Она, должно быть, была слишком занята писательской деятельностью. А что касается меня, то я экономный гурман.

– Экономный гурман? – спросил Юй. – Пожалуйста, расскажите мне поподробнее.

– Что ж, «красные защитники» в начале культурной революции забрали все мое имущество. Наверное, то же самое случилось и с семьей вашей жены. Пару лет назад правительство компенсировало мой ущерб. Немного, так как компенсация основывалась на ценностях времен конфискации. Мои дети не нуждались в деньгах, так что компенсация для покупки гроба мне не нужна. У меня есть слабость – мне приходится исповедоваться, – люблю хорошую пищу, особенно недорогие шанхайские деликатесы. Поэтому я ем столько, сколько смогу. Кроме того, старому человеку слишком обременительно зажигать огонь в плите каждое утро.

– Моя жена тоже каждое утро зажигает огонь в плите. Я знаю, о чем вы говорите. Интересно, мистер Жэнь, около года назад вам пришлось переехать, но вы отказались от предложения вашего сына купить новую квартиру в престижном районе. Почему?

– А почему я должен переезжать? Всю свою жизнь я прожил здесь, и все здесь памятно мне. Лист должен падать к корням. Мои корни здесь.

– Но новые апартаменты, должно быть, гораздо удобнее, с газом, ванной и другими современными удобствами.

– Мне и здесь хорошо. Для экономного гурмана это лучшее место, близко от многих превосходных забегаловок, до которых можно дойти пешком. Наверное, вы уже кое-что поняли. В то утро, когда была убита Инь, я был в ресторанчике «Старое предместье», где готовят лапшу. Я хожу туда пару-тройку раз в неделю. Там несколько завсегдатаев, таких как я. Некоторые ходят туда каждое утро. «Старое предместье» – одно из немногих государственных предприятий, которое поддерживает качество еды на высоком уровне по приемлемым ценам. Очень вкусно и дешево. Вам обязательно нужно посетить его.

– Спасибо за предложение, товарищ Жэнь. Если вам захочется еще что-нибудь рассказать об Инь, позвоните мне.

– Хорошо. Попробуйте лапшу, если у вас будет время.

Как только старик вышел из кабинета, Юй взглянул на часы в намерении позвонить старшему следователю Чэню, такому же гурману, хотя и не всегда экономному, но в кабинет ворвался Почтенный Лян:

– Звонили из главного офиса шанхайского народного банка. У Инь Лиге была депозитная ячейка в районе Хуанпу.

Кажется, это важно. Юй забыл про обед и поспешил в банк.

Это утро было наполнено ароматом жареного хлеба и свежего кофе. Раздался телефонный звонок, и к телефону на прикроватной тумбочке уже тянулась стройная рука.

– Нет! – Чэнь разом выпрыгнул из кровати, схватил телефон, судорожно протер сонные глаза. – Я возьму!

Звонил секретарь парткома Ли. Чэнь быстро сообразил, что должен был предоставить объяснения своему начальнику, и еще вспомнил, что Белое Облако обещала прийти и приготовить ему завтрак, пока он спит. Ли хотел познакомиться с делом Инь.

– Я в отпуске, – сказал Чэнь. – Зачем я вам нужен, товарищ Ли?

– Некоторые утверждают, что это политическое дело, потому что якобы наше правительство избавилось от писательницы-диссидентки коварным путем. Вы понимаете, что это полная чушь.

– Да, конечно. Люди могут делать безответственные заявления, но мы не обращаем на них внимания.

– В этот круг расследования попала также и та иностранная корреспонденция Инь. Правительство устроило поминальную службу в ее честь, но одна американская газета описывает это как «прикрытие», – негодующе сказал Ли. – Сегодня со мной разговаривал мэр. Мы должны раскрыть это дело в кратчайшие сроки.

– Следователь Юй – опытный работник полиции. Я обсуждал с ним это дело вчера по телефону. Он делает все, что в его силах. Не думаю, что смогу чем-либо помочь.

– Это невероятно сложно, дело весьма деликатное, – напирал Ли. – Нам пришлось нанять лучших людей.

– Но это мой первый отпуск за три года. Я уже все спланировал, – настаивал Чэнь, не решаясь упоминать о переводе, за который он взялся. – Да и хорошо ли мне вмешиваться?

– Да ладно вам. Каждый знает, что Юй ваш человек. Более того, вы писатель и можете лучше всех понять Инь. Лишь вы сможете разобраться в некоторых нюансах дела, а Юй вряд ли.

– Что ж, я буду рад помочь вам, – сдался Чэнь. Эти аргументы имели смысл. Несмотря на доходный перевод, Чэнь решил сократить свой отпуск.

– Мэр опять позвонит мне на следующей неделе Чэнь, – продолжил секретарь Ли. – Если дело останется нераскрытым, что прикажете ему сказать? Он понимает, что дело расследуется вашей спецгруппой.

Чэнь был крайне раздражен тем, что его впутывают в это дело, но сказал:

– Не волнуйтесь вы так, секретарь Ли. Конечно же под вашим руководством дело будет раскрыто.

– Мы не можем недооценивать политическую значимость дела. Вы обязаны помочь следователю Юю всеми возможными способами, Чэнь.

– Вы правы, секретарь Ли. – Было странно, что Ли все время твердит про значимость дела, и Чэнь решил пойти на компромисс: – Как только будет время, я разберусь с этим. Завтра или послезавтра.

Кладя телефонную трубку, он увидел хитрую улыбку на губах Белого Облака. Дальше он обнаружил на столе что-то похожее на портфель.

– А это что?

– Компьютер. Он сэкономит ваше время. Вам не придется писать и потом переписывать на вашей машинке. Я рассказала Гу о вашей работе, и он попросил меня принести вам сегодня этот компьютер.

– Спасибо. У меня есть компьютер в офисе, но он слишком громоздкий, чтобы тащить его домой.

– Знаю. Я еще скопировала программу с китайским и английским словарями. Так будет быстрее для вас искать слова в компьютере.

Белое Облако вытащила также листок со словами, который он давал ей. Она напечатала его и на английском, и на китайском языке.