Он протянул ей пять бронзовых набов. Я почувствовала лёгкое чувство вины, когда позволила ему заплатить за шатер, ведь у меня на бедре висел огромный слиток соли. Но я ничего не сказала. Платить солью страже было не так рискованно, потому что им иногда платили таким образом. Но если бы мы заплатили этой женщине солью, это породило бы ряд вопросов, на которые я была не готова отвечать.
Нас подвели к небольшой палатке, покрытой тканью с зигзагообразным рисунком на черном фоне. Вход в шатер был раскрыт. Сдававшиеся шатры выходили на небольшую песчаную дорожку. Посреди улицы под навесом сидело два молодых человека — они играли громкую и ритмичную мелодию на уде и дарбуке9.
Я последовала за Фирозом внутрь. На тонком грязном куске ткани, покрывавшем песок, сидел коричневый скорпион, наслаждаясь темнотой. Я резко попятилась и заблеяла, как коза. Фироз поспешил выгнать его вон.
— В чём твоя проблема? — сказал он, засмеявшись.
— Меня укусил один такой в детстве, — сказала я, сев и поджав под себя ноги.
Я указала ему на ногу, словно красный след от укуса всё ещё был там.
Когда Фироз закрыл вход, в тесном пространстве шатра стало невыносимо жарко. Мы раскрыли лица, а я также высвободилась из своей абайи, оставшись в одном платье.
— Расскажи мне, что произошло, — Фироз снял тунику и начал обмахиваться ею.
Я рассказала ему о том, что произошло днем.
— То есть ты собиралась выйти за него замуж? — сказал Фироз, не веря моим словам.
Я кивнула, чувствуя, как все мои внутренности опять опустились. Я вытерла пот платьем со своих ног.
Он выдохнул:
— Мне жаль.
Мои глаза наполнились слезами. Казалось, что когда-нибудь во мне уже не останется слёз.
Фироз пристально посмотрел на меня.
— Значит, будет кто-то другой.
— Он был первым за семь лет.
Невидимая рука снова сжала моё горло, и я от волнения начала грызть ногти.
— Ну и что? Завтра может приехать очередной гость.
Я свирепо уставилась на него.
— Не надо вселять в меня надежду. Мы ведь оба знаем, что я окажусь на улице через год.
Пропасть в моей душе сделалась шире и начала наполняться печалью и страхом, пока они не полились через край.
— Я тут подумал, что мне нужен помощник в лавке.
И когда я не улыбнулась, выражение его лица смягчилось.
— Ты забыла, что надежда делает нас самыми опасными людьми, — Фироз взял мою руку и сжал ее. — Расскажи мне, что произошло после, — сказал он, и я рассказала ему про нападение.
Про то, как люди махали своими мечами, про смерть и кровь. Про то, как спасся мой отец, и про то, как Нассар ничего не замечал вокруг. Про то, как я осталась в тронном зале. Но я не стала упоминать джинна. Этот секрет был слишком серьёзным, чтобы волновать Фироза.
— Как ты добралась до дома?
Я схватила нитку, выбившуюся из ткани моей одежды.
— Я смогла вернуться назад.
— Не всем так повезло.
— Что ты имеешь в виду?
— К тому моменту, как начали звонить колокола, улицы уже наводнили алтамаруки…
— Кто?
Он вздохнул, рассердившись моему невежеству.
— Повстанцы, солдаты. Именно так зовут их жители деревни. Похоже, алтамаруки ждали чего-то, и я подозреваю, что то же самое было и во дворце. Конечно же, мы не знали, что случилось с Королем. Я был в лавке, когда все началось. Люди все прибывали и прибывали... они затаились, точно шакалы, и я знал, что что-то было не так. Я пошел домой. Их было очень много на улицах. Многие глупцы подходили к ним. Вообще-то, они казались мирными. Они не нападали, если жители не давали им отпор...
Он покачал головой и прижал пальцы к глазам, словно пытался стереть эти воспоминания.
— Наконец, их стало ещё больше, они бежали по улицам. Они убегали из дворца и кричали остальным, чтобы те спасались бегством. Стражники Короля бежали за ними.
— Меня тоже напугали несколько солдат, которых я видела...
— Многие сбежали. Хотя я слышал, что некоторые всё ещё находятся среди нас. Думаю, одного из них удалось посадить в тюрьму. Ма говорила, что они ищут что-то, но никто не знает что.
— Я знаю, что они ищут.
— Правда?
— Им нужен трон моего отца. Матин пытался убить его.
Он пожал плечами.
— Может быть. Я слышал, что среди людей Короля есть шпион, так что они ещё вернутся.
— Шпион?
Я вспомнила о том, что мама знала о моих походах. Может быть, ей рассказал тот самый шпион?
Он пожал плечами.
— Что ещё ты знаешь о алтамаруках?
— Немного. Подозревают, что они с севера, так как они прибыли с караваном, но я не знаю, откуда конкретно.
— Отец сказал, что Матин с севера. Думаешь, он с края пустыни?
Фироз скептически посмотрел на меня.
Я продолжила:
— Ты веришь в легенды? В те, где говорится о магии? Думаешь, это правда? Думаешь, Рафалю можно верить?
— Я не знаю. Если магия существует, вряд ли она добралась до нас. Кроме Рафаля я не встречал ни одного путешественника, который сталкивался с ней.
Ашик говорил то же самое.
— Рафаль сказочник. Уверен, что большая часть его историй — выдумки.
