Глава 1. Кровавый труп

 50 лет назад, Бяоцзы, Чанша[1]

Четыре человека сидели на корточках на кургане и молча смотрели на лоянскую лопату[2], лежащую перед ними на земле.

На изогнутом железном полотне комьями рассыпалась старая почва, которую только что вытащили из-под земли. Странно было то, что сквозь грязь проступала струйками ярко-красная жидкость, словно земля внизу была пропитана кровью.

Лао Яньтоу[3] затянулся трубкой, выдохнул дым, а затем сказал:

—  Плохо. Очень плохо. В этой гробнице есть цзунцзы[4]. Если мы решимся и спустимся, то возможно, там и погибнем.

Юноша с повязкой, закрывающей левый глаз, воскликнул:

— Да что с вами не так, старший?! Если ваши старые ноги слишком слабы, то и не спускайтесь. Мой брат и я пойдем и позаботимся о том, что находится внизу. Неважно, что или кто это — дайте мне пистолет, я просто пристрелю его.

Лао Яньтоу не рассердился, лишь тихо рассмеялся и сказал бородатому мужчине, сидевшему рядом:

— Твой второй сын[5] слишком самоуверен. Когда-нибудь он все же вляпается в неприятности. Ты должен был лучше учить его. Наше дело — это нечто большее, чем мнить себя властелином земли, размахивая оружием.

Бородатый строго посмотрел на сына:

— Ублюдок! Как ты разговариваешь с дедом?! Этот старик копал землю, когда ты еще дерьмо в утробе матери жрал.

— А что я сказал такого? Или я был не прав, а предки не говорили «кровь земле — золото трупам»? Если там цзунцзы, значит, есть и ценности. Мы здесь не ради кастрюли супа, если не спустимся, тогда зачем пришли?

— Ты еще огрызаться смеешь! — бородатый занес кулак, собираясь ударить, но лао Яньтоу остановил его.

— Побоями его не переубедить. Ты и сам был таким в молодости, яблочко от яблони недалеко падает[6].

Парень рассмеялся, глядя, как выговаривают его отцу, но лао Яньтоу закашлялся, а затем ударил внука палкой:

—  Над чем смеешься? Не стоит шутить, когда встречаешь цзунцзы. Прошлый раз твой дядя откопал одного из них в Лояне. С тех пор он не в себе — до сих пор не понятно, выжил он из ума или что-то в него вселилось. Я спущусь первым. Ты, — обратился старик к бородатому, — выжди минуту и следуй за мной. Второй сын с лопатой пойдет последним. Третий сын[7], — обратился он к самому младшему, — ты вниз не пойдешь, останешься здесь. Если спустимся все четверо, отступать в случае чего будет некуда. Ты будешь держать конец веревки, к которой привяжем ведро. Если почувствуешь, что мы дергаем, или услышишь наш крик — вытаскивай его.

— Не буду я сторожить, — возмутился третий сын. — Если старший брат идет, то и я должен.

Лао Яньтоу засмеялся:

— Если подождешь здесь, я найду тебе золотой нож.

— Не надо мне ничего, я могу справиться и сам добыть все, что захочу.

Одноглазый брат вспыхнул и схватил младшего за уши:

— Ты дурак! Куда тебе со мной, расшумелся тут!

Третьего сына, похоже, часто били. Когда он понял, что старший брат не на шутку рассердился, то испугался и ответить не посмел. Он смотрел на отца в надежде, что тот придет на помощь, но отец отвернулся. А старший брат пригрозил:

— Не надейся, дед и отец в этот раз тебе не помогут. Если снова будешь шуметь, я тебя отделаю как следует.

Лао Яньтоу похлопал второго сына по плечу и крикнул:

— Работаем, мальчики! — Сам он уже пританцовывал с лопатой в руках.

Спустя полчаса проход, который они копали, стал настолько глубоким, что дна не было видно. Второй сын время от времени выбирался наружу, чтобы подышать свежим воздухом, но от старших не было слышно ни звука. Младший сын потерял терпение, нагнулся над входом и крикнул:

—  Дедушка, нашли что-нибудь?

Спустя мгновение снизу донесся глухой голос:

— Я не... знаю... ты... оставайся, где стоишь, держи... веревку!

Это был голос второго сына. Затем мальчик услышал прокуренный кашель деда:

— Сними его... Слушай! Кажется, что-то движется!

Затем наступила гробовая тишина.

Третий сын понял: что-то внизу не так. Он испугался настолько, что был не в силах двигаться. И вдруг услышал какой-то хруст, от которого волосы встали дыбом — в проходе словно проскрипела лягушка.

А потом снизу закричал второй брат:

— Третий, тяни!

Он не осмелился пренебречь указанием, уперся ногами в скользкую землю, схватил привязанную к ведру веревку, изо всех сил потянул и почти вытащил. Но после нескольких рывков что-то внизу захватило веревку и с силой потащило обратно, внутрь пещеры. Третий сын не ожидал такого, его почти втянуло в яму. Дрожа от волнения, он обвязал конец веревки вокруг талии и откинулся всем телом назад, почти упав спиной на землю под углом в тридцать градусов. Этот трюк он использовал при перетягивании каната в играх с друзьями в деревне. Так получалось увеличить вес, тянувший канат — и, даже если к другому концу был бы привязан мул, то мальчик перетянул бы его.

