— Жаль, что ты этого не сделал. В этом письме Джим просил меня назвать нашего ребенка в честь тебя, автора успеха его ухаживания за мной по переписке.

— Боже мой, — вот все, что смог произнести капитан. Он склонил голову, что дало Ианте возможность целовать его в щеку, до которой она теперь могла дотянуться.

Джеремия быстро сообразил, что к чему. В следующее мгновение он схватил ее за плечи.

— Семья Джима, должно быть, пришла в ужас, когда ты сделала это.

— В самом деле, они были шокированы, — ответила она, удивляясь собственному спокойствию. — Сэр Уильям наградил меня ужасными прозвищами и сделал несколько обвинений, которые, как мы оба знаем, совершенно не имеют под собой оснований. Он разорвал с нами все отношения.

— Ианта, ты должна была назвать его Джеймсом!

— Ни за что. Это была последняя просьба Джима ко мне, точно так же, как он попросил тебя. Так что, видишь, ты всегда был со мной.

Ей не следовало говорить такие слова. Это оказалось больше, чем мог выдержать испытанный в боях уважаемый капитан корабля. Ианта усадила его на каменную стену, идущую вдоль улицы от гавани, и держала за руку, пока Миа всхлипывал. Потом она вытерла его лицо своим носовым платком и крепче прижалась к нему.

— Думаю, что тебе также следует рассказать мне, как умер Джим. Тебе нужно избавиться от этого.

Ианта нащупала его уязвимое место. Как бы ни страдал Джим, все это давно в прошлом. Может быть, он не понимал этого так же хорошо, как она, которая ждала, но не была свидетелем.

— Я могу написать об этом в своем дневнике, не так ли?

— Можешь. Ты предпочитаешь сделать именно это?

Джеремия кивнул, снова овладев собой.

— Эти проказники оставили нас далеко позади. Таков был их замысел? Неужели твои дети так дьявольски хитры?

— Боюсь, что это так, Миа.

Он снова поцеловал Ианту, одна его рука нежно легла на ее горло, а другая устремилась ниже на юг. И это остро напомнило ей, что Миа был и всегда будет моряком. То есть немного повесой.