Глава четвертая

Ианта долго лежала без сна этой ночью. В доме было тихо, и она мечтала сделать то, что всегда делала, но знала, насколько сейчас это будет неприлично, учитывая, что капитан Фолк разделил комнату с ее сыном. Тем не менее, с момента рождения мальчика не прошло ни одной ночи, когда она не проверяла, как спят он и его сестра.

Ианта встала с постели, на этот раз нашла свой халат и надела его на пути в комнату Дианы. Так приятно, что дочь снова дома, и она долго стояла рядом с ее кроватью, не спуская с нее глаз. Как она страшилась того момента, когда позднее сообщит Диане дурные новости.

Я надеюсь, что ты поймешь, милая, подумала она, подтягивая повыше одеяло и восхищаясь красивым лицом девочки. Диана так сильно напоминала своего отца, в смягченной версии, конечно же, но Джим никогда не был решительным, суровым мужчиной, таким, как Джеремия. Ианта никак не могла избавиться от мысли, что если бы ее муж не погиб при Трафальгаре, то все равно не смог бы пережить напряженную и тяжелую работу, выпавшую на долю моряков во время блокады.

Уйти в море было идеей Джима, а Джеремия последовал за ним. Однажды, перед тем, как они отправились в плавание в качестве гардемаринов, он сказал ей, что очень благодарен сэру Уильяму за то, что тот предоставил ему место рядом с Джимом. Его собственный отец, каким бы хорошим человеком он не был, никогда не смог бы добиться такого. Миа, ты всегда был самым амбициозным, подумала Ианта, глядя на спящую дочь. Если это не станет предательством по отношению к твоему отцу, то я надеюсь на то, что ты найдешь себе мужчину, больше похожего на Джеремию.

Она вышла из комнаты дочери и долго стояла в коридоре у двери в комнату Джема, желая войти и посмотреть на него, даже зная, что в этом нет никакой необходимости. Может быть, ее талисманом, счастливым амулетом стало то, что она смотрела на спящих детей. Она испытывала нежелание нарушать эту привычку. Может быть, Миа спит очень крепко.

— Ианта?

Она даже не успела положить ладонь на дверную ручку. У Миа Фолка, должно быть, самый чуткий сон на свете. Конечно, это так, дурочка, упрекнула она себя. Вероятно, он все еще настроен на мгновенную реакцию. Ианта вздохнула и открыла дверь, сожалея, что потревожила его.

Капитан лежал на койке, но приподнялся на локте, готовый подняться.

— Все ли исправно и спокойно? — прошептал он. — Здесь все в полном порядке.

— Каждую ночь, с тех пор, как они были очень маленькими, я всегда заглядывала к своим детям. Ты можешь подумать, что я слишком дерзкая, но я никогда не пропускала ни одну ночь.

— Не стоит беспокоиться. Я был известен тем, что разгуливал по подпалубным помещениям, только чтобы посмотреть, как дела у моей команды. Я понимаю тебя. — Фолк посмотрел на нее, полностью осознавая ситуацию. — Может быть, мы похожи больше, чем ты когда-либо предполагала. — Он усмехнулся. — Капитан корабля и мать.

Ианта не смогла сдержать улыбку, когда подошла к кровати Джема и постояла у нее обычные несколько минут, наблюдая за безмятежным сном сына. А какое будущее ждет тебя, сынок? спросила она себя. В последнее время Ианта все чаще задумывалась об этом. Уже не в первый раз она мысленно упрекнула себя за то, что не приняла всерьез предложение адвоката. Никаких других предложений ей не сделали. Ах, ну что ж. Она подтянула одеяло Джема повыше, поцеловала его в лоб и повернулась, чтобы выйти из комнаты.

Пока она смотрела на Джема, Миа снова улегся спать, спокойно сложив руки на животе. Под влиянием порыва, Ианта подошла к нему, подтянула его одеяло повыше и поцеловала в лоб и его тоже. Утром этот поступок, вероятно, покажется самым бесцеремонным из всех, какие она когда-либо совершала. Но в лунном свете все выглядело по-другому.

Она повернулась, чтобы уйти, но Миа схватил ее за руку, пожал и поцеловал ее в свою очередь.

— Спасибо за то, что охраняла меня в своих молитвах, — прошептал он и выпустил ее руку.

— Как я могла иначе? — тихо ответила женщина. — Спокойной ночи, Джеремия.

Ее собственная постель была холодной. Кажется, потребуется целая вечность, чтобы согреться и уснуть. По крайней мере, в комнате было темно и Ианта находилась там одна, поэтому никто не мог видеть ее румянец, когда она подумала, как замечательно было бы прижать холодные ступни к чьим-то теплым ногам.

Фолк проснулся раньше Джема, но лежал в постели, наслаждаясь глубоким дыханием другого человека. В доме было так тихо ночью, что он дремал только урывками перед тем, как услышал Ианту за дверью. Когда капитан наблюдал, как она склоняется к своему сыну, его снова охватила печаль из-за того, что Джим никогда не увидит этого. Ее поцелуй, такой неожиданный, но такой правильный, оказался нежным, как благословение, и после этого он впервые за много лет спал спокойно.

