В карауле я стоял не один, с другой стороны периметр лагеря защищал Серый. Тоже с надетым на глаза прибором, превращавшим непроглядную тьму в относительно светлые сумерки, наполненные зеленоватым свечением. Присев на плоский камень (предварительно подстелил толстое одеяло, не хватало ещё застудить что-то важное), я просто вертел головой вправо и влево, полностью контролируя большой полукруг. С другой стороны лагеря то же самое делал Серый. Оружие под рукой, если что, предупредить своих успею. Меня, конечно, могут снять стрелой, вот только стрелой ещё нужно попасть, а попробуй сделать это в темноте. Да и ползущий с ножом в зубах диверсант не страшен, опять же потому, что я его буду видеть, а он меня нет.

Изредка я вставал и прогуливался вдоль периметра. При этом даже запомнил маршрут, на котором нет камней и палок, чтобы не создавать лишнего шума. Раз в полчаса я и Серый докладывали Кириллу о том, что в пределах видимости никого нет. Он сонным голосом отвечал. Для сохранения тишины присоединили к рациям гарнитуры.

Они пришли поздно, около двух часов (на часах у меня имелась подсветка, но включать её я побоялся, чтобы не демаскировать себя). Неподалёку, между несколькими валунами размером с автомобиль я разглядел шевеление. Чуть позже там появились люди, четыре или пять человек, все одеты в тёмное и без доспехов. Диверсанты, пластуны, решили заняться стелс-экшном, перерезать всех пришельцев во сне. Ну, ребята, удачи вам.

Я тихонько доложил Кириллу о гостях, тот даже не соизволил поднять тревогу.

- Сам разберёшься? – спросил всё тот же сонный голос.

- Попробую, - ответил я со вздохом.

По идее, ничего сложного нет, сейчас полезут, я подпущу их поближе и перестреляю в упор. Я для них невидим, вот только невидимость эта до первого выстрела, придётся перемещаться. Кроме того, ещё неизвестно, сколько их там за камнями. Могут ведь стрелами засыпать.

Минут через пять аналогичную группу разглядел Серый.

Ждать пришлось долго, враги о чём-то долго совещались, слов я разобрать не мог, а если бы и мог, то горский диалект мне неподвластен, хоть и является разновидностью государственного языка. Наконец, приняв какое-то решение, они отправили первого смельчака. Молодой парень (явно горит желанием отличиться перед старшими) медленно полз, прижимаясь к земле и стараясь не производить шума. Последнее у него получалось отлично, если бы не ночное видение, остался бы незамеченным.

Направление его движения проходило через то место, где стоял я, карабин в руках, патрон в стволе, с предохранителя снят. Одно нажатие – и диверсанта нет. Правда, и я буду обнаружен, вспышку ничем не замаскируешь. Рука сама потянула из ножен кинжал.

Спина диверсанта оказалась прямо подо мной, он прополз в двадцати сантиметрах от моего ботинка. Теперь осталось только… Рука предательски дрожала, но дело своё делала. Кинжал вошёл между рёбер как раз напротив сердца, вдавленный туда всей тяжестью моего тела, кончик упёрся в камни снизу. Убитый успел издать странный звук, напоминающий очень громкую икоту, пару раз дёрнулся и затих.

- Первый готов, - доложил я в рацию, но, видимо, сделал это слишком громко, те, кто сидел за камнями, встревожились, вскочили и стали вглядываться в сторону лагеря. Я поднял карабин, но передумал, вместо этого поймал висящую гарнитуру и нажал кнопку.

- Можете пугнуть их из пулемёта?

- Говори направление, - отозвался Модест.

- Ближний ко мне фургон, задняя бойница, оттуда на одиннадцать часов. Горизонтально, не ошибёшься.

Позади послышалась возня и негромкие маты, после чего в бойницу просунулся ствол пулемёта, а секунду спустя ночную тишину разорвал звук длинной очереди. Попал наш пулемётчик удачно, как раз в то место, где столпились враги. Сколько жертв в итоге получилось, сказать было сложно, но я услышал крики и увидел падающих людей. Один точно выжил и теперь бодро улепётывал вправо, как раз у меня на виду. Целиться было не очень удобно, но и промахиваться с пятидесяти метров стыдно. Сухо щёлкнул одиночный выстрел, вспышка на мгновение ослепила меня, а когда способность видеть вернулась, беглец уже лежал на дороге, не подавая признаков жизни.

Спустя несколько секунд Серый доложил, что с его стороны группа снимается и уходит, но прежде, чем они ушли, в спину им мы сделали несколько выстрелов, поэтому ушли не все, а те, кто ушёл, сделали для себя правильные выводы. Грабить караваны – занятие опасное. Чревато преждевременной смертью.

Утром мы насчитали вокруг лагеря семь трупов, считая и того, которого зарезал я. А вот застреленный беглец куда-то пропал, то ли труп утащили свои, то ли сам уполз, притворившись сначала мёртвым. Последнее было маловероятно, поскольку в месте, где он лежал, мы обнаружили огромную лужу крови. С такой кровопотерей не живут, а медицины здесь нет.

