– В последнее время ты вся сияешь, мам.

– Я?

Она касается своих каштановых волос, которые начала распускать. Её глаза сверкают, и это самый красивый вид. Она жила как оболочка самой себя в течение многих лет. Даже после смерти Уильяма. Однажды я слышал, как она сказала матери Ронана, что иногда думает, что, может быть, Уильям вернётся.

Вот тогда её психическое здоровье резко ухудшается, и она целыми днями не встаёт с постели. Она не пишет и не совершает пробежек, она просто прячется в своей комнате.

В последнее время в неё словно вдохнули жизнь, и я знаю почему. Она часто ходит на чай с матерью Ронана или на ужины с сотрудниками компании — людьми, потому что маме ничего не нравится в бизнесе Уильяма. Она будет охранять его только до тех пор, пока я не достигну совершеннолетия, чтобы вступить в права.

Однако мама на самом деле не ходила ни на чай, ни на эти ужины. Во-первых, мать Ронана часто бывает за границей со своим мужем. Во-вторых, мама одевалась элегантнее, чем обычно.

Я думаю, что это мужчина, но хочу услышать это от неё. Если он делает мою маму счастливой, я дам ему шанс. Но если он хотя бы проявит какие-либо признаки насилия «Синдрома Уильяма», он окажется в луже крови.

– Послушай, милый. – Она стоит напротив меня. – С тех пор как умер твой отец, ты был моим миром и причиной, по которой я цеплялась за жизнь. Ты для меня всё, Коул. Мне нужно, чтобы ты знал это.

– Я знаю.

Она пыталась. По-своему. Но мы с мамой уже безнадёжно разбиты.

Или я, во всяком случае.

Никакой завтрак, который она готовит, не может исправить те близкие отношения, которые у нас могли бы быть.

Уильям забрал это с собой.

Похоже мама нашла клей, который снова собрал её воедино.

– Я счастлива, ты знаешь это? – Она снова прикасается к своим волосам. – Я встретила кое-кого, и мы встречаемся уже почти год. Я не хотела рассказывать тебе о нём, пока не убедилась, что у нас все серьёзно. Так и есть, дорогой. Он заставляет меня чувствовать, что я заслуживаю второго шанса, и это будет так много значить для меня, если ты примешь его.

– Пока он не моего возраста, – шучу я.

– Нет, конечно, нет. – Она неловко улыбается. – Но он тот, кого ты знаешь.

– Кого я знаю?

Она сглатывает.

– Себастьян.

Я чуть не роняю недоеденный кусок торта на тарелку. Меня мало что удивляет, но это определённо удивляет.

– Себастьян Куинс?

Она кивает.

– Отец Сильвер?

Я знаю, что начинаю звучать чересчур похожим на грёбаного идиота, но похоже, что мой мозг не в состоянии обработать информацию.

– Я знаю, что вы двое не очень ладите, но мы с Себом надеемся, что со временем вы станете ближе”.

Себ, она зовёт его Себ. Они уже близки.

А теперь у меня появляются неприятные образы об отце Сильвер и моей маме.

– Милый?

Мамино лицо искажается. Она продолжает трогать свои волосы, фартук и руку, а это значит, что она выходит из себя.

Мысль о том, что я не приму Себастьяна, заводит её в бесконечный круг. Если я скажу ей «нет», она выберет меня — я в этом не сомневаюсь, — но она снова впадёт в острую депрессию. Ей снова понадобятся лекарства. Она не будет краситься или распускать волосы. Она перестанет петь, бегать трусцой и вставать с постели.

Я никогда так не обижу свою мать.

Когда мне было шесть, и Уильям бросил в меня кастрюлю, она обняла меня и приняла весь удар на спину. Затем он пнул её в рёбра за то, что она встала у него на пути. У неё были эти синяки в течение нескольких недель. Она плакала в душе каждую ночь.

Но она все равно защищала меня каждый раз, когда Уильям приходил за мной, принимая все побои от моего имени.

Она все ещё любила меня, даже когда ей было совсем плохо.

– Я бы с удовольствием познакомился с Себастьяном в качестве твоей будущей второй половинки, мам.

Её черты загораются.

– П-правда?

– Правда. – Я встаю из-за стойки и заключаю её в объятия. – Я рад за тебя.

– О, дорогой. – Она плачет мне в шею. – Ты не представляешь, как много — это значит для меня.

Я поглаживаю её по спине.

– И ты не знаешь, как много — это значит для меня.

Сильвер ненавидит меня, но достаточно скоро она будет вынуждена каждый раз ужинать со мной.

И она заплатит.

Может, мне и не нравятся Сильвер Куинс, но я всегда считал её чем-то неприкосновенным.

И моей.

Она испортила это.

Она испортила всё.