Старый Предводитель кивнул и скрылся за дверью. Он постарается на славу. И конечно он промолчит о том, что Тар этим пиром провожает в последний путь женщину. Он скажет как есть, не отступив от истины. Повелитель в великой скорби: он желает поднять своё настроение грандиозным пиром и отметить рождение второго сына… Именно его рождение убило Инеа.

Король повернулся к Радону, когда они остались одни. Смотреть на Инеа он избегал, боясь, что не выдержит и сорвётся прямо на глазах одного из самых молодых Предводителей Тара.

– Радон, больше ты не сможешь носить звание Предводителя. – Нахмурившись, воин посмотрел в лицо короля. Рука непроизвольно потянулась к боевому топору, заткнутому за пояс. Он мог потерять славное имя Предводителя, только пав (мёртвые не ведут воинов в бой, мёртвые уходят к новому рождению) или покрыв себя позором в бою. Не ужели король решил выместить на нём своё горе? Зарезать его, утопив душевную боль в его крови? Кемер славился диким нравом: такого от него, можно было ждать. – Оставь оружие… Мой сын… Логан. Отныне ты будешь ему учителем и боевым отцом. На тебя я возлагаю его воспитание. Ты должен сделать из него воина, способного однажды сменить меня на троне Славного города. На тот случай, если падёт Ларатрон. – Старший сын короля. – Ты будешь следить за его обучением, ты будешь с ним в каждом бою, ты будешь охранять его. Ты и 29 лучших воинов, коих ты подберёшь сам… А теперь: оставь меня воин.

Радон поклонился. Он не знал радоваться или горевать. С одной стороны король лишал его звания заслуженного не в одной битве – отныне в каждый поход, что он решит отправиться, прежде Радон, должен будет получить на то разрешение Кемера. И участвовать в них он сможет, лишь как простой воин, а не как Предводитель. С другой, Кемер оказывал воину Великую честь. Стать боевым отцом, возможно будущего Владыки, это не богатый город штурмом взять. Здесь честь по более. К примеру, в финансовом смысле: он может вообще плюнуть на все походы и при этом ни в чём себе не отказывать. И он сможет взять столько жён и рабов сколько и сам король! Но… Не будет больше поднятого над головой топора, опустив который он даст команду штурмовать, город. Не будет походов, в которых несколько сот воинов ждут этой команды. Много чего не будет. За то в иерархии Тара он теперь повыше Свергназа будет. В случае смерти или болезни, ранении короля, во главе города встанет он, Радон. Если конечно, ещё малы будут дети его, если выживет он сам, когда потребуют некоторые Предводители с оружием в руках доказать, что достоин Радон чести править ими… Это конечно, хорошо, но…

– Почему мой господин? – Спросил он, низко склонив голову. Вопрос был уместен. Вообще приглядывать, за обучением сына должен был сам король. И телохранителей подобрать ему должен был он, а не боевой отец. У королевского сына, боевой отец появлялся, редко. Только если была реальная угроза, междоусобной резни, после смерти самого короля. А ведь был ещё Ларатрон. У него боевого отца не было. Скорой смерти король не ждал и за старшим сыном приглядывал сам. Тогда почему?

– Я… – Король опустил глаза. – Я не смогу Радон. Я… Я его ненавижу!

Ни сказав, ни слова Радон покинул покои короля. Впервые его уважение к королю пошатнулось. Из-за бабы. Ненавидеть сына, будущего воина, из-за бабы! В первый и последний раз пошатнулось его уважение к королю. А ещё к нему примешался страх пред Великим королём.

Почти миновав коридор, ведущей из покоев Инеа, в мужскую половину дворца – в целях укрепления обороны, прямого выхода на улицу эта часть дворца не имела, такой ход в обще был всего один – Радон остановился. Дикий вопль, непонятный и страшный вопль прокатился по коридорам и залам замка. Круто развернувшись на месте, воин бросился обратно, на ходу вытаскивая топор из-за пояса. Готовый к бою он ворвался внутрь. Нынче в Таре было не спокойно: мог, кто и попытаться прибить короля из подтишка. Так что…

Король стоял, склонившись над покойной. Слёзы текли по его перекошенному лицу. Заметив присутствие Радона, Кемер повернул к нему голову. Воин в страхе отступил. Лицо короля было безумным. Залитое, слезами, красное, с пульсирующими на висках венами, оскаленные зубы и глаза, глаза бешеного волка. Он не походил сейчас на человека: скорее на демона ночи.

