Глава 14

Это прекрасно, правда?

Почти два часа спустя...

— Может, сходим в кино? — предложила я.

Грей был за рулем. Я сидела на пассажирском сиденье. Мы направлялись обратно к нему домой.

Бабушка Мириам сообщила нам, еще немного пообщавшись в зале Общины, после того, как пение, проповедь, молитвы и еще немного пения закончились, что у нее появились планы (именно тогда) с ее подругой Ширли. Они собирались поехать к дочери Ширли на воскресный обед. Затем дочь Ширли со своим мужем собирались пойти погулять, а бабушка Мириам и Ширли решили присмотреть за внуками Ширли.

Она собиралась вернуться домой не раньше десяти вечера.

— Ты можешь, — начала она, ее взгляд скользнул ко мне, губы дернулись, затем она снова посмотрела на Грея, — заказать пиццу или еще что-нибудь.

— Думаю, я смогу накормить себя и свою девушку, — пробурчал Грей, затем неожиданно, без лишних церемоний, наклонился, поцеловал свою бабушку в щеку, схватил меня за руку и потащил прямо к грузовику.

Во время этой короткой, быстрой прогулки я спросила, нужно ли помочь Ширли с бабушкой Мириам и ее креслом, но Грей заверил меня, что муж дочери Ширли знает, что надо делать, и сам разберется с этим.

И вот так мы уехали.

Теперь в нашем распоряжении был целый день. У меня снова был выходной, и я хотела заняться чем-нибудь, чем занимались нормальные люди.

Раньше, когда я была ребенком, Кейси водил меня в кино. Не так часто, это было вроде подарка, и я это любила. Я обожала попкорн в кинотеатре. Я любила находиться в темном зале, где чувствуешь себя в одиночестве, даже когда это не так, твое внимание поглощено тем, что происходит на экране.

Но, когда я выросла и поняла, что фильмы были роскошью, которую мы не могли себе позволить, я положила этому конец.

Теперь, я варила свой собственный кофе. Заливала молоком свои собственные хлопья. Я ходила в продуктовый магазин (вроде как, если магазин на углу можно было отнести к таковому, но я думала, что можно, так как большинство товаров, которые там продавали, были продукты). У меня была работа. У меня была юбка. У меня было свое собственное жилье.

Я была почти нормальной.

И хотела заняться чем-нибудь нормальным.

И я надеялась, что Грей тоже хотел.

Мы свернули на длинную, узкую дорогу, которая вела к его дому, и он пробормотал:

— Мы не поедем в кино.

Я в удивлении повернулась к нему. Потому что он был чем-то озабочен. А еще потому, что в тот момент мне пришло в голову, что Грей давал мне все, что я хотела, и меня удивило, что он отказал мне.

Не то, чтобы я о чем-то просила. Ни ужин с лучшим стейком, независимо от того, что его подавали у ОВИВ. Ни оплату за мой завтрак, когда мы ходили в закусочную. Ни пару перчаток, при одном взгляде на которые и определенно на ощупь, можно было сказать, что они были далеко не из дешевых.

Но он все равно дал мне все это.

Затем меня осенило, у него был прекрасный фермерский дом, много земли, приличная одежда и отличная кожаная куртка, но первые два он унаследовал, и ему приходилось поддерживать их в должном состоянии. У него также имелись обшарпанный пикап, которому, должно быть, было не меньше десяти лет, и бабушка, которой нужна была сиделка пять дней в неделю, чтобы заботиться о ней.

Может, он не мог позволить себе и купить дорогие перчатки, и отвести меня в закусочную, и сводить в кино.

— Я плачý, — радостно сказала я, и я могла себе это позволить. Не то, чтобы я собиралась уйти на пенсию на Ривьере через год, но без оплаты гостиницы и с тем, что Дженни предоставляла мне комнату в течение двух месяцев бесплатно, я могла сводить нас в кино и сэкономить на все, что мне было необходимо, чтобы начать свою жизнь.

И я с нетерпением ждала этого. Приобрести свою собственную машину. Свои собственные кружки. Собственное столовое серебро. Купить свой собственный плед. Заменить телевизор Грея новым.

Я не могла дождаться этого.

— Мы не пойдем в кино, детка, — пробубнил Грей, тихим, ласковым голосом, но по-прежнему отстраненно.

— Ладно, — прошептала я.

Может быть, ему не нравились фильмы, или ему не нравилось ходить в кинотеатр. Может быть, я сама схожу в свой следующий выходной. Хотя, я не знала, где находился кинотеатр. Я знала, что в городе его не было. А у меня не было машины, поэтому я могла добраться туда только, если бы попросила Грея подбросить меня, а потом забрать, но я не собиралась это делать.

Поэтому, возможно, я должна была подождать, когда у меня появится своя собственная машина, что могло бы случиться в ноябре, мало ли что я очень давно не была в кино. Я могла бы подождать до ноября.

Грей припарковал свой грузовик на обычном месте, рядом с домом, и его дверь распахнулась еще до того, как он заглушил старушку. Когда я открыла свою дверь, она заскрипела, я спрыгнула вниз, и она снова заскрипела, когда я ее захлопнула.

Затем я подпрыгнула, потому что Грей стоял прямо передо мной, он схватил меня за руку и потащил в дом.

Какого черта?

То есть, он держал меня за руку и делал это часто. Обычно, он обнимал меня за плечи и прижимал к себе, но держать меня за руку не было редкостью. Он даже ждал со своей стороны грузовика, когда мы приезжали к нему домой, пока я обойду его, чтобы взять меня за руку или обнять за плечи и пройти небольшое расстояние до его дома.

Но он никогда не подходил с моей стороны, не хватал мою руку и не тянул меня в дом.

Вверх по трем деревянным ступенькам к крыльцу, мимо качели на крыльце, прямо к входной двери и внутрь. Затем он остановился, закрыл дверь и незамедлительно скинул свою кожаную куртку, и бросил ее в коридоре на ближайший к двери предмет мебели. Это была одна из тех вещей, похожих на странный стул с подлокотниками и очень высокой спинкой, в которую было встроено зеркало, сиденье открывалось так, что там можно было хранить какие-то вещи, а вокруг зеркала были крючки.

Пока он снимал куртку, я перекинула ремешок своей сумки через голову.

Как только я сняла сумку, Грей схватил ее и бросил на свою куртку.

Я моргнула и застыла на месте.

А Грей — нет.

Он скинул свой пиджак (к слову сказать, Грей надевал в церковь костюм, и выглядел в нем потрясающе, темно-синий с темно-синей или серой рубашкой под ним и необыкновенным галстуком. Он нравился мне в джинсах, но, должна сказать, что в костюме он выглядел великолепно). Грей швырнул пиджак на свою куртку, и я посмотрела на него.

— Что..? — начала я, но он схватил меня за руку и потащил вверх по лестнице.

Тогда я поняла, в чем дело, и в животе у меня запорхали бабочки.

Бабушки Мириам не было дома.

Весь дом был в нашем распоряжении.

До десяти вечера.

И вчера все барьеры пали.

Вот и последствия.

Боже мой.

Биение моего сердца ускорилось, и к тому моменту, как мы добрались до последней ступеньки, я чувствовала каждый его удар.

Поднявшись наверх, вместо того, чтобы пойти налево, в мою комнату, он повел нас направо.

В его спальню.

Я никогда не видела его комнаты, хотя она располагалась напротив ванной. Дверь всегда была закрыта.

По какой-то странной причине, мне не терпелось ее увидеть.

За рекордное время Грей провел меня по коридору, протянул руку, повернул дверную ручку и втащил меня в свою комнату.

Я понимала его спешку, знала его намерение, но все равно, впервые войдя в его спальню, я оцепенела и просто смотрела в изумлении.

Потому что, мы словно вошли в другой мир.

Ни кружевных салфеточек. Ни цветов. Ни ковров в пастельных тонах. Ни симпатичных лоскутных одеял.

Стены были такого же цвета, как и его рубашка — темно-синие с серым. Мебель — массивной, мужской, из темного дерева, аскетической и со строгой, подобающей мужчине отделкой на ящиках и шкафах.

В их доме было чисто и опрятно, хотя и полно всяких вещей.

Его комната не была чистой и опрятной или заполненной всяким барахлом. Никаких наград, которые он завоевал, занимаясь спортом в юности, никаких почетных лент. Над кроватью висела огромная черно-белая фотография гор Колорадо, которую, как я знала, сделал Коттон, знаменитый фотограф, живший в этих горах. На полу валялись джинсы, ботинки, футболки с длинными рукавами и фланелевые рубашки. На тумбочках — книги, так много книг, что часть их упала на пол. На одном из комодов стояла небольшая чаша с мелочью. На прикроватных тумбочках — по-мужски солидные, одинаковые светильники, и еще один — на невысоком комоде с зеркалом.

И все. Никаких других декоративных штрихов. Ничего.

А кровать была большой.

Огромной.

Квадратные изголовье и изножье с рейками, темно-серое покрывало на пуховом одеяле, темно-синие простыни. У изголовья незаправленной кровати валялись в беспорядке шесть подушек.

— Снимай сапоги, милая, — пробубнил Грей, я слегка подпрыгнула от неожиданности и посмотрела на него, он развязывал свой галстук.

— Чт...что?

— Сапоги... — его глаза остановились на моих, и страсть, горевшая в них, соответствовала жару, охватившему мое тело, — снимай.

О...

Боже.

Я опустила голову, подняла ногу и стянула сапог. Затем сделала то же самое с другой ногой.

Только я выпрямилась, а Грей уже был рядом и, обойдя меня, прижимался ко мне, пока разматывал мой шарф с шеи, а затем отбросил его в сторону.

У меня снова все внутри сжалось, сердце стало биться сильнее, а между ног разлилось тепло.

Он двинулся вперед, подталкивая меня спиной к кровати, его руки были на моей джинсовой куртке, он стянул ее с моих плеч, вниз по рукам, и затем она исчезла.

У меня во рту все пересохло.

Затем он крепко обнял меня одной рукой, зарывшись пальцами другой в мои волосы, Грей обхватил мою голову и слегка наклонил ее, его голова наклонилась в другую сторону, и он обрушился на мой рот.

Его язык скользнул в мой рот, когда, непроизвольно обхватив его руками, я упала назад на его кровать, и он приземлился сверху.

Ох, да, это было удивительно.

У меня перехватило дыхание под тяжестью его тела, но он сразу же перекатился на спину, увлекая меня за собой, и я оказалась на нем, а он все продолжал целовать меня.