— Нет! — рявкаю, и он, ворча, снова врезается в меня.

Раненой ладонью он скользит мне под затылок, приближая мое лицо к себе. Не уверена, он хмурится потому, что злится, или потому, что у него болит рука.

— Говори, — приказывает он и снова бросается вперед.

Я не собираюсь поддаваться. Это действительно слишком рано. Но он не остановится, он зашел слишком далеко.

— Нет, — твердо и четко заявляю, тяжело дыша.

Он рычит и немилосердно вколачивается в меня, подбрасывая еще выше по кровати, и я цепляюсь за него внутренними мышцами.

— Черт возьми, Ава, скажи! — рычит он. По его виску стекает капелька пота, а хмурая морщинка на лбу занимает свое место.

— Нет!

— Ава! — кричит он, и мое имя эхом разносится по спальне, прежде чем он набрасывается на мой рот в жестком поцелуе. Я брыкаюсь и извиваюсь под его сильным телом и жадным ртом, а в паху бурлит ожидание моего освобождения.

— Тебе это нравится? — выдыхает он мне в рот, продолжая безжалостно вколачиваться.

— Да!

— Ты хочешь такого каждый день?

— Да! — кричу. Я действительно хочу!

Он с силой дергает меня за волосы и мощно вращает бедрами.

— Тогда скажи, — рычит он.

Я чувствую, как внутри меня щелкают, разворачиваясь, туго скрученные спирали удовольствия, и я разлетаюсь под ним на осколки. Когда он овладевает моим телом, душой и сознанием, я теряю всякий разум.

— Да! Да! Да! Мать твою. Да! — кричу я.

— Следи за своим гребаным языком! — Его гулкий голос пронзителен, он присоединяется к моему удовольствию и отпускает мои волосы, прежде чем ударить кулаком в матрас. Должно быть больно! Он толкается в меня так глубоко, как только может, и, откинув голову назад, замирает.

Он стонет.

Я чувствую, как горячая волна его освобождения проникает глубоко в меня, и отпускаю изголовье кровати, чтобы положить руки ему на грудь. Он опускает голову, его глаза находят мои, и он медленно кружит бедрами, приводя нас обоих в чувства.

— Было не так уж трудно, правда? — Голос у него хриплый.

Я поглаживаю ладонями его твердую грудь.

— Я находилась под влиянием, — говорю и мысленно шлепаю себя за неудачный выбор слов.

Он, конечно же, не сможет удержать меня. Но потом я понимаю... это Джесси, мой неразумный, помешанный на контроле надзиратель. Он сможет, и удержит.

Он улыбается великолепной, широкой улыбкой и нежно меня целует, затем переворачивает нас так, что я растягиваюсь на этой груди. Он проводит пальцем по моей спине и гладит волосы. Счастливая, я прижимаюсь к нему.

Он вздыхает.

— Я не могу быть с тобой каждую секунду, — заявляю глубокомысленно, хотя то, как я сейчас себя ощущаю, очень заманчиво. Почему бы мне не хотеть этого днем и ночью, и в промежутке между ними?

Он делает длинный и усталый выдох.

— Знаю, что не можешь. Но мне бы хотелось.

— У меня есть работа, своя жизнь.

— Я хочу быть твоей жизнью, — тихо говорит он.

— Так и есть, — возражаю шепотом.

Он может быть таким ранимым и нежным, и я знаю, что тому причина — я. Он далек от властного зверя, который только что втрахал в меня немного здравого смысла. Но смысл ли это или чистейшее безумие?