А через несколько дней мы покидали наши обжитые места, как до того палаточные стоянки и лесные базы, оборудовавшиеся с той же тщательностью и необходимыми условиями для работы, — покидали с легкой душой потому, что двигались на запад.

При выборе места в связи с очередной передислокацией нашего полевого подвижного госпиталя мы стремились устраиваться неподалеку от шоссейной или грейдерной дороги, обозначая поворот, ведущий к нам, привычным указателем: хозяйство такого-то. И уж, конечно, тщательно определяли пути к переднему краю, откуда следует ждать раненых, а также пути вывоза их в тыл в случае внезапной необходимости.

Все хозяйство госпиталя вместе с персоналом размещалось на шести грузовиках, приданных нам. Раненых привозили на автомашинах, возвращавшихся после доставки на передовую снарядов, мин, патронов, гранат, и на конных повозках или санях, обслуживавших медсанбаты. Нередко обстановка складывалась так, что легкораненые приходили к нам сами: от поля боя было несколько километров.

Куда бы мы ни передислоцировались, всюду с нами были телефоны полевой связи. Это позволяло командованию во время наступления маневрировать средствами медицинского обеспечения так же, как и средствами боевого обеспечения. Параллельно со штабными документами, фиксирующими дислокацию боевых частей и маневр ими в соответствии с замыслом командования, подготавливались такого же рода документы для войсковых лечебных учреждений. Там среди нескольких ХППГ первой линии фигурировал и ХППГ № 138. Он был развернут, например, в начале Полоцко-Двинской наступательной операции недалеко от Западной Двины, где наносился основной удар по противнику, в период Бауской наступательной операции — близ Биржая, опять же там, где решался успех наступления, стало быть, где предстояли наиболее упорные бои.

Высокая эффективность работы ХППГ № 138 определялась не столько достаточным оснащением, сколько опытными хирургами. Их было немного в госпитале для такой обширной и напряженной работы, но каждый из них владел своим делом в совершенстве, гармонично дополняя друг друга. Разумеется, мои сослуживцы по Смоленску и Калинину тоже были опытные медики. Не берусь взвешивать задним числом, кто кому уступал в чем-то, кто кого превосходил, это просто невозможно сделать да и вовсе ни к чему. При бесконечном разнообразии индивидуальных черт прежних моих товарищей и новых, из 4-й ударной, они были едины в самом существенном — в оказании высококвалифицированной хирургической помощи и беззаветном труде во имя спасения раненых.

Много сил в создание дружного и высококвалифицированного коллектива ХППГ № 138 вложили мои предшественники — майор медицинской службы Лайчинский, подполковник медицинской службы Иванов, как и политработники Крель, Фадеева, ведущие хирурги Ильин, Талмуд. Этот «полевой подвижной» можно с полным правом назвать и работягой и отважным. Чего только не повидал он на крутом пути к победе! Не раз его передовые группы, следуя чуть ли не вплотную за наступающими войсками, развертывали первые госпитальные палатки около населенных пунктов, на противоположных окраинах которых еще продолжались ожесточенные бои. А через несколько часов тут размещался основной состав госпиталя, активно включаясь в организацию хирургической помощи только что поступившим раненым.

Начальник штаба ХППГ № 438 А. Т. Зелинский, многократный участник таких десантов, рассказывал мне о массированных налетах фашистской авиации на населенные пункты, около которых дислоцировался госпиталь, и на самое его расположение. При одном из них в Торопецком районе среди многих пострадавших оказались сотрудники госпиталя старшина Ф. М. Микулинский, получивший проникающее осколочное ранение головы, и медицинская сестра А. Д. Линина с проникающим ранением грудной клетки. Они были тут же оперированы. Когда через неделю их собрались эвакуировать в тыл для дальнейшего лечения, оба они, несмотря на тяжелые ранения, категорически запротестовали: «Здесь работали и будем работать, не уедем отсюда!..» Спустя три недели они и впрямь смогли оказывать помощь вновь поступающим раненым.