– Во-о-он! – Проревел король, вынимая меч и указывая его острием в грудь Радона.

Тот едва не потерял сознание от ужаса. Знаменитый меч короля: прославленный в веках Лазлагорн, пылал серым пламенем. Чуть живой от ужаса, Радон позорно бежал от гнева своего короля. Он никогда не видел, что бы Лазлагорн пылал, а король пребывал в таком диком состоянии. Что-то изменилось в его короле, что-то очень важное изменилось…

С тех пор Радон почитал Владыку не просто повелителем, он казался ему полубогом, ещё много лет. Он набрал телохранителей для Логана и внимательно следил за его воспитанием, согласно воле короля. Логан в будущем мог стать повелителем Тара – его воспитание и обучение не могло быть таким же, как у всех сынов Славного города. Что бы вести за собой твёрдых как камень воинов, нужно состоять из стали и сталь эту, требуется закалять. И с тех пор Славный город, уверенно с упорством заслуживал носимое им средь народа Севера, звание Ужасного. Кемер будто с цепи сорвался. Один большой поход (до пяти тысяч воинов сразу) следовал за другим. Они разорили и смешали с пылью одно из Северных королевств. Воины Тара обошли страну кентавров и спустившись вдоль Великого Разлома, мечом и огнём прокатились по странам прилегающим к побережью. Они сожгли несколько городов по берегам озера Норх. Ария умылась кровью. Даже к Великой стене Вестфалии, что ограждала восток континента от подобных им, ходило воинство Славного города. И им даже удалось пробиться за неё! Они сожгли какой-то город, разграбили несколько селений поменьше и повинуясь голосу разума убрались оттуда подальше. Всё-таки Вестфалия была могущественным царством и она могла собрать много воинов. Начинать с ними полномасштабную войну не желал даже обезумевший Кемер. Впрочем, Вестфалия так же не особо стремилась вести длительных войн, потому они и не преследовали отступившую армию Арийцев. А Кемер так и не успокаивался. Много лет ещё он резал всех подряд…

Маленький мальчик стоял на каменистой земле границ Кровавой пустыни, той о которой легенды говорили, что некогда здесь сразился с Богами Агаменнон Великий, и с армиями их, свою, ведя за собой… Вот на краю этакой милой местности, где пески были ни чем иным как высохшей кровью миллионов павших, и стоял тот мальчик. В высоко поднятых над головой руках, он держал богато украшенный кинжал своего отца, стоявшего тут же и внимательно следившего за своим сыном.

Отец мальчика являл собой образ истинного воина-варвара. Это был жестокий не знающий жалости человек, возможно именно поэтому он дожил до своих лет. Несмотря на жестокость, а скорее всего благодаря ей, отец мальчика был прекрасным воином, равных которому не находилось по всей Арии, а возможно даже на всём континенте.

Варвар смотрел на сына и ждал.

На его сына с ни чуть не меньшим вниманием смотрел ещё один человек. Он то же ждал, но если в глазах варвара легко читалась нежность, пускай практически незаметная под блеском стали, то во взгляде этого человека жили ужас и покорность судьбе, злой судьбе, в его случае. Этот человек должен был стать первой жертвой ещё совсем маленького Логана, сына Кемера правителя Славного города Тара, города могучих воинов и жестоких законов.

Человек был тяжело ранен, но ещё жив. Он покорно ждал смерти, полный ужаса не в силах как-либо помешать происходящему.., а за его спиной пылала деревня, где он родился, вырос и завёл семью. Деревня не смогла отстоять своё право на жизнь с оружием в руках. Её жители жестоко поплатились за это. За спиной приговорённого к смерти воина слышны были громкие крики умирающих, вопли женщин и детей. Воины Кемера резвились во всю.