ГЛАВА 3. БОЛЬ И БОЛЕУТОЛЯЮЩЕЕ
МАЛАКАЙ
— Я подумываю повысить свой гонорар агента, — его голос звучал, как голос Бога из фильмов: спокойный, но сильный, ровный, но с намеком на таинственность. К счастью, Альфред не был Богом, или же я...
— Плюс пять процентов тебя устроят?
Повернув голову, я открыл глаза и обнаружил его сидящим на стуле. Закинув ноги на мою кровать, он чистил мандарин. Отправляя дольку цитруса в рот, он смотрел на телевизор напротив больничной койки.
— Сколько ты сейчас зарабатываешь?
Он остановился и перевел взгляд на меня. Раздраженно покачав головой, он спросил:
— Что ты делаешь с контрактами, которые я тебе передаю?
— Подписываю последнюю страницу и возвращаю тебе.
Облизнув зубы, он нахмурился.
— Зачем я вообще беспокоюсь? — пробормотал он и продолжил есть.
— Вина, — напомнил я ему. Альфред Ноэль, великий режиссер и человек, который нес груз вины за смерть моей матери на своих плечах, посвятил более двадцати лет своей жизни заботе о ее сыне.
— Вина, — повторил он, кивая. Поднявшись со стула, он собрал свои вещи и направился к двери.
— Как долго я был в отключке на этот раз?
— Двенадцать часов.
— Неплохо, — тихо сказал я, надеясь, что он не услышит. Но он услышал и, будучи верен себе, не сдержался от комментария.
— Ты хотя бы помнишь, что произошло? — спросил он. Честно говоря, я так привык к больницам, что даже не подумал о…
Черт.
— Авария.
— Да. — Он указал на экран, и, впервые обратив на него внимание, я увидел себя, вытаскивающего женщину из машины. Надпись под видео гласила: «Малакай Лорд — герой».
— Черт! — Я резко сел, видимо, слишком резко, потому что плечо пронзила боль. — Альфред, скажи им, чтобы сняли это с эфира...
— Я что похож на Волшебника страны Оз? Как? Ты выбрал самый скучный день в истории Америки, чтобы заявить о себе. Дни твоей скрытности прошли, Малакай.
— Нет... Нет! — закричал я в приступе нарастающей паники. Чем дольше я смотрел на экран, тем сильнее становилась боль, пока я не сгорбился и не ударил себя ладонью по правому глазу. Стиснув зубы, я сорвал все провода, прикрепленные к моему телу, прежде чем явились бы люди в белых халатах.
— Малакай! — Он протянул ко мне руку, но я отмахнулся от нее.
— Мне нужной домой! — бросил я ему.
— Малакай, тебе нужен доктор...
— ОНИ НЕ МОГУТ МНЕ ПОМОЧЬ!
— Ты не можешь так просто уйти, тебе надо успокоиться.
Я ничего не сказал, перевернувшись на бок и сосредоточившись на стуле, на котором он сидел. И медленно, слишком медленно, как отлив после цунами, боль отступила... оставив знакомый вкус новокаина у меня во рту. И лежа там, как бесполезный кусок мяса, я, возможно, в миллиардный раз недоумевал, за что меня прокляли.
— Малакай?
— Она найдет меня, Альфред, — прошептал я в отчаянии. — Я допустил ошибку. Двадцать девять... тридцать лет будет на следующей неделе. Я так долго мог избегать ее. А теперь мое лицо обклеено пластырем, и все из-за того, что пока я спасал старуху, мне, по какой-то абсурдной причине, стало плохо.
— По крайней мере, боль утихнет, Малакай.
— Нет. — Я медленно моргнул, все еще уставившись на стул. — Теперь начнется настоящая боль.
— Может... может быть, она тоже будет избегать тебя.
— Она не сможет. — Это так не работает. Я помнил каждый раз, когда получал шрам возле глаза, снова и снова. Для нее все было по-другому. Она не могла помнить все. Она испытывала серию дежавю, которую пыталась связать между собой, и в итоге находила меня. Мы уже умирали и сделаем это снова.
— Я скажу, чтобы тебя выписали. — Слушая его голос, я желал, чтобы он действительно был Богом. Может тогда я мог бы потребовать, чтобы мы уладили это по-мужски…
Эта мысль меня позабавила, я закрыл глаза и прошептал:
— Пусть будет плюс десять процентов, Альберт.
Я не услышал, что он сказал в ответ. Подождав несколько секунд, я встал с кровати и размял шею. На двери ванной висела сумка с одеждой, так любезно предоставленной Альбертом.
— Я должен спросить тебя. — В комнате никого не было, но я все равно говорил, зная, что тот же Бог, который возвращал мне воспоминания о моих прошлых жизнях, должен был наблюдать или, хотя бы, слушать. — Зачем позволять мне умирать?
Игнорируя физическую боль, я потянулся за сумкой и вошел в ванную.
— Я имею в виду, если я все равно все помню, то почему бы просто не сделать меня бессмертным?
Повернув кран, я брызнул водой на лицо, сделал глубокий вздох и взглянул в зеркало. Посмотрев в свои голубые глаза... Мои глаза, я все-таки не ощущал их своими... Белая кожа, черные волосы... ничего из этого не ощущалось моим, за исключением шрама. Тонкая линия, которая тянулась от моей скулы через веко и упиралась прямо в бровь. На каждом моем лице был это шрам. Иногда, смотрясь в зеркало, мое лицо менялось, отражая мои прошлые жизни. Казалось, что все они стояли прямо рядом со мной, и я мог ясно видеть их, одно за другим.
