Дафна открыла рот, но прошло несколько секунд, прежде чем она смогла заговорить.

– Мне кажется, что ты один из самых добрых и благородных мужчин, каких я когда-либо встречала.

Саймон в замешательстве посмотрел на жену.

– Я же знаю, что ты не хотел их читать, – пояснила та.

– Право, мне все равно…

– Нет, тебе не все равно, – тихо перебила его Дафна. – Этого не достаточно, чтобы их уничтожить, но они все же что-то значат для тебя.

– Я почти о них не вспоминаю, – ответил Саймон. И он не лгал.

– Я знаю. – Она взяла мужа за руку, слегка поглаживая большим пальцем костяшки пальцев. – Но одно то, что ты перестал вспоминать отца, вовсе не означает, что он для тебя ничего не значит.

Саймон не ответил. Понятия не имел, что сказать.

– Я не удивлена, что в конечном счете ты решил прочесть эти письма, лишь чтобы помочь кому-то другому.

Герцог сглотнул, затем схватился за ее руку, словно за спасательный круг.

– Хочешь, чтобы я их открыла?

Он кивнул, молча передав Дафне всю пачку.

– Они идут по порядку? – спросила герцогиня, усевшись в ближайшее кресло и развязав ленточку.

– Понятия не имею, – признался Саймон, садясь за стол. Отсюда он не мог разобрать, что написано в письмах.

Дафна понимающе кивнула, затем осторожно распечатала первый конверт. Ее глаза забегали по строчкам – по крайней мере, так показалось Саймону. Слабое освещение не позволяло ясно разглядеть выражение лица супруги, но он не раз был свидетелем того, как Дафна читала письма, поэтому точно знал, как она при этом выглядит.

– У него был ужасный почерк, – пробормотала Дафна.

– В самом деле?

Если подумать, Саймон сомневался, видел ли он вообще когда-либо, какой почерк у его отца. Хотя, вероятно, когда-то и видел, вот только не запомнил.

Он подождал еще немного, попытавшись не задерживать дыхание, когда жена переворачивала страницу.

– Он ничего не написал на обратной стороне, – с удивлением констатировала Дафна.

– Это в его духе. Он никогда бы не предпринял ничего, что могло бы быть истолковано, как намерение сэкономить, – заметил Саймон.

Она подняла взгляд и вскинула брови.

Он сухо пояснил:

– Герцогу Гастингсу нет нужды экономить.

– Да неужели? – Она взяла следующую страницу и прошептала: – Надо будет припомнить, когда я в следующий раз зайду к модистке.

Саймон улыбнулся. Ему нравилось, что жена способна его развеселить даже в такой момент.

Через несколько минут Дафна сложила письмо и подняла глаза. Она немного помолчала, вероятно, давая супругу возможность высказаться, но, не услышав ни слова, произнесла:

– Письмо довольно скучное.

– Скучное? – Саймон не знал, чего ожидал, но не этого.

Дафна пожала плечами.

– Там написано об урожае, ремонте восточного крыла дома и нескольких арендаторах, которых он подозревал в обмане. – Она неодобрительно поджала губы. – Разумеется, это не так. Он упомянул мистера Миллера и мистера Бетхама. Они в жизни бы не стали никого обманывать.

Саймон моргнул. Ему казалось, что в письмах отец хотя бы извинится. А если не извинится, то тогда вновь обвинит сына в несостоятельности. Ему и в голову не приходило, что тот просто отправит ему отчет о положении дел в поместье.

– Твой отец – крайне подозрительный человек, – пробормотала Дафна.

– О да.

– Мне читать следующее письмо?

– Да, пожалуйста.

Дафна прочитала письмо примерно с тем же содержанием, что и предыдущее, только на сей раз покойный герцог написал о мосте, требующем ремонта, и окне, которое сделали, не последовав его указаниям.

И все в том же духе. Проценты, счета, ремонты, жалобы… Иногда герцог добавлял несколько слов вступления, но ничего особо личного, а что-то вроде: «В следующем месяце собираюсь устроить охоту, так что дай знать, если приедешь». Удивительно. Отец не только с легкостью отказывался признать существование сына, когда считал того заикающимся идиотом – он так же легко сумел забыть о собственном неприятии, когда Саймон заговорил четко и на должном уровне. Покойный герцог вел себя так, словно ничего не случалось, и он никогда не желал сыну смерти.

– Боже праведный, – произнес Саймон, поскольку что-то сказать было нужно.

Дафна посмотрела на мужа.

– Гм?

– Ничего, – пробормотал он.

– Это последнее, – заметила Дафна, взяв очередное письмо.

Он вздохнул.

– Ты хочешь, чтобы я его прочла?

– Конечно, в нем ведь может говориться о процентах, – саркастично отозвался Саймон. – Или о счетах.

– Или о плохом урожае, – съязвила Дафна, явно пытаясь не улыбнуться.

– Или об этом, – согласился он.

– Проценты, – объявила Дафна, прочитав письмо. – И счета.

– А урожай?

Дафна слегка улыбнулась:

– В том году он был хорошим.

Саймон на миг закрыл глаза, пока непонятное напряжение покидало его тело.

– Так странно, – задумчиво проронила Дафна. – Интересно, почему он так их тебе и не отправил?

– Что ты имеешь в виду?

– Твой отец так и не отправил письма. Разве ты забыл? Он держал их все у себя, а потом перед смертью отдал лорду Миддлторпу.

