Почему Google уходит из Китая?
Тимофей Бахвалов
Известие об уходе корпорации Google из КНР вызвало крайнее непонимание аналитиков и участников IT-рынка не только Поднебесной, но и всего мира.
Очевидно, что причин для добровольного ухода со столь мощного и перспективного рынка не было, и быть не может. Тем более, для такого упорного и удачливого во всем мастодонта, как "большой G".
Однако новость об уходе прозвучала из уст лично главы Google China по корпоративному развитию и юридическим вопросам Дэйвида Драммонда (David Drummond). В ультимативной форме было заявлено о том, что компания не намерена больше терпеть "попрание свободы слова" и отказывается от цензуры результатов поиска, даже если это грозит ей уходом из страны. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стали взломы нескольких (двух) аккаунтов неких активистов/правозащитников.
Столь эмоциональное заявление любому здравомыслящему человеку наверняка покажется столь же бредовыми, как крики команды дрейфующего в ледяных торосах ледокола: "Льдина оставила на борту царапины, а погода невыносима. Мы бросаем корабль!"
В своем прощальном заявлении, руководство китайского подразделения Google также выступило с прямыми обвинениями в адрес правительства Китая — о причастности последнего к хакерским атакам на 34 местные компании. Весь этот шум, конечно же, не мог быть поднят без прямого указания центрального руководства корпорации.
Не секрет, что любое давление на правительство КНР, а тем более — нелицеприятные обвинения в его адрес, никогда ничем хорошим не заканчивались. Вспомнить хотя бы недавнюю пресловутую смертную казнь британца — торговца наркотиками. Не посылай Гордон Браун без малого два десятка (!) требований об освобождении преступника, а пошли одну петицию — контрабандист наверняка был бы экстрадирован и получил бы своё пожизненное. Но речь сейчас не об этом.
Вокруг Китая постоянно поддерживается агрессивное информационное поле. И его необходимо отфильтровывать — это совершенно логично. Вместе с тем, ежедневно в китайской блогосфере высказываются недовольные теми или иными моментами жители Поднебесной. И абсолютное их большинство давно знает, где нужно остановиться.
Представления о черте, разделяющей высказывание мнения и антигосударственную деятельность, есть у каждого здравомыслящего человека. Так же, как в каждом отдельно взятом государстве есть свои проблемы и свои табу.
Так, например, я сильно сомневаюсь, что в Штатах АНБ не возьмёт в поле зрения любого человека, интересующегося темами терроризма и изготовления бомб.
В Китае любой человек имеет право высказывать свое недовольство в Интернете. Другой вопрос, что на эти высказывания местное правительство обращает куда как меньшее внимание, чем российское — на комментарии в блоге президента РФ Медведева, но всё же…
Однако, если речь идёт о призывах к сепаратизму и выступлениям против правительства — репрессивного характера реакция по отношению к таким лицам ждать себя не заставит. Ведь идеи подобного рода, зарождающиеся в головах даже ничтожно малой части гигантского населения Китая, могут рвануть похуже атомной бомбы.
Вспомним о том, что уголовно-правовая категория "Преступления против основ государственного строя и безопасности государства" есть и в России, и во всех прочих государствах. И используемые правовые инструменты охраны строя — это внутреннее дело каждой страны, в которое не могут вмешиваться и которому не могут противостоять ни прочие государства, ни, тем более, отдельно взятая корпорация.
Сейчас самое простое и приятное, что может сделать обыватель, считающий себя продвинутым и имеющим твёрдую социальную позицию — это забиться в "интеллектуальном пароксизме", вспомнив заезженные до дыр и давно потерявшие связь с реальностью обороты "ограничение свободомыслия и свободы слова". Но, пожалуйста, просто задумайтесь и попробуйте оценить масштабы сложности задачи управления государством с населением в 1,6 миллиардов человек. Любой социальный конфликт и политический инцидент может привести к поистине катастрофическим последствиям. Политику и действия правительства КНР в этой области можно характеризовать как угодно, но необходимо признать, что, в первую очередь, она максимально ориентирована на социальную, экономическую и политическую стабильность государства и общества.
Вернёмся к Google — он уйдёт вовсе не потому что его вынудила поступить так неугодная менеджменту G политика правительства КНР, и совершенно не из-за обвинений того же правительства в кибератаках.
Начнём с того, как и почему G выходил на рынок Китая. Естественно, огромный рынок нуждался в локализованных сервисах и платформе — как технической, так и юридической. Но толчком к началу диалога с властями и приходу в Китай послужило сначала частичное, а затем полное блокирование Google. Напомню, что первые отключения Google с помощью "Великого китайского файрвола" начались ещё в далеком сентябре 2002 года.
Интересно, что в тот период на долю нынешнего лидера поискового рынка — Baidu.com — приходилось, по разным оценкам, лишь 3–5 % поискового рынка Китая. Тогда появившийся в 2001 году китайский поисковик, уступал всем конкурентам, включая китайскую версию Yahoo! запущенную в 1999 году. Считается, что именно с подачи Baidu.com специальная комиссия Министерства промышленности и информационных технологий Китая проявила пристальный интерес к Google.com и проанализировала данные о его поисковых результатах. Система фильтрации нежелательного контента отсутствовала, поэтому решение комиссии было очевидным.
После конструктивного диалога между правительством КНР и руководством Google, в котором, кстати, принимал личное участие Сергей Брин, G запустил новую версию поискового движка для Китая и начал фильтровать запросы, связанные с религиозными сектами, экстремистскими и сепаратистскими идеями и прочей ересью. Уже к концу года корпорация смогла завоевать около 25 % поискового рынка Китая. Что интересно, для этого использовалась исключительно американская IT-инфраструктура.
В 2005 году Google вышла на рынок Китая простым и весьма распространенным среди западных корпораций способом — с помощью местного партнёра Ganji.com (это крупнейшая в стране доска объявлений).
Вместо входа на рынок в качестве иностранной корпорации WOFE (Wholly Owned Foreign Enterprise), G стал использовать юридическое лицо и лицензию на предоставление интернет-контента ICP (Internet Content Provider) своего партнёра. Это вызвало совершенно справедливое непонимание контролирующих органов. Простую аналогию тут можно провести со строительной лицензией — выдана она одной компании, а используется на объекте, строительство которого ведётся совершенно другим застройщиком.
Таким способом в Китае в то время работали многие небольшие западные IT-компании, но не обратить внимание на Google было, по понятным причинам, совершенно невозможно. Ведь речь ведется о корпорации мирового масштаба, являющейся, в первую очередь, мультиформатной информационной платформой.
Система получения лицензии ICP — разрешительная. То есть выдача или отказ в таковой остается на усмотрение регулирующего органа. Да и требования к WOFE, желающим работать в Интернете, куда как более строгие, чем к местным компаниям. И дело даже не в гигантском размере уставного капитала. Регламентируется и согласуется с контролирующими органами в их деятельности абсолютно всё.
Обращу внимание на один из интересных моментов — это набор персонала. В соответствии с законодательством КНР, он осуществлялся Google из так называемого кадрового резерва, формируемого соответствующим управлением Министерства трудовых ресурсов и социальной защиты КНР. Именно поэтому заявления G о несанкционированном доступе к её интеллектуальной собственности со стороны правительства КНР выглядят детским нытьем и абсолютной профанацией. Отсутствие инсайдеров в иностранной корпорации уровня Google в любой из стран мира — это нонсенс.