Нечто в пещере упорно противостояло ему. Обе стороны боролись, не уступая друг другу ни на волос. Через секунд десять он услышал выстрел в пещере, а затем крик отца:

— Третий сын, беги!!!

В этот миг веревка ослабла, ее конец вылетел из ямы со свистом, вытащив на свет ведро! Третий на мгновение растерялся, но он понимал, внизу что-то случилось. Поэтому, не глядя, он схватил ведро и побежал прочь!

Он пробежал за раз больше километра, прежде чем осмелился остановиться, заглянул в ведро, которое все еще держал в руках, и закричал от ужаса. На дне ведра лежала окровавленная отрезанная рука. Он узнал ее и не смог сдержать слез: это была рука второго сына. Похоже, даже если брат не умер, то останется калекой. Думая об этом, третий сын стиснул зубы, желая вернуться, чтобы спасти брата и отца. Он повернулся, чтобы бежать обратно — и увидел кроваво-красное существо, сидящее на корточках позади и смотревшее на него в упор.

Младший сын не был тупым недоучкой. Множество раз он с отцом отправлялся грабить могилы, видел много странных вещей и знал, что под землей может случиться всякое. Самое главное — не суетиться, но действовать обдуманно и быстро. Независимо от того, насколько злобны существа в гробницах, они немногим отличаются от человека. Все — и доброе, и злое — должно подчиняться законам физики. Если пуля попала — бояться уже нечего.

Думая так, он собрал волю в кулак  и, отступая, снял с пояса пистолет — и стрелял, не останавливаясь. Ливень пуль накрыл кроваво-красное существо, начавшее движение в сторону мальчика. Но пули не остановили тварь. Мальчик присмотрелся — и по его спине пробежал холодок, а желудок неприятно сжался. Он совершенно четко видел, что перед ним стоит человек с содранной кожей! Весь покрытый кровью и слизью, словно его выдавили из кожи. Но каким-то чудом этот человек все еще мог двигаться. Неужели кровавый цзунцзы выглядит именно так?!

Пока он раздумывал, тварь пригнулась и вдруг рванулась вперед, неожиданно прижавшись своим окровавленным лицом к его лицу. Кислый запах ударил в нос. Третий упал на спину, но тут же снова выстрелил, всаживая в грудь чудовища всю обойму. С близкого расстояния пули прошли сквозь изуродованное тело, разбрызгивая кровь, цзунцзы сделал несколько шагов назад. Третий сын, не помня себя от радости, снова спустил курок, целясь в голову, но услышал лишь щелчок — пистолет дал осечку!

Этот старый пистолет был трофеем из свежей могилы военачальника, разграбленной дедом. Кажется, потом пистолетом не пользовались годами. К сожалению, в последние годы третий сын бегал за своим отцом и в заботах не было времени почистить оружие. Кто же знал, что в итоге в критический момент пистолет заклинит. Но и третий был не так прост — увидев, что оружие не слушается, он просто изо всех сил швырнул его в тварь, а потом, не проверяя — попал или нет, развернулся и побежал. На этот раз он не рисковал даже оборачиваться, а заметив впереди большое дерево, рванул к нему, надеясь, что тварь не сможет туда залезть. Вдруг нога подвернулась, и он, наевшись грязи, влетев лицом прямо в пень, рот и нос сразу же наполнились кровью.

Третий сын яростно хлопнул ладонью по земле — ну, блядь, что ж так не везет-то!

И тут он услышал позади звук, похожий на шум ветра, и понял, что Янь-ван[8] уже призывает его к себе. Цзунцзы приближался. Сердце бешено забилось, но мальчик, решив, что раз уж суждено умереть, значит умрет, вжался в землю, стараясь совсем не двигаться, притворяясь мертвым. Странно, но цзунцзы, казалось, не увидел его. Двигаясь вперед, он наступил на ребенка, распростертого на земле, кровавые ступни оставили след на спине. Цзунцзы был на удивление тяжелым. Мальчик почувствовал подступившую к горлу желчь и ее горький привкус во рту, спина стала зудеть нестерпимо, глаза застилал туман. Он понял, что, скорее всего, отравлен, и яд чудовищно силен. Как сквозь туман он смотрел на лежащую недалеко руку старшего брата, и вдруг заметил, что в ней что-то зажато.

Он с силой моргнул и присмотрелся. Это оказался кусок древнего шелка. Третий подумал, что раз уж брат пожертвовал жизнью ради этой тряпки, то это точно была не самая обычная вещь. В голове мелькнула мысль: «Я не знаю, как они там. Надо сберечь эту штуку. Если и правда сдохну здесь, то, когда найдут мой труп, найдут и ткань. Значит, брат не зря потерял руку, и я тогда умру не зря». Он тяжело поднялся, прополз несколько шагов, с трудом разогнул плотно сжатую руку брата, достал лоскут шелка и засунул его себе в рукав.

В это время в ушах начало шуметь, глаза словно затянула пелена, а руки и ноги похолодели. Кажется, он обделался. Странно, но в этот момент мальчик почувствовал прилив стыда. Люди, умершие от отравления, выглядят отвратительно. Он надеялся, та милая девочка из деревни, которая всегда ему улыбается, не увидит его грязное отвратительное тело, если его найдут и доставят домой.

Он продолжал думать о всякой ерунде, мысли стали несвязанными, и в этот момент рядом снова раздался тот хрустящий звук, который впервые он услышал у входа в пещеру.