— Ни Микулинский, ни Линина к тому времени еще не выздоровели в полной мере, — говорил Анатолий Терентьевич, — но работали, помогая товарищам. Конец горячей военной поры уже брезжил впереди, но до него еще надо было идти и идти…

В начале августа 1944 года получил приказ начальника санитарного управления 4-й ударной армии полковника И. К. Мыся передислоцироваться в район северо-западнее города Даугавпилса. В тот же день часть раненых, лечившихся у нас, отправили на попутных машинах в тыл, а 60 человек, успешно закончивших лечение, — в запасной полк. Вечером подготовились к началу переезда. На четыре полуторки погрузили пять палаток с кольями и необходимым снаряжением, операционно-перевязочное оборудование, лекарства, кровь в ампулах, простыни, полотенца. Рано утром тронулись в путь.

В каждой автомашине находились офицер, две медсестры и три санитара.

Цель была уже близка. Мы подъехали к небольшой речке, притоку Западной Двины, мост через которую оказался взорванным. Неподалеку от него обнаружили брод и перебрались на другой берег. Проехали километр, другой лесом и оказались у опушки. Сверяюсь с картой в моем планшете. Все в порядке. Вдруг слышу выстрелы. Остановил машины, сдали немного назад в лес, отправился с солдатом выяснять обстановку.

К лесу прилегало большое ржаное поле. Вдруг колосья зашевелились и навстречу вышел, пригнувшись, наш лейтенант. Он торопливо замахал рукой, давая понять, чтобы мы остановились и не выводили из леса.

— Здесь перестрелка, товарищ майор! Справа наша рота, слева — фашисты. Выкуриваем… — И кричит погромче: — Остерегайтесь снайперов!

— Где они?

— На деревьях…

Вернулись к своим, посоветовался с майором Несиновым, заместителем начальника ХППГ № 138 по политической части, ехавшим на другой полуторке. Решили расположиться чуть поодаль, на полянке, которая осталась позади, да браться за дело. А трех санитаров и медсестру послали на подмогу роте «выкуривающих».

Через 40 минут они принесли на плащ-палатках двух тяжелораненых и одновременно помогли дойти до нас нескольким раненным в кисти, голени, стопы, предварительно наложив пакеты первой помощи. Наиболее тяжелое ранение, в брюшную полость, было у младшего лейтенанта. Ему требовалась немедленная операция.

К тому времени операционная палатка уже была развернута, поставили операционный стол, инструментальный столик. Вскипятили воду, простерилизовали хирургические инструменты. Раненого положили на стол. Оперировали вдвоем — начальник второго хирургического отделения майор А. Кеворков и я, оба, как положено, в стерильных халатах, резиновых перчатках, масках. Наркоз давала ординатор старший лейтенант медицинской службы О. И. Ступина, самая молодая среди наших врачей. Помогала нам операционная сестра Маша Николаева, быстро и четко подававшая хирургические инструменты и следившая за тем, чтобы каждый инструмент был возвращен ей.

Операция оказалась сложной. Ранение в нижнюю левую часть живота не было сквозным, и нам предстояло отыскать и извлечь пулю. Не прошло и часа, как она лежала в лотке. Операция закончилась благополучно, и мы были уверены, что младший лейтенант поправится и снова вернется в строй.

Его перенесли в послеоперационную палатку, своевременно развернутую под руководством старшей медицинской сестры А. И. Антоновой.

Одновременно была подготовлена палатка для вновь прибывших раненых. Их набралось уже более двадцати.

Мы с Кеворковым, умывшись после операции, настроились на хороший перекур. Но, оглядевшись, быстро расправились со своим «Беломором» и пошли к новичкам.

А тут подъехало еще несколько машин с имуществом и персоналом госпиталя. Вскоре он развернулся полностью, и все пошло в нем привычным, отработанным порядком, словно ему так и положено от природы располагаться под открытым небом, на зеленой поляне близ притока Западной Двины, в нескольких километрах от переднего края.