«Что за тупица! – застонала про себя Элизабет. – Для того чтобы подавить влияние Оакс, понадобится больше чем несколько минут. Все-таки леди Лоуден – умная женщина: она знала, как надо действовать».

Моля Господа простить ее за ложь, Элизабет сказала:

– Очень хорошо, Мэриан. Сделаем так: я помогу тебе найти титулованного мужа, но тем временем ты должна проявить хотя бы видимость привязанности к Мэтью, иначе его семья и друзья сочтут, что ты холодный и черствый человек. Уверена, что только мысли о тебе, сознание того, что ты ждешь его, помогли ему выжить. От такой раны он мог бы погибнуть еще в Португалии.

Мэриан жалобно всхлипнула, а Оакс приготовилась к новой атаке. В этот раз ее мишенью стала Элизабет:

– Не понимаю, почему герцог позволяет таким особам, как вы, находиться в его доме! У миссис Вайднер, очевидно, не хватает смелости прогнать вас, но она не может не знать, как дурно вы влияете на ее дочь. Я немедленно поставлю перед ней этот вопрос!

– Оакс! – воскликнула Мэриан.

– Да, мисс Вайднер? – с готовностью отозвалась камеристка, уверенная, что Мэриан поддержит ее.

– Я знаю, вы очень обо мне беспокоитесь, но это не дает вам права говорить подобным образом о моих близких! – Оакс озадаченно посмотрела на свою подопечную, но Мэриан продолжала тем же уверенным тоном: – Моя мама – самая замечательная женщина на свете! И я не потерплю, чтобы о ней говорили дурно! То, что она скромный человек, вовсе не означает, что это ее недостаток. А также, – подчеркнула Мэриан, – я не позволю критиковать мою сестру!

Элизабет заметила, что Оакс грозно нахмурилась, но решила, что у нее нет больше времени на споры.

– Мать Мэриан от всего сердца благословила ее на брак с Мэтью, Оакс! И леди Лоуден тут совершенно ни при чем!

Камеристка надулась, как мышь на крупу.

– Очень хорошо. Тогда я обращусь к герцогу! Его светлость определенно знает, как лучше поступить в данном случае. Я немедленно пошлю Марша известить лорда Стэндбриджа о вашем нелепом и безнравственном предложении!

Оакс подождала, пока Элизабет ответит, но, поскольку та не издала ни звука, она презрительно фыркнула и вышла из спальни.

Элизабет хотела бы взглянуть на реакцию Марша, когда ему предложат потревожить покой герцога, но у нее не было времени на развлечения. Она перешла прямо к делу.

– Решение за тобой, Мэриан.

Мэриан не раздумывала ни секунды.

– Что мне надеть?

Сердце Элизабет радостно забилось, но она не могла не улыбнуться: Мэриан была верна себе! Ей самой в голову бы не пришло в такой момент задуматься о наряде.

– Что-нибудь простое и веселенькое.

Мэриан начала передвигаться по комнате с удивительной скоростью и минутой позже спросила из-за ширмы:

– Посмотри, Элизабет, это подойдет?

Элизабет заглянула за ширму и, порадовавшись довольной улыбке на лице кузины, одобрила ее простое белое платье с высокой талией. Но надо было предупредить этого глупого ребенка, что предстоит ей вовсе не игра.

Элизабет взяла маленькие руки кузины в свои.

– Это серьезное дело, Мэриан. У Мэтью пуля застряла в ноге. Если ее немедленно не удалить, он может умереть. Чудо, что он смог проделать такой длинный путь! Если я не ошибаюсь, его единственным желанием было увидеть тебя.

Элизабет заметила слезы в глазах Мэриан и успокоилась: кажется, ее кузина начинала что-то понимать.

Услышав, как скрипнула дверь и кто-то вошел в комнату, Элизабет не обернулась: ей было важно убедить Мэриан, что ее присутствие на операции необходимо.

– Иногда человек бывает очень близок к смерти, и лишь вера в то, что он кому-то нужен, помогает пересилить болезнь. И эту веру ему можешь дать только ты. Думай о том, что он опасно ранен, что он любит тебя, а не о том, что скажет Оакс или леди Лоуден. Люди, которых мы любим, важнее того, что подумает толпа чужих людей!

