ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

«То, что нужно» точно включало кофе, если я не хотел отключиться на дороге. И я забрался в украденную машинку и проехал несколько улиц, пока не нашел кафе, полное любителей утреннего кофе.

Было восемь утра в воскресенье, но эти зависимые уже встали, оделись и были готовы действовать. Шагая сквозь толпу, жаждущую кофе, я ощущал себя как зомби, и не быстрые из «28 дней спустя», а как оригинальные из «Рассвета мертвецов», которые двигались как долгожители с артритом во всех суставах.

Добравшись до стойки, я сделал заказ:

- Два самых больших кофе с двойной дозой эспрессо в каждый.

- Что-то еще? – спросила бойкая бариста.

- Взбитые сливки, - сахар пойдет мне на пользу. Заметив сэндвич на витрине рядом с собой, я постучал пальцем по стеклу. – И эту штучку с беконом.

Бариста подала мне сэндвич.

- Можно имя для кофе?

- Кит.

- Кип?

- Кит.

- А для другого?

- А? – я утомленно прищурился, глядя на нее, она поднесла маркер ко второй пустой чашке. – О. Оба для Кита.

Бариста произнесла беззвучно «ого» и послушно написала мое имя на второй чашке.

- Вас позовут, когда будет готово.

Я заплатил, забрал свой кофе и нашел относительно уединенный столик в углу. Насладившись первым глотком, опустившимся в грудь, я вытащил ноутбук, подключил его к розетке под столом и соединился с бесплатным Wi-Fi кафе.

У меня все еще был открыт Фейсбук в браузере, там я искал жертв Радомира и ничего не получил. Но без новых зацепок я стал листать недавние посты Филипа Шелтона. Если наша отравленная жертва проснулась, я мог бы спросить у него, но Блит вряд ли пустит меня к штабу МП. Может, мне придется проникнуть скрытно, потому что какие еще были варианты?

Филип, судя по его ограниченным страницам в соцсетях, был одиноким мужчиной с большой коллекцией рыбок. У него был крутой аквариум, но это не помогало.

Я записал его интересы, перешел к Меркури, магу, чей кулон-слезу мы нашли у Брэда. Она, в основном, выставляла селфи с друзьями и делилась вдохновляющими цитатами.

Я продолжал решительно и отчаянно, сверял детали, которые узнавал о жертвах, с тем, что уже нашел, но у них не было ничего общего.

Я прислонил голову к стене и закрыл глаза, мои ладони дрожали от количества поглощенного кофеина.

Мои уставшие мысли повернулись к Линне. Где она была сейчас? Она понесла содержимое чемодана Блит? Или осталась в заброшенном здании расшифровывать гримуар с помощью Зака?

Я издал горький смешок. Ну, да. Она, наверное, убежала оттуда, как только я ушел, чтобы не подцепить вшей от друида.

Хотя он мог не отпустить ее с гримуаром, который хотел. Я приоткрыл глаза, переживая из-за того, что произошло между ними без меня, играющего рефери. Линна могла атаковать, но Зак не напал бы на нее внезапно. У него были стандарты.

Верно?

Он не дал мне мучить Деми. Опасный плут отругал меня за плохого поведения с его помощницей. Он мог пытаться сохранить деловые отношения, а не проявлять милосердие, но это все еще было чертой, которую он не пересекал.

А я… чуть не пересек без колебаний.

Я, как и намекала Линна, становился искажённой версией Призрака? Или чем-то хуже?

Я мог попытаться сильнее надавить на сострадание Деми. Я мог провести с ней переговоры, предложить сделку, пообещать ей долг. Но я сразу же стал использовать искажение, чтобы заставить ее сделать то, чего я хотел. Как с Фаустом и Брэдом. Моим первым инстинктом было использовать «психологическую пытку», как это поэтически звала Линна, а не попробовать что-то еще.

Я уперся локтями в стол, опустил лицо на ладони. Конечно, она боялась. Конечно, она сомневалась, что знала меня и то, на что я был способен. Что на меня нашло? Я не был тем, кто сразу давил силой. Я защищался, когда меня угрожали превратить в швейцарский сыр. Но это не касалось Фауста, Брэда или Деми.

И с шокирующим поворотом в пропорциях «Шестого чувства» Зак и Линна согласились в одном: хоть я не мог никому навредить физически, моя власть над чужими разумами была жуткой.

Я отклонился, расслабившись в странной позе, в которой сидел. Я пообещал Джиллиан, самому доброму и щедрому человеку из всех, кого я знал, что не забуду о сострадании. Я снова ее подвел.

Мысли становились все мрачнее, теряли четкость, пока усталость не одолела меня, и мысли превратились в обрывки с взрывами. В этот раз во сне не было шкафа с игрушками из сыра. Слава гауде.

Громкий стук привел меня в чувство. Во рту пересохло, словно он был раскрыт, пока я дремал. Бариста за стойкой смотрела на меня с презрением.

- Простите, - сказал я, не зная, за что извинялся.

- Вы храпели, - ответила она и продолжила молоть кофейные зерна.

В кафе стало куда меньше человек, мой ноутбук тоже «уснул». Я вытащил телефон и проверил время. Было уже больше часа дня.

Проклятье. Я уснул в кафе на четыре часа? Мне нужно было поспать нормально.