Я осмотрела шатер, а затем наклонилась к Фирозу.
— А ты веришь, — я понизила голос, — что джинны существуют?
Фироз растерянно повернулся ко мне. О джиннах часто говорили в поселении. Многие старики предупреждали о том, что не следовало упоминать джиннов всуе, словно само слово могло вызвать одного из них.
— Почему ты спрашиваешь?
Я помедлила, а потом сказала:
— Ну, раз уж мы заговорили о сказках.
— Я помню эти истории, — он грустно улыбнулся. — Мои любимые истории были о джиннах, которые исполняли желания. Чего ты бы пожелала?
— Я бы не стала доверять джинну и загадывать желание, — солгала я, осознав, как глупо я повела себя с джинном.
Мне не следовало разговаривать с ним после того, как я узнала, кто он такой. Соль у меня на бедре стала ещё тяжелее.
Фироз нахмурился.
— Это было бы глупо. Тебе-то что терять?
Я уставилась на свои ноги и ничего не ответила.
Он продолжил рассуждать:
— Я бы хотел уйти отсюда. И жить где-нибудь, где я смог бы быть самим собой... где мне не надо было бы разыгрывать весь этот фарс.
Фироз швырнул свою повязку через весь шатер, неожиданно впав в ярость.
Мне захотелось отвлечь его, подавить эту вспышку гнева.
— Я бы загадала ванную, в которой я могла бы мыться каждый божий день. Неограниченное количество лепёшек для Тави. Дождь.
А для Ашика. Я бы освободила его от своего отца. Чтобы он мог сказать ему "нет" без каких-либо последствий.
— Это так по-детски, — фыркнул он. — Представлять то, что мы могли бы пожелать. Это как жить в иллюзорном мире, и надеяться на то, чего не может быть.
— Ну и куда же делись твои смелые надежды? — мягко сказала я.
Он только слегка улыбнулся.
Мы замолчали на долгое время, и сидели так в невыносимой жаре, наслаждаясь роскошью уединения. Затем прозвучал полуночный горн, и мы пошли послушать, с какой же речью Король обратится к своим людям.
Мы были в огромном шатре, который располагался недалеко от дворца Короля. Касаясь друг друга плечами, мы столпились перед импровизированной, шатающейся деревянной сценой, где мой отец должен был произнести речь. Несмотря на большое количество людей, которые набились в шатер, чтобы увидеть короля, там было прохладно, так как на возвышении находилась кучка рабов, которые неустанно махали пальмовыми ветвями, гоняя воздух по помещению. По всему периметру сцены плечом к плечу стояли солдаты, держа наготове свои клинки.
Мы протиснулись сквозь толпу и встали лицом к задней части шатра.
Взволнованный ропот прокатился по толпе, и я поняла, что отец прибыл. Он был облачен в экстравагантные темно-бордовые одежды, украшенные рубинами, Нассар шёл сразу за ним и нёс с собой туго свернутый свиток, склянку с чернилами и огромное перо.
Нассар. Как мог этот человек, которого никто не знал, когда тот прибыл в нашу деревню, так быстро обойти всех этих льстецов и заполучить свою должность? Три или четыре года назад он приехал в наше поселение, не имея ничего, кроме одежды, в которую он был одет, и небольшого количества вещей, которые он привёз на спине своего верблюда. Мой отец был так сильно им впечатлён, что прошлой весной Нассар был возведен в ранг партнера и советника Соляного Короля, а также стал его первым визирем. Жестокость и коварство Нассара — как и его приторная лесть — явно привлекали моего отца, но, Боги, где было всё это, когда к нам приехал Матин? Если бы он хоть немного обращал внимание, он мог бы спасти кого-то из стражников. Он мог спасти Ашика. Гнев вспыхнул у меня внутри, когда я поглядела на него.
Отец забрался на сцену, на голове его была надета чалма в форме луковицы, украшенная тяжелым украшением из яшмы. Он поклонился, а Нассар встал у него за спиной. В помещении стало тихо, все задержали дыхание, ожидая обращения своего Короля.
Благодаря пиршествам, его грудь и живот округлились, проверяя на прочность пуговицы на его рубашке. Я с отвращением смотрела на него, вспоминая то, каким неопрятным и каким пьяным он был, когда Матин напал на нас. В тот день он не смог продемонстрировать свое знаменитое умение владения мечом. Точно такая же волна гнева, как и та, что была вызвана несостоятельностью Нассара, накрыла меня.
Ашик умер из-за их беспомощности. Моё будущее было уничтожено из-за них.
— Мой преданный и горячо любимый народ! Надеюсь, что Эйкаб сделает ваши дни тёплыми, а оливковые деревья плодоносящими! — прогремел голос Короля.
Его жирное лицо блестело, словно отполированное серебро, а широкая улыбка обнажила почерневшие зубы, которые сверкали, точно мокрые камни. Люди зашумели. Откуда-то снизу к моему горлу подступил комок, кислый и едкий. Какого Бога восхваляли сейчас эти люди: Эйкаба или своего Короля?
— Я знаю, что вы боитесь. Знаю, что до вас дошли грязные слухи о тех людях, алтамаруках, которые дерзнули бросить мне вызов.
При упоминании Матина и его солдат жители деревни зашипели и заговорили наперебой.
— Никогда не бойтесь, — продолжал Король. — Эти люди никто.
Он ударил кулаком по невидимой преграде.