Заметив, что Мэриан нахмурилась, она настойчиво продолжала:

– Разве ты отказалась бы от него и позволила бы ему умереть, даже если бы знала, что никто в городе не будет разговаривать с тобой? – Элизабет услышала шорох за своей спиной и поспешила закончить, видя, что Мэриан побледнела после ее слов: – Ты, может быть, думаешь сейчас, что самое страшное на свете – быть связанной с человеком, который не имеет титула и к тому же может остаться инвалидом на всю жизнь. Но дай ему шанс, Мэриан! Ты поймешь, что самое страшное – это угроза потерять его!

– Элизабет!

Она в изумлении обернулась, услышав низкий голос Хоксли, так как ожидала обнаружить у тебя за спиной Оакс. Выражение его лица поразило Элизабет: оно было серьезным и решительным, как будто Натан только что сделал очень важное открытие.

Наверное, его встревожили ее слова о Мэтью, но Элизабет не жалела, что произнесла их: для нее важнее была реакция Мэриан. И теперь у нее появился шанс соединить судьбы Мэриан и Мэтью. Если время, которое она проведет с ним во время операции, не сблизит их и не даст Мэриан необходимой уверенности в своих чувствах, тогда им лучше расстаться. Хоксли откашлялся и мягко сказал, открывая перед ними двери:

– Доктор Камерон ждет вас.

Когда все они вышли в холл, Элизабет подошла к Тарру и прошептала:

– Пожалуйста, не пускайте никого в комнату Мэтью.

Они тихонько прошли туда и встали у двери.

Однажды в детстве Натан неловко спрыгнул с дерева и упал на спину. Тогда он долго не мог дышать – достаточно долго, чтобы потерять охоту к прыжкам с деревьев. Именно так он чувствовал себя сейчас – и все из-за слов Элизабет: «Ты поймешь, что самое страшное на свете – угроза потерять его».

Неужели он может потерять Мэтью?! Внезапно возникшее чувство пустоты заставило его осознать, что он всегда был уверен: они с Мэтью будут друзьями до самой старости. В деревне они были соседями и пережили вместе множество приключений: рейды по местным полям, всевозможные шалости и выходки, веселое соперничество. Натана и Мэтью объединяло очень похожее чувство юмора и истинная любовь к земле. Мысль о том, что он может когда-нибудь приехать в Стэндбридж и не найти там Мэтью, была ужасна.

Внезапно еще одна страшная мысль пронзила Хоксли. Он снова услышал те слова, но теперь они звучали немного иначе: «Самое страшное на свете – потерять ее». Только сейчас он понял, каким мог стать мир без Элизабет. Отчаяние, которое последовало за этим пониманием, было неожиданно болезненным. Элизабет всегда присутствовала в его сознании, она была частью его жизни даже тогда, когда они расставались. Он вспомнил годы, проведенные рядом с ней, и удивился, как хорошо все сохранилось в памяти.

Элизабет на семейных вечерах в Стэнд-бридже, когда были еще живы их родители, его восхищение ее детскими шалостями… Как она всюду следовала за ним тогда и копировала каждое его движение! После смерти их родителей он привык относиться к ней как к младшей сестренке и был поражен, увидев в Пэкстоне рыжеволосую дерзкую девчонку, которая постоянно передразнивала его и пресекала любые попытки контролировать ее. А как доблестно пыталась Элизабет спасти Мэриан! Как они смеялись, когда Мэриан перехитрила его и расстроила все их планы…

Он вспомнил, как отчаянно боролась Элизабет со слезами, когда он отослал ее в Шотландию, и собственную глупую гордость от того, что так удачно избавил ее от опасности…

И только минувшей ночью он, кажется, оценил Элизабет по-настоящему и был просто поражен тем, что дитя, которое он поклялся защищать, превратилось в прекрасную женщину, которая выстояла и расцвела, несмотря на ее мучительное изгнание.

И он желал эту женщину! Кто еще мог бы так разогреть его кровь, как она, а ведь они протанцевали всего один вальс! Кто еще привел бы его тело в такой трепет?!

Нет, Хоксли решительно не мог представить себе жизнь без Элизабет!

Веселые голоса, совершенно неожиданные в комнате такого тяжелого больного, вернули его на землю. Мэтью лежал, бодро потягивая шотландское виски, выданное ему доктором, в ожидании, предстоящей операции. Не менее оживленный доктор сидел рядом, болтая со своим пациентом, как будто ничего особенного не должно было произойти. Никому бы и в голову не пришло, что оба сильно волнуются. Мэтью посмотрел через плечо и сказал: