Амичия повернула ручку и открыла дверь. Она пошла по длинному коридору, лишившему ее дыхания.

Потолок был разрисован от руки сценами с рыцарями на конях, их охотничьи псы бежали впереди за белым оленем. Каждый рисунок был детальным, она даже не могла увидеть конца картины в конце коридора.

Люстры были больше ее роста, свисали с потолка. Изящные кусочки стекла подрагивали на ветру, проникающем в разбитые окна, и они позвякивали, музыка звучала в коридоре. На стенах висели золотые лампы над белыми мраморными статуями самых красивых людей в ее жизни. Ближе всех была женщина в тоге, одна грудь была голой. Ее лицо выглядело так, словно она застыла во времени, ведь изобразить лицо идеально никто не мог.

Амичия, сжимая факел, пошла по коридору. Ее сапоги хрустели битым стеклом, куда бы она ни шла, но она игнорировала опасность. Она наслаждалась видом перед собой. Она не могла остановиться, упивалась произведениями искусства, красотой и роскошью, которую она не видела никогда в жизни.

Какая семья тут жила? Статуи были такими, как люди, что звали это место домом? Нет. Никто не был таким красивым в жизни.

Амичия остановилась перед рыцарем. Его доспехи были вырезаны так подробно, что она видела царапины от давних битв. Глядя в его холодные пустые глаза, она подняла факел выше, чтобы видеть больше деталей.

— Кто ты? — прошептала она.

Вырезанная фигура была как живой, ей казалось, что мраморные глаза смотрели на нее, и он поджимал губы, словно думал, что ей ответить.

Что-то разбилось в коридоре, стекло и, наверное, какая-то посуда. Амичия юркнула в нишу за рыцарем.

Что всегда говорил ее отец? Где одна Жуть, там и многие.

Спина рыцаря чуть подвинулась. Кусок мрамора подпирал его к стене вечность. Но когда она прошла за статую, та подвинулась.

Амичия прижалась спиной к камню, уперла ноги в стену. Откололся еще кусок, но она поймала его, хоть при этом уронила факел.

Ткань на конце ударилась об пол, палка, к счастью, попала на ее ногу. Все звуки были приглушенными.

«Надеюсь, никто не услышит», — думала она.

Амичия застыла в тени, скрытая рыцарем, удерживая его на месте. Ее огонь трепетал, угас. Что-то приближалось по коридору. Она хорошо знала звук, и от этого дыхание застряло в ее груди.

Странный стук, а за ним шорох хвоста.

Жуть нашел ее. Как? Она была осторожной, и никто не видел, как она пересекла озеро, иначе она услышала бы хлопанье крыльев. Ее следы должен был закрыть снег.

Она застыла. Жуть почти добрался до нее, но в этот раз слышался другой звук. Тянули что-то тяжелое.

Она затаила дыхание, подвинулась и выглянула из-за плеча рыцаря. Жуть тащил за собой тело. Мужчина был без сознания. Существо держало мужчину за воротник, тянуло его по коридору. Чудовищу не мешал дополнительный вес.

Она глядела, а время замедлилось. Жуть тащил мужчину мимо нее, и она смотрела на знакомое лицо. Реми. Он выжил в Болотце, может, были и другие выжившие. Надежда расцвела в ее груди.

Борода покрывала его подбородок, и Амичия много раз говорила ему сбрить ее. Реми отращивал бороду не от старости, хоть уже был мужчиной. Он хотел, чтобы люди считали его старше, хоть борода и была кривой. Он пытался и вести себя как старший.

Жуть топал по коридору, но не прошел на кухни, чего она боялась. Существо ушло в другую дверь слева, которую она и не заметила, а потом пропало из виду с Реми.

Пальцы Амичия все еще не ощущала. Она замерзла, устала и ужасно боялась. Это место было полным Жутей. Она нигде не могла от них спрятаться.

Ее колени дрожали, ладони стали потными. Она застыла на месте, не могла сдвинуться. Она застряла. Куда ей идти, если она попала в логово монстров?

Голос ее отца зашептал в ее ухе:

«Думай, милая. Думай».

Такое большое здание должно было идти вместе с домиком неподалеку, где жили охотники. Это было бы безопаснее, чем оставаться в здании с чудищами, что охотились на ее народ.

Одна женщина не могла спасти никого из хватки сотен чудищ. Они были сильнее. Не важно, что ей хотелось помочь. Она не могла спасти Реми. Она не должна была даже пробовать, иначе потеряет и свою жизнь.

Амичия искала взглядом других Жутей. Никто не вышел, и из звуков остался только свист ветра. Порыв ветра бросил снег на мраморный пол из ближайшего разбитого окна.

Она осторожно прислонила статую к стене, подперла ее. Амичия выбралась из ниши и шагнула к окну. Хоть осколки стекла были опасными, она могла выбраться наружу в любой миг.

Из-за двери слева раздался крик страха.

— Нет! — отражался эхом по коридору голос Реми. — Прошу, не надо!

Она сжалась. Окно было близко. Ее свобода была там, и она никак не могла помешать судьбе Реми.

«Не смей», — предупредила она себя.

Но ее ноги сами повернули ее. Она сняла сапоги. И хоть пальцы ног замерзли от холода, она все еще шагала тихо к двери.

Жути были за ней.

Амичия прижала ладонь к двери. Она почти ощущала панику в комнате за дверью, где Реми все молил о пощаде. Шанс был всего один, и если ее увидят…

Она не хотела думать об этом.

Она медленно прижалась плечом к двери, приоткрыла ее и заглянула.

Арки обрамляли проход, ведущий к трону. Второй уровень над арками придавал месту вид собора, может, зала суда, где узники ждали наказания. Каждая арка была вырезана из белого мрамора, ландыши и плющ украшали каждый дюйм. Пол был в черно-белую клетку, привлекал взгляд к трону в конце прохода.

Амичия увидела его. Самую большую Жуть из всех, кто она видела, хотя и другие были куда больше человека. Но этот? Этот мог быть только их королем.

Он сидел на троне, такой высокий, что его алые крылья ниспадали за спинкой до пола. Его ноги были большими, как стволы деревьев, хвост обвивал лодыжки, заканчивался шипом. Другие Жути были с серой кожей, но у этого кожа была угольной. Два рога торчали из его головы, огромные и изогнутые назад. Темные волосы свисали между рогов, ниспадали на руки, были почти длиннее, чем у нее.

Она еще не видела никого, похожего на него.

Жуть подтащил Реми к трону, бросил его, как ребенок бросил бы куклу. Реми встал на четвереньки, умолял большое чудище отпустить его.

— Прошу, — скулил он, слова отражались эхом. — Я — бедный слуга. Я ничего не делал. Пощадите.

Она не слышала, чтобы Жути говорили. Это существо не отличалось. Он поднял руку, и сотня крыльев забила по воздуху.

Амичия подняла взгляд на второй уровень арок. Две стены Жутей шагнули вперед и смотрели на Реми. Их было больше, чем она могла сосчитать, и все стояли настороже, сложив крылья за спиной, с мрачными лицами.

Тут не будет пощады. И она не могла спасти Реми, когда вокруг было столько Жутей.

Она сжала дверь, смотрела на самого большого монстра, который поднял руку. Он медленно сжал пальцы, большой палец остался выпрямленным. Он повернул руку, и большой палец с когтем указал на пол.

— Что это значит? — безумно лепетал Реми. — Что это значит?

Жуть за ним шагнул вперед, поднял ладонь с когтями и опустил на спину Реми. Три полосы появились на рубахе Реми. Три линии крови проступили, и кровь потекла по его спине.

Он издал вопль, от которого волоски на ее руках встали дыбом. Это был крик не человека, а монстра. Его голос был не теплым, каким она его знала, а воющим от гнева.

Даже издалека она видела, что его тело менялось. Его спина выгнулась, появились бугры, которых не должно было там находиться. Что-то двигалось под кожей его спины, извивалось под мышцами. А потом два крыла порвали кожу его спины. Они раскрылись, а он согнулся и впился когтями в пол.

Слезы катились по ее щекам, она закрыла рот ладонью, чтобы заглушить свои крики. Гневный вой заполнил воздух, но это был уже не Реми. Ее отец был прав. Они не пытались убить ее людей. Они набирали армию, и им нужно было всех приносить сюда и превращать в чудищ, таких же, как они.

Амичия отошла от двери, не могла смотреть дальше. Было невыносимо видеть его не парнем с мельницы, бросавшем в нее яблоками, когда она подходила слишком близко.

Почему она думала, что могла его спасти? Она? Она была просто дочерью изобретателя, которая подобралась слишком близко к монстрам.

Она сжала юбки дрожащими руками. Охотничий домик мог укрыть ее. Они не станут искать там, под своими носами. Не смогут.

Спеша уйти, Амичия не заметила столик с подсвечником. Ее бедро задело стол, и подсвечник загремел.

Она схватила его, останавливая шум.

Все затихло.

Она услышала бы, как булавка падает на пол, и это было хуже воплей боли Реми, который тоже притих и слушал.

Голос в ее голове шептал:

«Беги».

Амичия устремилась к кухне, когда вопль раздался из комнаты за ней. Охотники погнались за ней.