Там был я — коричневые волосы до плеч, зеленые глаза, светло-коричневая кожа, тюрбан, обернутый вокруг моей головы. Рядом я — белая фарфоровая кожа, карие глаза, черные волосы, стянутые в пучок и закрепленные с помощью сантхугвана5. Дальше я — темно-коричневая кожа, карие глаза, бритая голова и боевые бусы на шее. Я — белая кожа, светлые волосы, собранные на макушке и сбритые по бокам и испачканные ритуальными чернилами. Чем дальше я смотрел, тем больше лиц видел — моих лиц. Лица из разных эпох... их было бесконечное множество.
Я начал поднимать кулак.
— Малакай?
Я замер, и мой кулак завис перед зеркалом. Опустив его, я переоделся в джинсы и черную рубашку с длинным рукавом, которые Альфред достал для меня.
— Мне нужно прокатиться и проветрить голову, — сказал я, открывая дверь ванной. Рядом с ним стояли два доктора в белых халатах.
— Они хотят осмотреть тебя перед выпиской, — сообщил Альфред, бросая мне ключи от моего мотоцикла. — И прежде, чем ты спросишь... Никто не ездил на нем, его доставили сюда ангелы на своих спинах.
— Отлично, и я в порядке, — произнес я, поймав ключи, прежде чем наклониться и надеть свои ботинки, которые стояли у двери.
— Мистер Лорд, когда вы поступили к нам, мы сделали вам МРТ...
— У меня опухоль? — спросил я, завязывая шнурки.
— Нет, мы...
— Кровоизлияние в мозг?
— Нет...
Я выпрямился и посмотрел на двух мужчин передо мной.
— Так почему я все еще не выписан?
— Мистер Лорд, если вы позволите нам объяснить...
— Мой мозг светится, как рождественская елка.
Они переглянулись.
— Вы знаете? — спросил тот, что постарше.
— Доктор, я уверен, мистер Ноэль ознакомил вас с моей историей болезни, и вы в курсе, что в детстве я довольно часто обследовался в больницах. Со мной все в порядке, — сказал я, а про себя подумал: «Во всяком случае, медицина тут бессильна».
— Вы никогда не хотели выяснить, почему это происходит?
— Не-а. И я предпочитаю не становиться лабораторной крысой, пока вы с коллегами будете это выяснять, — ответил я и, кивнув Альберту, направился к двери.
Мне нужно вернуться домой. Чем дольше я оставался здесь, тем больше было шансов столкнуться с ней. Она могла оказаться кем угодно. Пациентка, доктор... кто угодно.
Я же просто ехал в продуктовый магазин, потому что захотел стейк. И только посмотрите, базовая человеческая потребность завела меня в такую ситуацию.
— То, что ты прожил тысячу жизней, не значит, что ты можешь позволить себе хамить, — пробормотал Альфред.
— Я могу позволить себе хамить, иначе в этом проклятии не будет никаких плюсов, — ответил я, следуя за ним к стойке регистрации. Я шел чуть позади него, опустив голову и стараясь быть как можно незаметнее.
— О, мой бог! Мистер Лорд!
Я подпрыгнул от прикосновения маленькой руки и инстинктивно отступил от женщины, изо всех сил стараясь не смотреть ей в глаза. Вместо этого я уставился на ее медицинский костюм, покрытый рисунками утят, и постарался сосредоточиться на нем.
— Мы с сестрой обожаем ваши книги! Не могли бы вы подписать мою? — спросила она, протягивая мне книгу с белой обложкой.
— Нет, — ответил я, уходя от нее по направлению к выходу.
— Мистер Лорд плохо себя чувствует в данное время. Он недавно попал в автомобильную аварию, как вы, наверное, знаете, поэтому, пожалуйста, отнеситесь с пониманием, — я слышал, как Альфред любезно пытался оправдать меня, но меня не заботило, если люди звали меня ужасным человеком, грубияном или придурком. Что, если бы я подписал чью-либо книгу, и тогда какой-нибудь случай или судьба привели бы меня к ней? Их мнение обо мне ничего не значило, по сравнению с моей жизнью... ее жизнью.
Как только я добрался до входной двери и подумал, что свободен, я увидел у своих ног изношенную копию «Антигоны» Софокла. Я уставился на обложку и, не думая, наклонился, чтобы поднять ее. Моя рука коснулась книги в тот же момент, что и ее. Мое сердце сбилось с ритма, а шрам начал гореть так сильно, что глаза накрыла волна боли.
— Малакай Лорд? — ахнула она.
Я мог слышать эхо моего сердцебиения. Выпустив книгу, я попытался сбежать, но она преградила мне путь.
— Подождите! Извините, я знаю, что у вас наверняка весь день были посетители, но я просто хотела сказать…
— Ли-Мей? — повернувшись на звук голоса Альфреда, я увидел, что он стоял возле меня и говорил с... ней.
— Мистер Ноэль. Доброе утро. Простите, я забыла, что вы тоже здесь! — сказала девушка. — Мистер Лорд, я только хотела сказать вам спасибо. Сегодня вы спасли мою мать.
Я не должен был этого делать, но я посмотрел на нее в шоке. Действительно посмотрел на нее — ее светлые волосы были собраны в пучок и ее карие глаза были полны слез. Это была она? Я спас ее мать?
— Ваша мать? — спросил Альфред, потому, что я не мог найти слов.
— Женщина в BMW, да. Я просто... спасибо. В самом деле. Спасибо. — Она быстро всхлипнула, и я попытался обойти ее, но девушка снова преградила мне дорогу.
— Мы могли раньше встречаться? Клянусь, это похоже на дежавю.