– Полагаю, он поступил так потому, что я был за границей. Он попросту не знал, куда их послать.

– О да, конечно, – нахмурившись, согласилась Дафна. – И все же любопытно, что он потратил время, чтобы написать тебе письма, хотя не надеялся, что отошлет их. Если бы я кому-то писала без надежды отправить послание, то лишь потому, что мне было бы что сказать. Нечто важное, о чем мне хотелось бы известить даже после моей смерти.

– Еще одна черта, которая отличает тебя от моего отца, – заметил Саймон.

– Ну да, полагаю, ты прав. – Она грустно улыбнулась и встала, бросив письма на столик. – Не пора ли нам отправляться в постель?

Саймон кивнул и подошел к жене. Но, прежде чем взять ее за руку, схватил в охапку письма и бросил их в огонь. Дафна повернулась и коротко выдохнула, увидев, как бумаги почернели и съежились.

– В них нет ничего такого, что стоило бы сохранить, – заявил Саймон. Он наклонился и поцеловал ее в нос, а затем в губы. – Идем спать.

– Что ты посоветуешь Колину и Пенелопе? – спросила Дафна, когда они рука об руку направились к лестнице.

– По поводу Джорджи? То же, что уже сегодня говорил. – Саймон снова поцеловал Дафну, на этот раз в бровь. – Просто любить его. Это все, что они могут сделать. Он или заговорит, или нет. В любом случае, если они будут его любить, все будет хорошо.

– Саймон Артур Фитцранульф Бассет, ты замечательный отец.

Он попытался не лопнуть от гордости.

– Ты забыла «Генри».

– Что?

– Саймон Артур Генри Фитцранульф Бассет.

Дафна фыркнула в ответ.

– У тебя слишком много имен.

– Но не так много детей. – Саймон остановился и притянул жену к себе так, что они оказались лицом к лицу. Он осторожно положил руку на ее живот. – Думаешь, мы справимся со всем этим еще раз?

Она кивнула.

– Пока у меня есть ты, я все смогу.

– Нет, – тихо возразил Саймон. – Пока у меня есть ты.

_______

1) Дети Дафны по традиции Бриджертонов названы по английскому алфавиту: Amelia, Belinda, Caroline, David.

2) «Snowman» - “Снеговик”.

3) Бассет-хаунды прирождённые охотники, им свойственны такие черты как азартность и подвижность. Они прекрасно могут ужиться в условиях городской квартиры, но все же жизнь в просторном загородном доме с большим участком, прилегающим к нему, предпочтительнее. Это достаточно умные и сообразительные собаки, их не сложно обучать, тем более что они к этому проявляют самый живой интерес. Они обладают отменным нюхом, поэтому постоянно находятся в движении, обнюхивая каждую новую вещь, попавшую в дом. Им необходимы регулярные прогулки, на которых бы такие собаки могли чувствовать себя относительно свободными и могли бы заняться любимым делом, то есть поиском интересных вещей.

4) 2 дюйма = 5 см.

5) Сассекс – это историческое графство в регионе Юго-восточной Англии. С севера графство граничит с Сурреем, с востока – с Кентом, с запада – с Хэмпширом, а с юга его омывает Ла-Манш.

Май 1829 года

Кейт шагала через лужайку, иногда оглядываясь через плечо, чтобы удостовериться, что следом не идет муж. Пятнадцать лет брака научили ее кое-чему, и она знала, что супруг готов следить за каждым ее шагом.

Но Кейт была умна. И решительна. А еще она знала, что всего за фунт камердинер Энтони может устроить превосходную катастрофу в гардеробе мужа. Например, джем на утюге, или, возможно, нашествие на гардероб – пауков, мышей, на самом деле, не имело значения, кого именно – Кейт была более чем счастлива поручить все детали камердинеру, лишь бы внимание Энтони было отвлечено достаточно долго, и она успела сбежать.

- Он мой, только мой! - Она захохотала с интонацией, очень похожей на ту, которую использовала во время семейной постановки Бриджертонами «Макбет» [1] в прошлом месяце. Ее старший сын распределял роли; ей досталась роль Первой Ведьмы.

Кейт сделала вид, что ничего не заметила, когда Энтони вознаградил его за это новой лошадью.

Теперь ее супруг поплатится за все. Его рубашки будут в розовых пятнах от малинового джема, а она…

Ее широкая улыбка вот-вот готова была перейти в смех.

- Мой, мой, мой, мооооооой [2], - пропела Кейт, взломав дверь сарая на последнем слове, которое как раз пришлось на самую низкую, трудную ноту Пятой симфонии Бетховена. – Мой, мой, мой, мооооооой.

Он будет принадлежать ей. Он – её! Кейт почти осязала его. Она бы не выпускала его из рук, и, если бы это было возможно, даже как-нибудь привязала бы его к себе. Нет, она, разумеется, не питала особой страсти к дереву, но ведь он был не просто обычным орудием разрушения. Это был…

Молот Смерти.

- Мой, мой, мой, мой, мой, мой, мой, мой, мой, мой, мой, мооооооой, - продолжала напевать Кейт, перейдя к маленькому  быстрому кусочку, который шел сразу за знакомым вступлением Бетховена.

Она еле могла себя сдерживать, пока отбрасывала одеяло. Набор для пэлл-мэлл [3], как всегда, стоял в углу, и всего через минуту…