Однако утром его настроение изменилось. Он лежал здесь, зная, что хочет Ианту, так, как всегда хотел ее в своей жизни. Может быть, это принятие желаемого за действительное, но у Фолка было сильное подозрение, что если бы сейчас он поднялся в ее комнату, то она откинула бы одеяло и пригласила его в постель. Помоги ему Бог, когда он спал с той вдовой в Неаполе, и позже с герцогиней в Ливорно, Миа притворялся, что они — это Ианта.

Может быть, все дело в его мужском тщеславии, но после размышлений — удивительно, как может работать мозг во время полуночной вахты — он не думал, что Ианта станет выдвигать невозможные требования, как герцогиня, или изображать собственный оргазм, как вдова. Другие женщины в других портах покупались за определенную цену. Он мог бы звать каждую из них Иантой, им было бы все равно. Однако Фолк знал, что не стоит этого делать. Подобные размышления могут свести мужчину с ума.

Каким бы он ни был чувственным, похотливым и нечистым помыслами — в чем обличали проповеди мистера Эверли — Джеремия не мог не изумляться силе собственной любви, особенно спустя так много лет. Теперь он был старше, может быть, и мудрее, но это чувство все равно усмиряло его. Время, расстояние и изнурительный труд так и не смогли погасить в нем пламя любви и преданности.

На завтрак были каша и булочки с корицей, а Ианта наблюдала за тем, как все едят. Фолк не мог не заметить выражения подлинного удовольствия на ее лице, когда она увидела, что всем нравится ее стряпня. Один раз она даже положила руку ему на плечо, перед тем, как выйти из комнаты, чтобы принести еще булочек. Миа пребывал наверху блаженства.

Когда все наелись, Ианта наконец-то уселась завтракать сама. За чашкой чая она отдавала приказы на весь день, включая собственные обязанности, что позабавило Фолка.

— Джем, ты отведешь капитана Фолка в лес, чтобы набрать зеленых веток для венка и гирлянд.

— Парень, я хорошо помню заросли остролиста на земле, принадлежащей семье твоего отца, — проговорил Фолк. — Не стоит ли нам отправится туда?

— О нет, — торопливо ответила Ианта, а затем покраснела и исправилась: — То есть, нам не нужно идти так далеко ради простой зелени. Джем знает хорошее место недалеко от церкви Св. Марии.

Вот опять эта тайна. Может быть, Джем расскажет ему, почему его мать, кажется, не желает общаться с Мирсами. Может быть, мальчик ответит на его вопросы, если он сумеет затронуть эту тему, не вызывая подозрений.

Как оказалось, ничего не могло быть проще, потому что Фолк никогда не ладил с ухищрениями. Ему никогда не удавалось найти замену прямому вопросу, а в качестве капитана корабля он в этом и не нуждался. Джеремия подождал, пока они вышли на улицу рядом с церковью Св. Марии.

— Джем, неужели твоя мать не хочет иметь никаких дел с семьей Мирс?

Джим не удивился, что почти незнакомый человек интересуется тщательно скрываемыми фамильными секретами. Может быть, он больше не считал его незнакомцем, осмелился предположить Фолк.

— Капитан, Диана помнит время, когда их с мамой приглашали к обеду в поместье, и даже погостить, но с тех пор, как я родился, они этого не делали. — Джем пожал плечами. — Может быть, Мирсы на холме не любят мальчиков.

Тем хуже для них, подумал Фолк, глядя на сына Джима. Он нерешительно положил руку на плечо мальчику и вознаградил его улыбкой.

— Это они зря, парень, — произнес он.

Они нашли остролист позади церкви, а потом еще и лавровые листья, все еще благоухающие на холоде. Вскоре мешок был набит так плотно, что украсить зеленью можно было намного больший дом, а не только скромное обиталище Мирсов на Клермонт-стрит. Джем сказал, что где-то есть достаточно красной ленты и проволоки, чтобы связать венок, и таким образом их дело было закончено.

Тем не менее, за то, что они собирали зелень, им полагалась награда, решил Фолк, когда они шагали по улице к набережной, не сворачивая на Клермонт-стрит. Джем с вопросом в глазах посмотрел на него.

— Думаю, что нам с тобой нужно посетить вон то обеденное заведение и посмотреть, какие у них есть пирожки, — пояснил он Джему. — Если мы оставим мешок за дверями, то не думаю, что нам придется беспокоиться о воришках остролиста. Однако ты знаешь свой город лучше меня. Надо спросить об этом у тебя.

Джем усмехнулся при мысли о воришках остролиста, но оставался таким же осторожным, как и его мать.

— Очень любезно с вашей стороны, капитан, но мама предпочла бы, чтобы я не обременял вас финансово.

Теперь настал черед Фолка рассмеяться.

— Она сказала тебе об этом?

Мальчик кивнул.

— Мама говорит, что я никогда не должен связывать кого-то обязательством. — Он втянул носом воздух. — А там вкусно пахнет.

Джем без перерыва прикончил два пирожка, а затем с меньшей скоростью принялся за сосиску с репой, в то время как Фолк потягивал кофе и наблюдал за сыном своего лучшего друга. Он не знал, как подступиться к следующему вопросу, но, как оказалось, ему и не пришлось этого делать.

Джем откинулся на спинку стула, совершенно насытившийся. Он огляделся вокруг.