Сменили меня ближе к рассвету, поспать удалось часа три, да и то за счёт завтрака. Есть пришлось остывший суп уже на ходу. А потом я благополучно закрыл глаза и задремал прямо на сидении, в конце концов, после бессонной ночи положено расслабиться. Гарнитура так и стояла в ухе, если что, разбудят.

Расслаблялся я часа два, потом в ухе прозвучал грозный голос:

- Заезжаем на мост, всем приготовиться.

Я спохватился и вскинул карабин, одновременно поправляя съехавшую на глаза каску. Мост оказался не таким уж страшным, просто узкий проход по природному перешейку, дорога шла, словно по дамбе электростанции, но дорога достаточно широкая, а справа и слева она огорожена огромными валунами, препятствующими скатыванию в пропасть. Лошади, впрочем, от такой дороги в восторг не пришли и старались ступать медленно и осторожно.

Фургоны шли неспешно, с большой дистанцией, а глаза всех, кто не правил лошадьми, были прикованы к отвесным скальным стенам с двух сторон впереди. Стены эти только казались сплошным камнем, а на деле там было полно всевозможных уступов и площадок, на которых могли разместиться стрелки с луками.

Половину «моста» мы преодолели спокойно. Да и вторая не обещала никаких сюрпризов. Я двигался в третьем фургоне, глядя вправо. Тут в ухе заговорил знакомый голос:

- Павлик, на два часа, метра два выше моста.

Подняв глаза в указанное место, я разглядел там худощавого парня с короткой бородой, в руках он сжимал лук, а одежда его цветом не отличалась от камней, даже лицо замотано по глаза, отчего заметить его было крайне сложно.

- Вижу, - отозвался я, - что делать?

Человек этот не выказывал никакой агрессии, просто сидел на каменном выступе и смотрел на нас, лук просто сжимал в руках, очень может быть, что так и просидит всё время.

- Валить, - грустным голосом скомандовал Кирилл. – У тебя угол подходящий.

Я вздохнул, пряча свой гуманизм подальше, прицелился и нажал на спуск, отмечая, что рука уже не дрожит, да и в душе никаких терзаний, постепенно превращаюсь в машину смерти. Отдача легко толкнула в плечо, а наблюдавший за нами парень был отброшен к стене, по которой медленно сполз, оставляя за собой кровавую полосу в ладонь шириной.

Поняв, что обнаружены (точнее, подумав, что обнаружены, мы ведь только одного разглядели), горцы приняли решение атаковать. Таких сидельцев с луками внезапно объявилось около трёх десятков, в нашу сторону полетели стрелы. Вряд ли нам что-то угрожало, но вот лошади были ничем не прикрыты, если убьют их, то встанем намертво.

К счастью, горцы тоже понимали ценность лошадей (наверняка они тут продаются ещё дороже рабов) а потому никто специально в них не стрелял. Вся перестрелка длилась около минуты. Я свалил пулями троих лучников, Модест впереди лупил короткими очередями, да и Кирилл стрелял без остановки, надо полагать, ни разу не промахнувшись, на то и снайпер. Очень скоро врагов на стенах не осталось.

Зато они имелись наверху, там, на небольшой площадке собралось около двадцати бойцов, которые, уже не надеясь на луки, подкатывали к краю огромные валуны. А достать их было проблематично из-за большой высоты, только из крайних фургонов.

- Заткните уши! – раздался в рации голос Серого.

Я хотел сказать, что в горах вообще стрелять не рекомендуется, а из такого калибра и подавно, но не успел. Оглушительный грохот ударил по ушам, заряд картечи просто смёл всех нападавших с вершины, не позволив им сбросить ни одного валуна.

Эхо долго металось между каменных стен, гремел грохот близкого камнепада, тряслась земля под колёсами телег. Стихло всё только через пару минут. Враги, если таковые ещё оставались в живых, предпочли затаиться и не отсвечивать. Теперь, кажется, все местные вояки досыта наелись общения с нами.

Стоило нам проехать опасный участок, как каменные стены послушно расступились, открывая обширное плато, где видимость составляла несколько километров, теперь опасаться было нечего, только ехать вперёд, стараясь покрыть до темноты как можно большее расстояние.

Глава шестая

Спустившись с гор, мы оказались на приличной широкой дороге. Указатели исправно сообщали, что движемся мы по территории домена самого Императора, то есть, можно временно расслабиться, опасаться тут нечего. Или почти нечего.

Увы, расслабление длилось всего два дня, на третий караван внезапно замедлился, а потом свернул с большой дороги на неприметный просёлок, уходящий вперёд под острым углом от основной дороги.

Новая дорога была узкой, ветви деревьев часто скребли по стенкам фургонов, а под ногами чавкала жидкая грязь. Чуть позже Кирилл решил довести до личного состава причину поворота:

- Как я уже говорил, - произнесла рация голосом командира, - сейчас, на императорских землях, нам попадутся кордоны, проверяющие груз и взимающие налог в казну. Этакая внутренняя таможня. Свернув с дороги, можно этого избежать, благо, базы данных здесь нет, как и связи между кордонами. Сейчас сместимся немного на восток, пройдём по границе соседнего княжества. Потом, километров через сто, вернёмся обратно на тракт.