Я отогнал остатки сна, сходил в туалет и вернулся на место, включил ноутбук, понимая, что мне нужен был новый подход. Электронная слежка за жертвами не работала, и с такими результатами лучше было пойти с Линной проверять алиби Дариуса.

Постойте. Дариус.

Туман в голове пропал, словно шарик лопнул. Как я мог забыть о зацепке, которую он мне дал? «Постановление Комплексора».

Я вошел в базу данных МП и ввел это в строку поиска. Несколько результатов появилось на экране, быстро сообщив, что это пока еще не стало законом. Это было особым интересом группы CORPAC, предложившей постановление, и если его примут, это изменит то, как гильдии голосовали насчет законов мификов. Я полминуты пытался сообразить сонной головой, потому что гильдии не голосовали насчет постановлений.

За принятие или отмену законов голосовали главы гильдий. Каждый глава гильдии получал голос, и это было частью «равновесия» динамики власти между МП и гильдиями.

Но постановления принимали особые комитеты МП. Были общие комитеты для всяких отраслей от скрытности магии до регистрации мификов, незаконной магии и учет общества мификов.

Я потер лоб, нажал на второй результат поиска, который был официальным протестом, созданным группой из Ванкувера, зовущей себя МПК: Мифики против Комплексора. Это было открытое письмо, заявляющее, что предложенное постановление было недемократическим – я не привык слышать это слово в политике мификов.

По словам МПК, группа CORPAC использовала лазейку, продвигая постановление, которое изменит процесс голосования глав гильдий без влияния глав гильдий на это. Вместо того чтобы у каждого главы был один голос, количество голосов будет зависеть от количества членов гильдии. Больше членов – больше голосов.

Если такое произойдет, голоса маленьких гильдий не будут важными. Несколько самых больших гильдий мира будут доминировать в голосовании и управлять принятием законов.

Я пролистал протест до двухсот сорока четырех подписей, занимающих несколько страниц документа. И первое имя, имя основателя «Мификов против Комплексора», кричало мне с экрана.

Филип Шелтон.

Блин, блин, блин.

Я прокрутил страницу и остановился. Еще два знакомых имени смотрели на меня: Меркури Тибаян и Сорая Садеги. Две другие взрослые жертвы Радомира.

Филип, Меркури и Сорая были основными силами группы МПК, самого громкого голоса против постановления Комплексора.

Мои пальцы дрожали от волнения, пока я собирал кусочки вместе. Я знал, что кто-то в МП сливал информацию Радомиру, и до этого я думал, что маг света подкупал или шантажировал предателя. Но, может – эта теория могла оказаться правдой – предатель из МП был мерзким агентом, который нанял Радомира похитить людей, которые боролись с постановлением Комплексора.

Дедукция Шерлока-Морриса начинала серьезную игру.

Но что же Дэниел? Среди подписавшихся не было никого с именем Дэниел, и в этом был смысл – подросток вряд ли стал бы подписывать такой документ.

Как он подходил ко всему этому?

Я рылся в результатах поиска, искал больше информации о постановлении. Самым важным был день голосования комитета МП: воскресенье, 27 января.

То есть, сегодня.

Это был глобальный видеозвонок с основой в Нью-Йорке, назначенный на 23:30 по восточному времени, то есть, в 20:30 по времени Ванкувера. Оставалось меньше семи часов.

Если целью Радомира – или его нанимателя – было изменить исход голосования, у него оставалось семь часов на это. Он заглушил Филипа, Меркури и Мораю, но кто еще мог пострадать, чтобы голосование было на пользу его нанимателя?

Только один человек в городе был важен в этом голосовании: член комитета Ванкувера. Кто это был?

Ответ: Эми Бьюканан.

Я открыл ее профиль в базе данных МП и чуть не упал со стула. У нее из семьи был только сын. И сына звали Дэниел Бьюканан.

Я нашел адрес дома Бьюкананов, убрал ноутбук в рюкзак и выбежал из кафе. Я грузил рюкзак на пассажирское место машинки, когда телефон загудел в кармане. Линна.

Момент истины: она переживала или злилась?

Я сел за руль и поднес телефон к уху.

- Эй, - сказал я, стараясь звучать ровно, пока заводил двигатель. – Я сейчас за рулем. Прости за шум.

- Куда ты едешь?

- Над чем ты работаешь? – увильнул я, уверенный, что она не одобрит мой визит к семье жертвы.

- Гримуар, - медленно ответила она.

- Что-нибудь выяснила?

- Еще нет.

Она позвонила не для новости о содержимом чемодана? Неловкая тишина повисла между нами.

Я кашлянул.

- Что насчет алиби Дариуса?

- Да, алиби подтвердилось, - признала она.

Я подавил ответ «Я же говорил».

- Я… - она утихла, а потом начала снова деловитым тоном. – Мне позвонила библиотекарь из «Arcana Historia». Кто-то искал сведения о заклинании отрицания, и она решила, что я могу помочь.

- Думаешь, это связано с похищениями?

- Нет, но мне стоит взять гримуар в библиотеку и поискать там ответы. Ты… не хочешь встретиться там?

Она приглашала меня? Это ощущалось как оливковая ветвь, но высохшая, ее стоило полить.